Через несколько бесконечно длинных секунд раздался крик, а жена, распихав сородичей, бросилась к поверженному (или всё же победившему?) возлюбленному.
Старик прервал забурливший было гвалт, подняв вверх узловатую палку. Все послушно уставились на неё, ожидая, что решит шаман. Он прокашлялся, давая себе ещё немного времени на раздумья, и, наконец, порешил:
— Только истинной силе свойственно благородство. Дети гор признают победу господина Ветра!
Глава 11. Гром
Ливень оказался не к месту. Не то чтобы жители Предгорья были непривычны к непогоде, но когда разверзшееся небо портит загодя подготовленный и вынесенный на площадь стол со всей снедью к празднику, волей-неволей начнёшь сетовать. Середину лета ждали едва не с начала года, к торжеству готовились, выгребая из закромов самое вкусное и дорогое, а тут ни с того ни с сего началась такая буря, что не успели хоть натянуть над тарелками дерюжку. А ведь с рассвета не было ни облачка!
Рой двигался к площади короткими перебежками, пугливо вжимая голову в плечи каждый раз, когда сверкала молния. Всполохи подсвечивали изнутри нанизанные на горы облака; казалось, что вот-вот раскалённая лава потечёт по склонам и разом слизнёт город.
А вот его спутник грозы не боялся, словно понятия не имел, как страшен гнев господина Ветра. Из-под широкополой шляпы виднелась только ядовитая ухмылка.
— Шоб те пусто было! — неубедительно копировал он деревенскую речь, когда останавливались перевести дух под стрехой. Грозил кулаком каменным вершинам и желал господину Ветру всяческих невзгод, начиная от несварения желудка и заканчивая выворачиванием наизнанку. — Мало тебе, скоту, наших жертв! Решил потопить всех?!
Соседи по укрытию роптали и поддакивали: и верно! Всего месяц как господину отдали в жертву девицу, а он уже снова выказывает недовольство!
Но небеса не снисходили до ответа, лишь добавляли струй воды, через которые, как через густой туман, не разобрать дороги. Да и была ли она, та дорога? Лужи давно вышли из берегов, затопив не только подвалы, но и первые этажи. Ниже по улице мальчишки пытались плавать на вырванной из чьего-то забора доске, но были загнаны в дом, стоило молнии ударить в нависающую над ними липу.
— Боги, помогите! — очень правдоподобно запричитал Рой, когда дерево встрепенулось и задымилось. — Убьёт нас всех, как есть убьёт!
— И не пожалеет! — поддержал его друг. — Что ему наш город? Так, развлечение! У-у-у, нелюдь!
Оставляя за собой волну согласного негодования, они добрались до рынка, под навесом которого толпились явившиеся на праздник горожане. Большинство из них предпочло бы укрыться по избам, поближе к Северному углу, где, укутанные в кружева, стояли деревянные истуканы богов: авось хоть они защитят от гнева чудовища! Однако гроза до того разошлась, что высунуть нос решались немногие.
Рой в очередной раз передумал и присел на корточки, схоронившись под высоким столиком, который выставил, понадеявшись на жару, хозяин уголка со сбитнем. Промокший до нитки здоровенный детина меньше всего походил на героя-освободителя, поэтому приятель, которого Рой начал про себя именовать просто Шляпа, брезгливо скривился и присел к нему, полоща в луже подол плаща.
— Ну? — коротко потребовал объяснений он.
— Они мне не поверят! — испуганно прошептал в ответ Рой. — Ну что я скажу? Что?
— Всё, что необходимо, они скажут сами, — отрезал Шляпа. — Я уже разложил трут, тебе осталось лишь разжечь искру.
— Да разве я смогу? Кто я такой?!
В очередной раз шарахнула молния, подтверждая, что Рой действительно никто по сравнению с Ветром.
— Ты — тот, кто пережил встречу с ним, — почти ласково напомнил приятель, однако, если бы Рой лучше разбирался в людях, понял бы, что улыбка Шляпы граничит с оскалом. — Ты тот, кто спасёт красавицу от монстра. Ты же хочешь забрать красавицу себе?
Перед внутренним взором новоявленного героя вспыхнуло воспоминание о гладкой шелковистой коже Тиссы, о её встрёпанных волосах, об обнажённых плечах… Он с усилием проглотил слюну и кивнул.
— То-то же, — потрепал его по щёчке Шляпа. — А вот это поможет тебе быть более убедительным.
Он быстро раскрыл протянутый кулак, в свете зарниц вспыхнул металл. Рой принял и поднёс к глазам вещицу.
— Это же…
— Спрячь, дурень! — Шляпа торопливо заслонил приятеля. — Не доставай раньше времени!
— Откуда она у тебя?
— А тебе не всё равно?
В мысли Роя закралось пока ещё неоформленное подозрение, но он отогнал его усилием воли. И правда, не всё ли равно? Главное, чтобы их план удался. Тисса ведь ждёт!
Он сунул подарок в карман и поднялся во весь рост, стукнувшись макушкой о столик.
— Всё равно.
— Вот и умничка, — не скрывая высокомерия, похвалил Шляпа.
— Разжечь искру… — пробормотал Рой. Можно подумать, это так просто!
Но отступать уже некуда. Рой протолкался к условленному месту под навесом, откуда дальше всего разносилась речь. По пути он понял, что трут Шляпа и правда разложил неплохо: то тут, то там вспыхивала ругать в адрес господина, сыпались на его бренную голову проклятия.
