Хоть Полох и выбрал для приземления местечко поудобнее, мы всё равно провалились в снег по пояс. Ветру пришлось снова взлетать, выволакивая и меня, и себя, и искать более подходящую стоянку.
Позволив себе короткую слабость, он слепил снежок и нахлобучил его мне на голову.
— Эй!
— Что?
Сквозь маску господина Ветра снова проступил одинокий мальчишка, дорвавшийся до легкомысленной забавы.
— Ничего.
Я отряхнулась, тоже слепила снаряд и бросила в жениха.
— Ты что себе позволяешь, любимая? Разве так обходятся с господином?
Наверное, скажи он это строже, я бы впечатлилась. Но Полох давился от смеха, поэтому я запустила в него следующим снежком раньше, чем он закончил говорить. Ветер сплюнул набившееся в рот месиво в сторону.
— Вы перешли границу, возлюбленная невеста!
Он рванул ко мне с места, прямо по воздуху. Подхватил под мышки, протащил по целине и отпустил, позволив упасть в мягкую белоснежную перину. Сам же очутился сверху. Наклонился, пощекотав кончиками волос лоб.
— Ну что, сдаёшься? Чудовище победило?
— Вот ещё!
Я обхватила его за шею и откатилась в сторону, но манёвр не удался: Полох провернулся лишний раз и снова прижал к земле. Теперь он не нависал, а лежал на мне. Я ощущала его вес, сердце от этого колотилось как тогда, когда я чуть не свалилась с обрыва. Хотелось… странного. Оплести его ногами, прижать к себе ещё теснее, коснуться полураскрытых губ.
— Попалась, — прошептал Ветер.
А спорить не хотелось. Я убрала за уши его тёмные волосы и подтвердила:
— Да…
Серёжка с остриём в форме птичьего когтя качнулась и сверкнула, как оружие, возвращая нас к реальности. Снег сразу начал противно таясь за шиворотом и холодить поясницу. Полох смущённо кашлянул и отодвинулся.
— Расскажи мне о ши, — попросила я, чтобы не допустить тягостного молчания.
Жених пожал плечами:
— Всё, что знал, уже сказал тебе. Они живут на Звёздном пике — самой высокой точке цепи. Они древние и не любят чужаков. Они единственные, кто знает о магии свадебной метки, как и о любой другой магии.
— А откуда ты знаешь о них? Тебе… рассказали?
Я осеклась. Кто мог поведать юному Ветру о тайнах гор? Только отец. Но поминать того, кто сделал меня сиротой, до сих пор больно.
«Он мёртв, он мёртв, мёртв», — снова и снова повторяла я в мыслях, но воспоминания о Монстре всё ещё причиняли почти физически ощутимую боль.
Полох не заметил заминки. Или не пожелал её заметить.
— Я… — он вытер нос рукавом и смущённо докончил: — Я читал о них… В детстве.
А я-то себя считала безрассудной дурой! Добровольно пошла на смерть, чтобы защитить мать, спорила с самим господином Ветром…
Нет, оказывается, не только я способна на глупости. Полох принёс меня на Звёздный пик, потому что… читал в детстве сказки!
Но что уж. Сказка лучше, чем ничего. Сказка даёт надежду.
— И они могут нам помочь?
Ветер не был словоохотлив. Да что уж, до сегодняшнего дня он и вовсе предпочитал одаривать меня только уничижительными комментариями. И теперь вопросы сыпались один за другим. Я всё опасалась не узнать чего-то важного до тех пор, пока Полох снова потеряет ко мне интерес.
— Вряд ли сможет кто-то, кроме них, — осторожно переформулировал он.
Я хотела узнать кое-то ещё. Кое-что, что волновало меня куда сильнее, чем прочее.
«Почему ты сжалился? Почему помогаешь мне?» — спросила бы я.
Но смолчала. Боялась ли я услышать ответ или что Полох одумается, хлопнет себя по лбу и отправится домой? Не ведаю… Но задать самый главный вопрос я так и не смогла.
— Думаю, им довольно холодно здесь… — Я зябко обхватила себя за плечи и попрыгала на месте, согреваясь.
— Да, пожалуй.
Полох осматривался обеспокоенно. Ожидал ли он, что прямо на вершине раскинется деревушка волшебных существ?
— Как их можно отыскать?
Ветер ехидно приподнял бровь и коротко ответил:
— Искать.
И мы искали. Искали очень долго, до самой темноты, которая здесь, на высоте, наступила куда позже, чем в низине. Мы искали пешком и лётом, искали в снегах и во льду, но… не нашли.
Когда Ветер, тяжело дыша, спустился после последнего облёта, мне показалось, что в его словах сквозит облегчение.
— Не судьба, любимая. Кажется, придётся нам остаться в связке. Ши — всего лишь легенда. Как и всё хорошее.
Свобода, едва поманив крылом, упорхнула. Надежды рухнули в одночасье, а я, утомившаяся, села прямо на лёд.
— Этого не может быть. Ты же… обещал! Говорил, что мы найдём их и снимем метку.
Я негодовала. Злилась, готова была разреветься. Но голос звучал устало и бесцветно.
Полох же, напротив, вспыхнул:
— Я ничего тебе не обещал! И я ничего тебе не должен, многоуважаемая невеста. Не забывай, что ты в моей власти, а эта милая прогулка — жест доброй воли, а не моя обязанность!
Я процедила:
— Простите, господин. Я забылась.
Он грубо схватил моё предплечье, заставляя подняться. Будто я в чём-то провинилась!
