Что-то не припомню, чтобы мы с ней заключали соглашение. И тут мой взгляд упал на шкатулку со злополучным колье, которая стояла на подоконнике.
А почему бы и нет?
— Слушай, а давай баш на баш? Я помогаю тебе с истерикой, а ты мне — избавиться от этой побрякушки. — Я кивнула на украшение. — Чтобы я ее не надевала на прием.
Меня смерили взглядом профессионального психиатра, перед которым находился очередной Наполеон.
— Не надеть не получится, — покачала головой белка. — Его нельзя украсть, выкинуть или сломать — это же подарок владыки. А о своих презентах он заботится весьма тщательно.
— А если под платье? И глухой ворот? — продолжала допытываться я.
— Нет, — авторитетно заявила белка. — Прожжет ткань и будет сверкать. Думаешь, ты первая, кто об этом подумал? Его темнейшество не оставляет шансов и лазеек.
На удивление, в голосе рыжей не звучало глумливых ноток или ехидства. Скорее… досада?
Я машинально постучала ногтями по столешнице.
— Не переиграть, говоришь? — Теперь я понимала, отчего так разозлился Деймон, увидев колье. — Ну это мы еще посмотрим.
Белка насторожилась и выжидательно уставилась на меня.
— Хорошо. Я помогу тебе с этой твоей… истерикой. А ты — мне.
— Истерика не моя, а лэриссы Стейфорд-Лориссон. Она, кстати, у Нейрины, сестренки твоего чернокнижника, занятия ведет. Так что твоя родственница тоже скидывалась на эту истерику. Почти весь свой резерв ради такого дела на днях вычерпала, до сих пор до конца не восстановилась. Но зато они всем классом все ж собрали три капли чистой силы. Да еще мне пообещали сверх того два золотых, что кладут на глаза покойникам.
— На кой тебе золотые, ты же существо возвышенное, далекое от звона презренных монет? — не поняла я.
— Так это ж деньги-то не простые. Знаешь, как смерти между собой за них дерутся порою? Вот Хель обзавидуется… — мечтательно протянула белка.
— Слушай, а почему именно я? Зачем тебе вообще в подобном деле нужен помощник?
— Ну, во-первых, ты к этой Стейфорд-Лориссон сможешь подобраться. Все же родственница ее ученицы как-никак. Сама-то я не могу. Она отчего-то меня чует преотлично. Даже издали. А во-вторых, надо же тебе на ком-то тренироваться, чтобы отточить умение и взяться за серьезный заказ. Например, темного владыку…
Я лишь иронично изогнула бровь.
— И не надо на меня так смотреть, — насупилась белка. — Между прочим, у тебя самая стабильная психика из всех, что я когда-либо наблюдала. Знаешь, сколько раз я тебя в твоем мире пыталась до шизофрении довести? Не знаешь? А я скажу — восемнадцать! А ты даже не замечала. Когда ты попала сюда, подумала: здесь я ее точно свихну! Фиг. И вот сейчас мне кажется, что твоя психика способна расплющить тонкую душевную организацию его темнейшества, как машинный пресс старые «жигули» на свалке.
Судя по всему, плешивую прорвало. Это был какой-то крик души. Но зато я поняла: на властелина у моей шизофренической знакомой зуб еще больше, чем на меня. Что ж, учтем-с.
Пока мы разговаривали с белкой, я окончательно проснулась и поняла, что время близится к обеду. Пора привести себя в порядок и поесть. С задачей справилась относительно быстро. Только отчего-то служанка решила, что в понятие «легкий диетический завтрак» входит свиная рулька, жареная картошечка, тортик и кружка пива.
— Но лэрисса Эльза всегда так завтракает… — удивленно воззрилась на меня горничная.
«И поэтому ее ночнушки больше смахивают на чехлы для танков», — мысленно продолжила я. Чтобы столько жра… есть каждый день и все еще проходить в дверь, нужно либо иметь высокий уровень метаболизма, либо таскать тяжести по лестницам с утра до вечера, либо просто быть ведьмой.
— Да, дорогая. — В столовую вплыла тетка Эльза собственной персоной. Ну точно ведьма! Стоит о ней заговорить, и она тут как тут. — Мне нужно поддерживать свои формы. Это моя сестра — суповой набор. Она ничего не понимает в пышности и мягкости.
«И все ее любовники — тоже», — про себя закончила я, хотя о собственной свекрови и знала лишь понаслышке.
— Кэролайн, я смотрю, ты припозднилась. Деймон вылетел из дома еще четыре удара колокола назад.
— Зато выспалась. — Я пожала плечами и решила, что раз легкий завтрак не удался, то пусть он будет хотя бы сладким. И нацелилась на кусочек тортика.
— Ты сластена, — беззлобно подначила Эльза.
— Есть такое, — заверила я безмятежно.
— А какая сладость тебе нравится больше всего? — продолжала допрос родственница, орудуя вилкой. Как выяснилось позже, это у нее был третий по счету предобеденный перекус.
— Сон. Он так сладок, что я бы его в чай добавляла, — ответила не задумываясь.
Все же ложиться под утро, проболтав всю ночь, — не самая удачная идея.
— Конечно… Особенно если спать в одной постели с мужем, то да… — невинно пропела Эльза и выжидально замолчала, кося на меня хитрым взглядом.
