ешана скрытыми защитными заклинаниями, как бродячий пес блохами. Одно из них и шибануло ее о стенку, когда клинок задел что-то, угрожавшее моей жизни.
Почему моя защита не сработала ранее? Белка важно заявила, что тайная защита на то и тайная, чтобы не проявлять себя при каждом чихе. Иначе все вокруг будут в курсе, что я — заминированное поле, на котором без четкого плана и победной установки делать нечего. Без победной зенитно-ракетной установки.
Я ничего не говорила, лишь слушала. И пила маленькими глотками. Сначала водичку, что стояла у изголовья в стакане. А потом — гномий первач. Кстати, он оказал куда более целебное действие на мои нервы, чем минералочка.
Плешивая меж тем посвящала меня в детали скандала.
Айлин была никудышной ведьмой, ее дара не хватало даже на единичку. Про мозги точно неизвестно, но, по заверениям Эйты, этого добра ей Мрак отсыпал еще меньше, чем дара. Зато Тьма щедро одарила грудью, смазливой мордашкой и спесью.
Когда красотка узнала, что стать лэриссой Райос ей не светит, она закатила Деймону грандиозный скандал, который чернокнижник пережил с философским спокойствием. Видимо, не впервой. В ответ на крики, обвинения и проклятия он просто развернулся, вышел из спальни, спустился вниз и выпил в гостиной кофе. А после того, как сверху перестали доноситься звуки бьющегося стекла, а по лестнице звонко процокали каблучки, Деймон невозмутимо приказал горничным навести порядок у него в спальне.
Но, увы, пыл любовницы он недооценил: убирать в комнате было нечего. Там нужно было ремонтировать. И заделывать сквозную дыру в стене. Единица не единица, а разнести все вокруг Айлин сумела. Не магией, так руками.
Спустя несколько дней бешеная злость красавицы слегка утихла, зато желание стать лэриссой Райос, — возросло.
— Почему ей приспичило замуж именно за Деймона? Неужели любовь? — недоверчиво спросила я.
Белка дико расхохоталась. Даже окорок из лап выронила.
— Любовь? — буквально прохрюкала она, держась за живот и давясь смехом. — Какая там любовь… Страсть. Дикая, необузданная. К деньгам и власти. А еще — мечта напялить на свою макушку корону императрицы.
— Переворот? — Я была полна сомнений, но ничего другого в голову не приходило. Иначе этой полоумной надо было убивать не меня, а императрицу и дальше атаковать вдовствующее темнейшество.
Между тем белка критически осмотрела пустую кружку.
— Почти. — Она схватила бутыль.
Первач забулькал, полившись в кружку, которую рыжая затем щедро протянула мне, а сама залихватски хлебнула прямо из горла.
Выпив и занюхав мохнатой лапой, она продолжила рассказ.
Все было непросто. Совсем непросто. И началось около ста лет назад, когда артефакт Первородного Мрака едва не был уничтожен. Но бравая служба безопасности темных тогда среагировала, хотя и в последний момент. Светлым шпионам наваляли, но… Но не сразу поняли, что у артефакта слегка — как бы помягче выразиться — сбились настройки. Он перестал стабилизировать преграду, что отделяла Мрак и его обитателей от нашего мира.
В итоге за последующие тридцать лет было более двадцати прорывов. Благо порубежникам удалось сдержать напор тварей из глубин бездны. Какой ценой — отдельный вопрос.
Преграда, которую темные маги могли беспрепятственно пересекать, проваливаясь во Мрак и возвращаясь из оного, начала истончаться.
Прежний темный владыка пал в одной из битв с демонами бездны, которые ранее тысячелетиями были лишены возможности самовольно проникать в мир людей и нелюдей.
Не зря же говорили, что чернокнижники и ведьмы именно проваливались во Мрак. А если демон надобен был в реальном мире — его вызывали. Одного.
«Будто визу на въезд выписывали», — хмыкнула я, и белка кивнула, дескать, да, почти. Лишь сильнейшие сыны Мрака могли пробить барьер. Но это случалось редко.
Так вот, почти семьдесят лет назад старый владыка погиб, и на престол взошел его сын, которому едва минул двадцать один год.
Юному темному властелину достались смута в умах людей, клубок придворных интриг, почти разоренная казна и ненависть знати к порубежникам, которые превращали в тлен и пепел наделы аристократов, уничтожая тварей Мрака.
А еще — истончающаяся день ото дня преграда. Между тем артефакт Первородного Мрака вроде бы исправно излучал свою силу и не выглядел поврежденным. Архимаги только разводили руками: дескать, все работает.
Но владыка усомнился. И решил отправиться к тому, кто и создал Ключ к Вратам бездны, как еще величали стабилизирующий преграду артефакт. Для этого нужно было погрузиться ниже сотого уровня Тьмы, что было чистым самоубийством даже для сильнейших и опытных магов.
А молодой правитель смог. Но у каждого действия есть последствия. Тьма глубин напитала его своей разрушительной силой. Такой силой, что против воли ее носителя губила любую зарождающуюся жизнь.