— Отправляемся домой. Здесь мы замёрзнем насмерть.
— Да… господин, — покорно кивнула я.
Печальный же был, наверное, у меня вид, если господин Полох виновато ссутулился. Он наклонился, подхватил пригоршню снега и кинул в меня. Но я не попыталась защититься и подавно не ответила: куда мне отвечать господину! Снежинки попали за воротник, но какая теперь разница?
Ноздри Ветра хищно расширились. Он повторил:
— Отправляемся домой.
Жар его прикосновений пытался отогнать стужу, но та всё равно проникала под одежду. Какой смысл бороться? Спасения не было с самого начала, я отдала себя на волю чудовища и не лелеяла мечту освободиться. А Потом Полох подарил мне надежду, и я поверила. Доверилась… Наивная дура!
Я не шевелилась в его объятиях. Пусть делает, что хочет, берёт, что вздумается. Ветер испокон веков поступал так. Чем ниже мы спускались, тем теплее становилось, но грудь так и сковывала ледяная пустота. Я бросила на Звёздный пик, где осталась моя надежда, прощальный взгляд и…
— Стой!
Меня не сумел бы удержать никто, как тогда, когда я рвалась защитить мать. Я выгнулась, дёрнулась и вывалилась на ледник, уже в падении подумав, как хорошо, что Полох держался близко к земле. На четвереньках проползла несколько метров, встала, запуталась в окоченевших ногах и свалилась вновь, вздымая тучи белой крошки.
— Там! Там! — лепетала я, когда Полох спустился проверить, не тронулась ли невеста рассудком.
Под снежным навесом, в синеватом полумраке действительно что-то сверкало. Я углядела это случайно, из-за излома лунных лучей. Быть может, всего лишь отражение звёзд? Но сердцем я чуяла, что это нечто большее. Нечто, что можно найти лишь однажды.
Снежный навес, со стороны кажущийся обычным барханом, скрывал целое ущелье. Я кубарем скатилась в него, боясь упустить из вида притягательную искру. Чудо! Чем дальше, тем светлее становилось в тайнике. Огонёк подрагивал, заманивая в пещеру, обещал открыть великие тайны.
— Становится теплее, — заметил Полох ни к кому не обращаясь.
— И дышать легче, — добавила я.
То, что снега становилось всё меньше, мы заметили тоже. Уже можно было идти не проваливаясь, а вскоре и вовсе показалась ровная дорожка, которую иной человек мог бы опрометчиво назвать утоптанной. Да вот только кому её утаптывать здесь, в необитаемых горах? Или всё же в обитаемых?
Вскоре синеватый огонёк разделился надвое, а те двое — ещё раз пополам. И так неисчислимое количество раз, пока светлячки не разлетелись по всей пещере. Они сверкали на сводах и под ногами, ненадолго гасли, если случайно на них наступить, но почти сразу наливались сиянием вновь. Я рассмотрела одну поближе — льдинка как льдинка. Зимой в Предгорье таких вдоволь. Детьми мы посыпали их сахаром и обсасывали, как конфеты. Но эти кристаллы не холодили руку и не грели, а только сияли, как свечки.
Следом изменилась и пещера. Своды стали выше и ровнее, камни, мостящие дорожку, — правильной формы, словно их намеренно кто-то обтесал прежде, чем уложить. А валуны всё меньше походили на природное явление и всё больше на развалины домов.
— Я видела такой камень на пути сюда.
Полох ничего не ответил: видела и видела. А я всё крутила в голове какую-то догадку, пока ещё не оформленную.
Но пришёл и черёд Ветра удивляться. Он ошарашенно остановился, трогая торчащий из камня корень.
— Этого быть не может! Здесь не могут выжить деревья!
Полох ошибся. Деревья не просто выжили здесь. Они росли, как в глухом лесу, коих не так много в наших краях, теснились и сплетались кронами где-то высоко-высоко наверху. Их корни выходили на поверхность из стен и ныряли в недра горы на полу.
А потом догадка сложилась.
— Полох, — я бездумно схватила его за рукав, не то надеясь на защиту, не то деля ликование. — Это не камни. Это город!
Деревья захватили эти развалины давным-давно. Наверное, ещё раньше, чем их покинули жители. А скала похоронила руины, чтобы никто не смог потревожить разлагающееся тело селения.
Камни, первый из которых я увидела на соседней горе, вскоре начали менять очертания: этот — обломок ворот, там — осыпавшийся колодец, левее — покосившаяся арка.
Я не рискнула говорить громко, чтобы не разбудить призраков мёртвого города.
— Думаю, ши всё-таки не совсем сказка…
— Сказка, — не согласился жених. Он сжал ладонь и притянул меня поближе. — Просто очень-очень злая.
Повисая на ветках, впиваясь ногтями в стволы, к нам спускались существа. Кожа их отливала синим из-за света волшебных камней, волос почти не было, а одежда напоминала жухлые листья. Они издавали звуки и шипели то, что мы уже сами поняли:
— Ш-ш-ши… Ш-ш-ш-ши…
Звуки причиняли им боль. Рты кривились, а глотки судорожно дёргались, когда существа пытались говорить.
— Ш-ш-ш-ш-ш-ш… Ши-и-и-и… Ши-ши-ши…
Ближайший ши, припадая к полу, двинулся к нам. Он всё пытался выпрямиться, но искривлённый хребет мешал и опасно щёлкал; приходилось снова ползти, как дикое животное.