Захар присел на лавку. Последние события не укладывались в голове. Мысли неслись хороводом. «Где друзья, и как там Султан? Гордей, наверно, покормил, он любит моего коня».
А вот и старая знакомая появилась – девочка с собачкой. Села рядышком, достала какую-то коробочку и давай в неё говорить. Невольно услышал, что скоро гости приедут на свадьбу к деду с бабой Марусей.
– А ты в войнушку играешь? – спросила малая, после того, как сказала в эту коробочку «пока». – Я тебя утром в шинели видела.
– Окстись, какие игры? Война идет. Гражданская. Ты разве не знаешь про это?
Девчушка о ней что-то слышала, но немного. Сказала растерянно, что это очень давно было.
Рассказала ему про Великую Отечественную.
– Что за война? – заинтересовался Захар.
– Страшная война была, тридцать миллионов погибло, – девчушка задумалась. – Мой прадедушка бил фашистов, погиб в Польше. В соседнем селе Верховском военно-исторические реконструкции проходят. Наши с французами, красные с белыми, наши с немцами сражаются. Особенно частыми стали эти игры в этом, 2019, году. Страна к юбилею Победы готовится.
Про год Захар ещё раз переспросил – думал, ослышался.
Мимо пронеслась колонна автомобилей и унесла думы прочь. Одна машина притормозила, девчушка к ней побежала и Захара позвала.
В свадебной суете родные жениха думали, что он со стороны невесты, а те – наоборот.
⠀Красноармеец цепенел от удивления. Харчевня, кафе по их, прозрачная была. Девочка подсказала, что это «стекляшка», здесь праздники отмечают. Столы ломились. Ох, наелся Захар вкусняшек.
Жених с невестой, на его взгляд, немолоды, но выглядят прилично. У женщины чалма, платье в восточном стиле. Он у купцов такие наряды видел. Мужчина в морской форме. Взрослые дети рядом с ними. Женщина, которую Женей называли, кажется, дочь, долго речь толкала, обнимала их и прощения просила. Видать, обидела чем-то.
На танец Захара девушка пригласила. Она из его снов оказалась. Имя, как у паненки с приграничного хутора, Агнешка.
Говорила много, но тоже непонятно. Его вопрос, что такое диссер и как его защищают, вызвал приступ смеха. Отпускать Агнию не хотелось. К ней тянуло, как будто были век знакомы.
В дедовом пиджаке зажарился, снять постеснялся. Петька рубаху дал лежалую, в жёлтых пятнах. Пошёл на воздух.
Там опять старого знакомца колотили. Влез за клубника заступиться, получил в лоб и отключился.
…Холодная вода лилась за шиворот. Гордей матюкался, что полчаса добудиться не может. Захар вскочил, осмотрелся. Вот сад, бутыль пустая, остатки закуски. Вместо шинели пиджак, будёновки нет.
Сидели вчера знатно, но за жизнь повздорили до драки. Друзья извинялись, что его в саду оставили. Сами-то ночевали на сеновале. Поразились спинжаку невиданному, но быстренько у Шинкарихи шинельку раздобыли.
Захар рассказал им о путешествии. Дружки таращили глаза, гоготали, верили и не верили. Посоветовали молчать, чтоб в сумасшедший дом не упекли.
Через два года гражданская война закончилась. Захар поступил в военное училище, женился. Яринка родила ему пять девчонок. Старшую назвал Агнией.
Временами, особенно в мае, он вдруг начинал грустить, видеть непонятные сны, в которых танцевал с незнакомкой. Сердце тонуло в нежности. Но сны быстро забывались, а вот чувство причастности к какой-то тайне не покидало.
Карьера шла в гору. Служил на границе. Его батальон встретил врага 22 июня. Захару повезло: сам выжил и бойцов сохранил.
Наступая на деревню Берёзовая Слободка, испытал дежавю. Почти физически ощутил тонкие пальцы Агнешки на своём запястье, увидел девчонку с пёсиком и услышал её рассказ, про то, что война была страшная, тридцать миллионов погибло.
Видения исчезли, но остались тоска и печальное знание, что долог и труден будет путь к Победе.
Дурацкое зеркало
Ольга Шуравина
Дети спали. Аня закончила дела на кухне, приняла душ и вошла в спальню. Муж Серёга сидел в телефоне. Обычно он на неё реагировал поживее, а тут – ноль реакции.
– Серый, ты живой? – Ткнула его Аня. Сергей оторвался от экрана:
– Ань, что китайцы придумали! Зеркало, отражающее будущее!
– Это как?
– Смотришь в него и видишь себя через год. Или через три – как настроишь. До десяти лет показывает. Давай на «Алиэкспрессе» выпишем!
– Да ну! Не хочу я никакого будущего видеть.
– Давай, Ань! Пять тыщ всего!
– Ну выписывай…
Серёга с энтузиазмом запикал телефоном, а Аня уснула.
Зеркало пришло через месяц.
Придя с работы, Аня увидела в прихожей гору картона. Дети Сашка и Пашка увлечённо лопали пузыри упаковочного полиэтилена. Серега уже приладил зеркало на стену спальни. Аня подошла. Обычное зеркало.
– Надули тебя китайцы, Серый! Подсунули зеркало с крутилкой, и никакого будущего.
– Да подожди ты, – Серега изучал инструкцию. Аня ушла на кухню, и про зеркало забыла.
– Ань, пойдем, я разобрался! Дети! Идите сюда!
Прибежали Сашка с Пашкой:
– Что, пап?
– Будем в зеркало смотреть.