Зато артефакт был перенастроен. Однако последствия его излучения империя ощущала до сих пор. Плодовитость темных вошла в поговорку. А о том, что император не может иметь наследника, предпочитали не говорить вслух даже самые острые языки.
Правда, последнее обстоятельство выяснилось не сразу. Но когда владыка не простой страж, который охраняет границу меж мирами, но не в силах сомкнуть края прорыва, а истинный хранитель Врат бездны… И он, сильнейший маг Темных земель, не может передать ключ своему наследнику по причине того, что оного, собственно, нет… Владыка менял фавориток не по прихоти, а как только понимал, что и эта не в силах вынести влияния его темного дара.
— А ты смогла выдержать не просто его фоновое влияние, но и прямое воздействие. Теперь-то ты понимаешь, отчего его темнейшество был так недоволен тем, что твоей жизни угрожала опасность? И от кого? От амбициозной дуры, возомнившей себя центром мироздания, — фыркнула белка.
Она уже лежала на подоконнике, закинув лапы одну на другую и помахивая хвостом. Первач был оценен по достоинству. А поскольку этих самых достоинств у спиртного оказалось в избытке, то самого первача — уже в недостатке.
— Может, властелину объяснить, что у меня после его воздействия случился срыв и я не очень удачная кандидатура…
— Вообще-то ты должна была стать овощем, так что довод малоубедительный. К тому же ты первая светлая в веренице фавориток из ведьм и некроманток… Тут даже архипифия не скажет… Возможно все. В том числе и наследник престола. При таком раскладе я не удивлюсь, если владыка приложит все силы, чтобы избавиться от Райоса. Ведь твой чернокнижник — его конкурент. Причем сразу по двум фронтам.
В голове бешеной каруселью крутилась тысяча вопросов. Но задала я не главный, а первый попавшийся:
— А почему до этого не убил?
— Потому что. Была у него причина. А сей… — Белка широко зевнула и захрапела.
М-да. В первое мгновение мне захотелось белку придушить. Потом — хорошенько встряхнуть. Но вместо этого я откинулась на подушку и уставилась в потолок. Поразмыслить было о чем. Хотя бы о том, что теперь владыка так просто не отступится.
Что ж, его мотивы мне хотя бы понятны. А вот Деймон… Ведь на какой-то миг мне даже показалось, что… Впрочем, судя по всему, только показалось.
Голова слегка кружилась, но сна не было ни в одном глазу. Я думала о будущем и о Деймоне. А еще о том, что пора валить. Вот только от чернокнижника или, собственно, от него — еще не решила.
В коридоре послышался вскрик, который тут же был задушен, потом — возня, и наконец дверь приоткрылась.
На пороге стоял не кто иной, как Деймон. Словно этот чернокнижный гад услышал мои мысли. Мундир был им где-то позабыт, а рукав некогда белой рубашки — порван.
— Кэр? — В его голосе явственно слышалось беспокойство.
— Кэр нет. Я за нее, — отозвалась с постели я и икнула.
Все же гномий первач оказался забористой штукой.
— Язвишь? Значит, и вправду Кэр.
— А были сомнения?
— До этого были три комнаты с мороками, — фыркнул темный. — Владыка решил, что раз ты попала во дворец, то выпускать тебя незачем. Даже если законный супруг очень хочет увести отсюда свою жену.
— А если эта самая жена против?
Не то чтобы я жаждала остаться, но… Раскомандовался тут.
— Кэр, ты что, совсем без царя в голове? — взбеленился темный.
— Неправда. У меня в голове конституционная монархия!
— Что ты несешь? Как тебя понимать?
— Как-как. Конституционная — это когда царь вроде бы есть, но реальная власть принадлежит тараканам.
— Каким, к бездне, тараканам?
— Породу уточняй у нее. — Я некультурно ткнула пальцем в белку.
Плешивая, словно почуяв, что она в центре внимания, захрапела на тональность громче. Будто специально. Хотя почему «будто»?
— И эта здесь? Что она тебе сделала? Свела тебя с ума? — Деймон явно ничего не понимал и злился.
— Лучше. Ик! Она меня напоила. Ведь когда сердечные раны затягиваются, чтобы душа не скукоживалась, рубцы стоит смачивать самой живительной влагой — вином.
Деймон, пока я говорила, подошел к подоконнику. Понюхал пустую бутылку и сказал:
— Судя по тому, что тут был первач, смачивали вы на пару очень усердно.
— У меня была глубокая рана.
— Лекарь сказал, что не больше ногтя глубиной.
— Что понимает этот ваш лекарь.
— Совсем ничего, — отчего-то покладисто согласился чернокнижник. — Он всего лишь один из лучших лекарей империи. И к тому же, как недавно выяснилось, отличный бегун.
— В смысле?
— Чтобы узнать о твоем самочувствии, мне его сначала пришлось найти, а потом догнать и допрос… спросить. Правда, магистр Найриш наивно полагал, что раз он редкий специалист, то его не будут трогать…
— А почему редкий? — Мои мысли заплетались вместе с языком, но я все же сумела совладать с непростым навыком членораздельной речи. Ну, почти членораздельной.
— Потому что целительство не относится к сильным сторонам темных магов.
И тут я почувствовала, как меня поднимают с кровати.
— Лапы убрал!