Кто-то, спрятанный под широкополой шляпой, прокричал:
— А чего это ты один! Всю славу себе хочешь! Мы тоже пойдём на Ветра! Хватит этот твари нас стращать!
— Пойдём! — подтвердил мясник, потрясая огромным пузом.
— Хватит с нас плату взимать, мы лучше сами его богатства разберём! — алчно потёр ладошки хозяин таверны.
— Шо мы, не мужики, шо ль?! — икнул пьянчужка, не слишком соображая, на что подписывается.
— Пойдём!
— Пойдём!
— С тобой! — выла толпа, вторя раскатам грома.
Но когда желание рвать монстра на куски изъявил внучок той самой подслеповатой старухи, она прописала ему смачную оплеуху и прошепелявила:
— Один сходил ужо, шо пришлось деукой рашплачивасся! Шо, ыш-шо лишние бабы в городе ешть?!
Рой долго всматривался в дождь. Он не слишком-то хорошо выучил речь, которую написал для него Шляпа, да и с самого начала не хотел её читать. И вот теперь он решил говорить так, как должно герою, — от сердца.
— Лерий был хорошим человеком. Мы с Тиссой частенько бегали к нему в лавку помогать, а он платил леденцами на палочке за труд. Лерий любил меня сильнее, чем родной батька. И я тосковал по нему не меньше, чем Тисса. Но Лерий был дураком! — Зрители осуждающе засвистели: негоже о мёртвых плохо! Могут явиться и вырвать язык! Рою пришлось перекрикивать, он едва не сорвал голос, но закончил: — Он должен был позвать меня с собой! Я хотел бы пойти с ним! Но он этого не сделал! Я не совершу его ошибок. Я зову вас с собой! Зову пойти на чудовище!
За прямолинейность Роя вознаградила тишина, в которой слышался только шум стекающей с крыш воды. Кажется, даже гром и молнии замерли в ожидании. И тогда Рой достал из кармана то, что получил в подарок от друга.
— Ветер силён, но не всесилен! Я сражался с ним и выжил! Я могу победить его!
Он поднял руку и тогда, как по команде, совсем рядом с рынком, сбоку от площади ударила молния и раздался такой грохот, что впору закладывать уши. Но никто из зрителей не подпрыгнул от испуга. Никто не пошевелился и не пикнул. Потому что в руке у Роя, новоявленного защитника Предгорья, сверкала серьга с наконечником в виде острого когтя — метка монстра.
Глава 12. Обманщики
Когда дети гор конвоем встали впереди, позади и по бокам от нас, я решила, что дело плохо. Кому понравится, когда их лучшего бойца не просто побеждают, но ещё и унизительно спасают от собственной глупости? Когда же скала расступилась, открывая проход в своё чрево, а туча добавила прыти, хлестнув плетью молнии, я и вовсе начала вспоминать молитвы богам. К сожалению, вспоминались только урожайная и свадебная, а они к ситуации не слишком подходили.
Но Полох шёл спокойно и не предпринимал попыток сбежать, так что я жалась к нему в надежде, что это спокойствие обосновано чем-то кроме готовности умереть с достоинством.
Изнутри гора громыхала ещё страшнее, чем снаружи. Я всё ждала, когда на головы посыплются осколки. Подземный коридор напоминал кротовые норы. Не было ни факелов, ни отшлифованных стен. Только высокие ступени, вырубленные прямо в скале, давали понять, что ходами пользуются. С трудом карабкаясь по ним то вверх, то вниз, я забывала пугаться и, грешным делом, начала надеяться, что нас накроет обвал и тащиться оставшуюся часть пути не придётся. Удобно было только Ветру: он парил в нескольких пальцах над полом, с небрежной лёгкостью перескакивая лестницы, и наверняка ехидно посмеивался, наблюдая, как я обливаюсь потом.
Старик-шаман размеренно постукивал клюкой, но пыхтение выдавало: ему путь тоже давался нелегко.
— Дети гор… Уф-ф-ф-ф… Честь… Ф-фф-фы-ы-ы… — отдувался он. — Господина… Ф-ф-ф… — Наконец, он просто пропустил нас вперёд и коротко закончил: — Проходите, в общем. Гостями… того.
Стоило ему коснуться палкой цельной на вид стены, как та пришла в движение и осыпалась щебнем.
Мы вышли в огромную яму в горе, похожую на глубокую плошку. Её склоны были испещрены нишами, подобными той, где мы оказались, точно ласточкиными гнёздами. Каждая — коридор или домишко, в каждой стоял каменный житель, приветливо машущий или опасливо всматривающийся в пришельцев. Высоко-высоко «плошку» закрывал кусочек неба, такого синего, точно давешней бури не было вовсе, однако раскаты грома всё ещё доносились откуда-то снизу.
Я ахнула:
— Что это?!
Полох положил локоть мне на плечо и ответил:
— Гостеприимство. Нас выволокли в грозу из укрытия, изваляли в грязи и испортили одежду… — Щёки его слегка порозовели, и Ветер поправился: — Часть одежды. Было бы невежливо так нас и бросить, верно?
Я осторожно кивнула, прижимаясь к жениху сильнее. И плевать, что он изварзан после драки! Я, небось, выглядела не многим лучше.
Дети гор быстро разбредались по своим жилищам, но шаман поймал одного из них и что-то приказал.
— Дети гор приглашают тебя и твою жену, господин.
— Я ему не… — заикнулась я, но Полох приложил палец к моим губам.