— Праздник попортил!
— Всё ему мало!
— Не ровен час, снова жертву потребует!
Улучив краткий миг испуганной тишины после того, как небо разрезала надвое кривая молния, Шляпа отчётливо произнёс, как бы обращаясь к Рою:
— Тихо ты! Ещё услышит кто…
Как и предполагалось, услышали все, в особенности те, кому это не было необходимо. Тем же, кто оказался глуховат, почти сразу передали, что по центру базара назревает некая тайна, готовая прорваться гнойным нарывом.
— И какой он? — будто бы не замечая любопытно растопыренных ушей, громким шёпотом поинтересовался Шляпа.
Рой в ответ как бы равнодушно передёрнул плечами и коротко бросил:
— Монстр как монстр.
— Крылья, зубы, когти? — пытливо уточнил Шляпа.
Народная молва временами одаривала господина Ветра и тем, и другим, и третьим, добавляя змеиную пасть и петушиные лапы.
Рой отрицательно мотнул подбородком, и описание этого жеста, сдобренное дополнениями и пояснениями, прокатилось по толпе.
— Неужто ты и впрямь видел… его?! — с суеверным ужасом спросил Шляпа и отступил назад, позволяя слушателям придвинуться плотнее к рассказчику.
— Ну?
— Видел?
— Видел самого Ветра?
— Видел и выжил?
— Как? Когда? — понеслось со всех сторон.
— У, трепло! — погрозил Рой приятелю, а сам тихонько перевёл дух: внимание они привлекли, это уже немало. Наконец, тяжело вздохнув и припав на травмированную ногу, он признал: — Видел…
— Ах! — отозвалось сборище.
— Отыскал ход для слуг и прокрался.
— Ух!
— Залез в егойную хибару…
— Ай! И чё и чё?
Народ жался к нему всё теснее, грозила начаться давка, но никому не хотелось пропустить рассказ из первых уст.
— И выжил! — с вызовом фыркнул Рой, выйдя ненадолго из образа немногословного богатыря.
Подслеповатая бабка, отдавившая ноги всем, с кем рядом стояла, резонно поинтересовалась:
— Ето ж и на кой ты туды полез, милок?
К этому вопросу Рой подготовился заранее! Ему и притворяться-то не пришлось: покраснел он вполне натурально. Он достал лоскуток белоснежной ткани, вышитой алым. Узор нитей на нём повторял разводы крови. Кровь была свежая, ещё не успела почернеть. Шляпа с утра приволок бродячую кошку, чтобы было, чем обмазать трофей.
— А вот зачем! — победоносно вскинул руку Рой.
Должного эффекта не последовало.
— Это что это?
— Поближе, поближе покажи!
— Ась? Чаго сказал?
Пришлось снова вступать Шляпе, затесавшемуся среди зевак и будто бы вовсе с Роем не знакомому.
— Да это, никак, кусок платья! — «догадался» он.
— Платья невесты Ветра!
— Это же Тиссы, дочки нашей Ары!
— А я и смотрю, узор знакомый!
— И верно, я лично то платье видала!
Если поначалу Рою казалось неправильным обманывать горожан, то теперь он признал правоту друга.
«Они тупое стадо», — говорил Шляпа. — «Укажи им в нужную сторону, попрут, не задумываясь».
«И верно, тупое стадо», — печально признал парень. Лоскуток он стащил вчера из папашиной кладовой. На нём даже вышивка была не свадебная, я обычная, на удачу. Но жители Предгорья уже божились друг другу, что передают из рук в руки кусок того наряда, в котором невеста Ветра покинула город.
— Я видел Тиссу! Она в плену у этого зверя! И я вернусь, чтобы спасти её!
Всё шло как по маслу, пока лоскуток не добрался до женщины, стоящей обособленно, задумчивой и будто бы вовсе не участвующей в сборище. Она испуганно вздрогнула, когда её тронули за плечо, — задумалась о своём.
— Тётя Ара, — аж присел от неожиданности Рой.
Вот её он никак не ждал на празднике! Кто-кто, а родная мать опознает платье дочери. Никак, сама вышивала!
Шляпа поправил головной убор и двинулся ко вдове. Как знать, что за способ он избрал бы, чтобы не дать ей произнести слова, но, к своей удаче, Ара заговорила раньше, чем тот её настиг.
— Признаёшь?
— Твоё?
— Тиссы платье? — наседали сплетники. — Неужто парень правду говорит?
Поверх многочисленных голов переселись два взгляда. Роя — испуганный, затравленный. И Ары — понимающий.
— Да, — помедлив, выдавила она, — это действительно лоскуток платья Тиссы. Точно знаю… Чувствую! Моя девочка ещё жива! Рой, сыночка! Спаси её! — проговорила она не надрывно, а совсем тихо, с дрожащими губами. Как будто просила по-настоящему.
Что ж, Рой и в самом деле собирался по-настоящему спасти возлюбленную. Голос зазвенел уверенно. Наконец-то он говорил то, что давно саднило в глотке:
— Поганая тварь испокон веков держит нас в страхе. Он не позволяет нам уехать! Он забирает еду и утварь, какие вздумается. Он похищает наших женщин! Сколько можно терпеть унижение? Пять лет назад Лерий решился выступить против Ветра, ну так, скажу я вам, правильно сделал! Я, Рой из семьи ткачей, продолжу его дело!