– А чего там смотреть?
– Какими вы будете через год. Вставайте! – Сергей щёлкнул выключателем и встал рядом с мальчишками.
⠀В зеркале отражались мальчишки – вытянувшиеся и почему-то обросшие. А рядом он сам, тоже обросший, бледный с каким-то затравленным взглядом. Сергей обалдело смотрел в зеркало.
⠀– Ух, ты, здорово, – завопили мальчишки. – А через два года что будет? Можно посмотреть?
Сергей переключил рычажок. Сашка и Пашка вытянулись ещё больше и были такими же лохматыми. Рукава рубашек были коротки обоим. Похудели. Сергей перевел глаза на своё отражение. Он выглядел ужасно. Худой, взъерошенный, с потухшим взглядом. Что там случилось через два года?
– Ну что тут у вас? – в спальню вошла Аня.
– Мам, мам, мы тут в будущее смотрим, иди сюда!
Аня подошла к зеркалу и заглянула в него. Она увидела своих лохматых мальчишек и бледного мужа. Но не увидела себя.
– Что за шутки? Я-то где? Эй, Серый, тебе китайцы зеркало точно бракованное подсунули!
И осеклась. На муже лица не было. Аня обернулась к зеркалу. Вот мальчишки. Вот муж. Её по-прежнему не было.
– Это когда? – Голос внезапно охрип.
– Через два года.
– А что там через год?
Сергей щёлкнул рычажком. Через год Аня была. Краше в гроб кладут. Под глазами синяки, исхудавшая, с землистым лицом. Все молчали, даже мальчишки затихли.
– Я заболела и умерла.
– Ань, ты что? Веришь дурацкому китайскому зеркалу.
Но по его лицу Аня поняла, что он тоже верит.
Аня решительно открыла шкаф и сняла с плечиков платье.
– Ты куда?
– К врачу!
⠀
Позади были месяцы обследований и полгода лечения. Сергей привез Аню из больницы домой. Её тощая кудлатая команда прыгала от радости в прихожей:
– Мам, ура!
– Мам, мы картошки пожарили, пойдем есть!
Аня вытерла слёзы:
– Подождите. Пойдем в спальню!
Они встали перед зеркалом.
– Серый, включай!
Сергей щёлкнул рычажок на цифру 1. Аня была.
– Дальше!
Через два года тоже была. Аня выдохнула и принялась разглядывать сыновей. Веселые румяные моськи. Перевела взгляд на мужа. Тоже хорош, ремень на джинсах на последней дырочке. Пора худеть, Серега!
Наконец, посмотрела на себя. На переносице морщинка наклёвывается. Больше никаких изменений.
– Ань, дальше смотрим?
– Нет, Серёж, выключай. Дальше как-нибудь потом, без вас посмотрю…
Аня обернулась к мужу и обняла его. Сашка-Пашка прилепились внизу, обхватили за ноги.
– Спасибо! – Слёзы снова хлынули по щекам.
Серёга бросился неловко вытирать их:
– Да ты что, Ань! За что спасибо-то?
– За дурацкое зеркало!
Собеседница
Александра Диордица
Рута, кряхтя встала с зелёного, оббитого тканью дивана, и шаркая тапочками направилась на кухню. Чайник давно закипел, и теперь обжигал горячим паром дно кухонной полки. Рута покачала головой, глядя на разбухшее дерево. Сделав себе чашку слабенького травяного чая, немолодая женщина вернулась в комнату и села в одно из двух стоящих рядом с диваном кресел. Телефон молчал. Рута вздохнув, покачала головой.
– И не позвонят. Не вздыхай. Дела у них, детки, работа…
Рута обернулась на голос и улыбнулась.
– Знаю, а все ж таки надеюсь.
Она поставила пустую чашку на стол, и снова уставилась на древний, дисковый аппарат.
…Рута и Йозеф познакомились сразу после войны. Она – семнадцатилетняя девчонка, настолько тощая, что казалась прозрачной. Он только вернулся в родную деревню, после победы. Почти сорокалетний мужчина, с орденами на груди и тремя тяжкими ранениями. Они как-то сразу приросли друг к другу, прикипели. И несмотря на разницу в возрасте, через год сыграли свадьбу.
Жизнь была тяжёлая, нищая, но влюблённые не унывали. Работали в колхозе, поднимали хозяйство. А затем и дети пошли, Риточка и Владик. Уж как счастлива была Рута в материнстве, да в семье, словами не передать! Мало таких женщин бывает, чтоб все дела домашние, бытовые, тяжёлые да выматывающие, с такой радостью выполнять. Утром встанут ребятишки, бывало, а мать им уж и калачей напекла, и пирог с бузиной сделала, а ведь солнце только-только над горизонтом объятия раскрыло, ещё и день толком не начался.
Так и жили дети да Йозеф, любовью Рутиной обласканные, обстиранные да наглаженные, вниманием с избытком зацелованные. Да только по всему вышло, что счастье недолгим было. По осени заболел Йозеф. Сельский доктор только руками разводил, не мог распознать, что за хворь с мужиком приключилась. Все на ранения списывал, травки советовал. А только угас муж Руты за два месяца, почернел и высох.
Рута как мужа похоронила, так и сама будто высохла. Сильно по родному человеку убивалась, думала сама с тоски зачахнет, да дети не дали, отвлекли. Сначала Рита, характером совсем повредилась, всё мать винила в смерти папы, мол недоглядела. А затем и Владик с компанией дурной связался, самогон пить научился с ребятами, и это в четырнадцать-то лет!