— Господин и его жена, — подчеркнул он последнее, — принимают приглашение. А заодно горячую ванну и новую одежду, — нахально потребовал он.
Старик раздал указания и откланялся, пока гость не соблаговолил принять что-нибудь ещё. Нас же, уже без конвоя, проводили к самой верхушке поселения. Если бы это и правда была плошка, то нас расположили на её бортике. Я уж испугалась, что снова придётся тащиться по ступенькам, но Полох подхватил меня на руки и преодолел склон за считанные секунды.
Здесь было невыносимо холодно, зато открывался поистине сказочный вид. С одной стороны на детей гор, суетящихся в своих норках, как муравьи, с другой — на скалы, выныривающие из бурлящей тучи. Буря всё не утихала, опускаясь в низину. Я лишь надеялась, что она наиграется до того, как достигнет Предгорья, а то ведь и затопить городок может.
Никогда не могла бы подумать, что доведётся побывать выше облаков! Что буду любоваться на них сверху, а сама стоять под чистейшим небом. Однако восторг сходил на нет сразу же, стоило подуть ветру. Промокшая, я дрожала крупной дрожью и стискивала полы плаща негнущимися пальцами. Но спрятаться было негде. Вокруг, кроме валунов, были только странные железные котлы с кострищами под ними.
— Это сколько же в них можно супа наварить? — присвистнула я.
— На пару человек хватит, — прыснул Полох.
Причину его веселья я поняла чуть позже, когда под одним из «котлов» развела огонь приставленная к нам женщина. Она же принесла полотенца и свёртки с одеждой, а после ритмично сыграла на маленьком барабанчике, привешанном к поясу. И — о чудо! — от грозовой тучи отделилось маленькое серое облако, остановилось над котлом и пролилось прямо в него.
— У меня плохое предчувствие… — начала что-то подозревать я.
— А у меня хорошее! — отозвался Полох, смачно, до хруста костей, потягиваясь. — Прямо-таки отличное!
Не дожидаясь, пока смущённая женщина уйдёт, он скинул плащ и стянул штаны — я едва успела отвернуться, только заметила, как наливаются цветом синяки у него на рёбрах. И забрался прямо в посудину, точно готовился свариться всмятку!
— Ты что делаешь?! — пискнула я.
— Принимаю ванну, — без тени иронии ответил жених, откидываясь на край «котла». — Что и тебе советую.
В странной супнице без труда поместились бы двое, а каменная женщина, которую можно было бы попросить развести костёр под ещё одной, успела сбежать. Холод, между тем, уже пробрался под одежду и хлюпал в сапогах, так что предложение жениха было более чем заманчивым, но…
— Ты ведь там голый!
Полох наклонился, внимательно осматривая себя ниже пояса, а потом доложил, понизив голос:
— Как правило, я принимаю ванну именно так.
— А я нет! Я… Я…
Я озиралась в поисках спасения, но придумать ничего не могла. Даже если из чистого упрямства отправиться в обратный путь до особняка и допустить, что метка не попытается при этом сжечь меня заживо, я успею либо простудиться, либо превратиться в ледышку.
— Тут та-а-а-ак приятно и тепло! — соблазнительно протянул Полох. — Его торс сверкал капельками воды, тёмные волосы облепили шею, точно росчерки чернил, а от воды поднимался пар. — Давай, любимая, присоединяйся. Обещаю, что не стану приставать!
Я шмыгнула носом, признавая, что в противном случае путешествие придётся закончить бесславной простудой, и потребовала:
— Отвернись!
Последовала собственному совету и тоже повернулась к Ветру спиной, неловко развязывая пояс. Когда же, освободившись от липнущих к коже тряпок, вновь повернулась к Полоху, обнаружила, что он не только не послушался, но ещё и подался вперёд, положив подбородок на сцепленные ладони, чтобы получше меня рассмотреть. Слава богам, я решила купаться в рубашке! Насквозь мокрая, она более чем вызывающе повторяла контуры тела, но всё же хоть немного его прикрывала.
— Ты же обещал отвернуться!
— Ничего подобного. — Полох и не подумал отвести от меня потемневший взгляд. — Я обещал, что не буду приставать. Остальное ты додумала сама.
— Козёл! — буркнула я, а Полох бессильно развёл руками, мол, да, козёл. И ничего не могу с этим поделать.
Закрутив волосы в тугой жгут и завязав узлом, я вскарабкалась по валунам, на которых стоял котёл, и осторожно попробовала воду.
— И правда горячая…
— В этом весь смысл, — заговорщицки пояснил Ветер.
Его не смущала ни собственная нагота, ни моя стеснительность. Он с тихим мурчанием, похожим на кошачье, смывал с волос грязь и, кажется, вовсе меня не замечал.
Ванна и правда довольно большая. Если притулиться с краешку, я даже случайно не прикоснусь к нему… И, разумеется, я поскользнулась, едва не опрокинув котёл вместе с нами обоими и с головой скрылась под водой. Полох ухватил меня под мышки и усадил ровно, не преминув съехидничать:
— Возлюбленная невеста, ваше изящество бьёт меня в самое сердце!
— Это врождённое, — польщённо зарделась я, выплюнув струйку.
Горная ванна была странной. Ветер и стужа никуда не делись, но вода была горячей, при этом не обжигая, а расслабляя сведённые от усталости мышцы. Холод мешался с жаром, пар закручивался цветочными узорами, маленький костерок потрескивал, выстреливая искрами. Если забыться и не думать о том, кто я и как здесь оказалось, было бы волшебно! Но я строго одёрнула себя, не позволяя нежиться.