Я же была невозмутима, как памятник. Кладбищенский. Милая тетушка соблаговолила пояснить:
— Мой племянник… У него непростой характер. И он, мягко говоря, ненавидит всех светлых. И на то есть причины. Когда я узнала, что он женился, то подумала, что Дей повторит судьбу своих родителей, которые ненавидели друг друга с первого дня брака. Но…
— Зачем вы все это мне говорите? — Я не спешила обманываться добродушием Эльзы.
— Просто хочу, чтобы у Дея было по-другому. И чтобы ты не прирезала его, как моя сестра своего муженька. Только и всего. У вас может получиться иначе. Просто будь к нему терпелива, хоть ваша светлая вера и учит иному: уничтожать тьму. Но все же… попробуй.
Я задумчиво повертела чайную ложечку в руках. Непростой — это очень мягко сказано.
Доев кусочек торта, я направилась к себе, размышляя, как выполнить обещание, данное белке, и не сыграть в ящик. Как-никак меня пытаются убить. С другой стороны — помощь рыжей в одном деликатном деле была мне дюже необходима.
Вот только до лестницы, что вела на второй этаж, дойти не успела: входная дверь распахнулась, явив на пороге сугроб. Сугроб встряхнулся на манер собаки, только-только выбравшейся из воды, и я смогла опознать мелкую.
Она была настроена решительно: с таким выражением лица снимают скальп с врага. Мила, закинув сумку в угол и ни к кому конкретно не обращаясь, возвестила:
— Я к себе в комнату. Меня ни для кого нет. Если что, я ушла творить добро. — И, топая рассвирепевшим бегемотиком, помчалась вверх по лестнице.
— Надеюсь, никто не пострадает, — педантично уточнил дворецкий, поднимая торбу с учебниками и аккуратно встряхивая сброшенное на пол пальто.
Его фраза нагнала Милу почти на втором этаже.
— Конечно, не пострадает. И даже не пожалуется. Трупы вообще существа молчаливые! — рявкнула мелкая и экспрессивно хлопнула дверью своей комнаты.
Я немного постояла в холле, а потом начала медленно подниматься.
В дверь стучала осторожно.
— Уходите!
— Уйду. А ты так и не узнаешь, в какой грандиозной пакости могла бы поучаствовать, — вкрадчиво выговорила я, развернулась и показательно затопала.
Не успела сделать и десятка шагов по коридору, как мелкая высунулась из своей комнаты и, шмыгнув носом, требовательно спросила:
— И в какой же?
— В феерической…
— Расскажешь? — уже чуть спокойнее спросила мелочь.
— А ты? — Я чуть склонила голову набок.
— Тартис! — гневно воскликнула мелкая. — Он меня бесит. Я сегодня специально пришла в новой форме, и моя контрольная работа была такой замечательной, даже не чавкала… и… А еще меня бесит Камила, которая вечно задирает нос и цедит каждое слово, словно делает великое одолжение. А Дрю, который проходит с таким видом, словно если ты не чистокровная, а совсем немного демон, то тебя как бы и не существует. И… — Ведьмочка махнула рукой, так и не договорив.
— Мил, не расстраивайся. Если тебя никто не замечает, значит, из тебя может выйти отличный снайпер. — Я попыталась утешить ее в лучших традициях темных. Судя по всему, попала в точку.
Мордочка малявки засветилась лисьим любопытством.
Следующие полчаса я объясняла и кто такой снайпер, и зачем мне сегодня потребуется ее помощь. Пока я рассказывала о лэриссе Стейфорд-Лориссон, из воздуха соткалась белка, которая начала качать права, что я не тороплюсь выполнять уговор по обещанной истерике… А потом рыжая закатила собственную, когда узнала, что в доле еще и мелкая. Но как бы она ни топорщила усы, как бы ни стучала лапами по подоконнику, каплю силы ей все же пришлось уступить Миле — оказалось, что та преотлично знает преподавательницу. И не только то, что от диктатуры оной стонет чуть ли не вся школа. Но и факты, так сказать, более конфиденциальные, как то: Стейфорд-Лориссон в прошлом боевой маг, оставившая на полях сражений не только свои лучшие годы, но и половину шевелюры. Потому ныне магесса носит парик. А крайне стервозный характер у нее врожденный, но на ниве преподавания отшлифовался, как бриллиант, до совершенства.
В общем, Стейфорд-Лориссон была не совсем старая, и сомневаюсь, что дева, которой все демоны бездны не страшны. Ее ученики стенали, проклинали, мечтали сдохнуть (а кто-то, по слухам, даже пытался), но постигали теорию проклятий. Причем помнили ее даже в посмертии.
Я впечатлилась. А когда увидела начарованный белкой фантом госпожи Стейфорд-Лориссон, то поняла: труба. Магесса, судя по всему, чтила первое правило воина: испуганный противник — уже наполовину поверженный противник.
— И как ее доводить до истерики? — поинтересовалась малявка.
— Такую даму не раскрутить на припадок. Она небось за свою боевую и школьную практику каких только пакостей не повидала. Поэтому мы не будем доводить до этой самой истерики… — оптимистично начала я.
— Чего-о-о? — возмущенно перебила белка.
— Мы будем доводить ее до любви! — закончила я свою мысль. Белка тут же перестала выть. — Ведь основная задача, чтобы она не зверствовала на уроках.
— Приворотный эликсир? — пробормотала рыжая. — А что, это мысль! Только у него кратковременный эффект, пара ударов колокола от силы. Да и нуж