Он правда собирался её отпустить. Быть может, часть его надеялась, что ши они всё же не отыщут, но другая упрямо твердила, что избавиться от невесты — правильно. Для них обоих.
— Чтоб тебя, — негромко процедил Полох.
— А?
— Нервируешь меня, любимая, — повысил он голос.
— А, — Тисса легкомысленно отмахнулась. — Я привыкла!
Не стоило оставаться с ней наедине надолго. Чувство, заставляющее подтрунивать над невестой, дёргать её за косички, как мог бы взбалмошный мальчишка, превращалось в нечто, что пугало его до дрожи. В нечто тёмное, жаркое и требовательное. В нечто, что заставляет мужчин получать желаемое несмотря ни на что.
Набегавшись, Тисса присела рядом. На небольшом отдалении, к некоторому сожалению Полоха, но всё же рядом. Убаюканная журчанием, она начала клевать носом. Полох и сам провёл бессонную ночь, но он к этому был привычен. А вот невеста безнадёжно засыпала, уже не обращая внимания на творившуюся вокруг магию.
Полох пожалел, что девушка не видит, как разбегающиеся от озерца ручьи потихоньку оживляют всё вокруг. Как наливаются поникшие листья, как напитывается мох, как развалины зеленеют и распускаются цветы. Но он не стал её будить, потому что Тисса завалилась набок и уложила голову ему на колени. Она свернулась калачиком, озябнув, и Ветер накинул на неё сверху ещё и свою куртку. Ничего, сам он не замёрзнет — он всё же вырос в горах.
Тисса сжала тонкими пальцами ткань и натянула «одеяло» до самых ушей. Она сквозь сон прижалась к Ветру, и тот замер, боясь пошевелиться.
— Стоило избавиться от тебя раньше, — зло прошептал он, как можно осторожнее убирая с её лба золотистые пряди. — Пока не было слишком поздно…
Интересно, насколько крепко она спит? Полох немного наклонился, прислушиваясь к ровному дыханию.
«Просто убедиться, что она не перепугается и не заорёт, если встану», — успокаивал он себя.
Потом наклонился ещё немного, вдыхая запах её волос, ни с чем не сравнимый, сладковатый, успокаивающий, пьянящий… Хотелось зарыться в эти волосы лицом и не думать ни о чём. Он наклонился ещё немного… И тут же отпрянул, словно застигнутый за преступлением, — позади что-то зашуршало.
Потребовалось усилие, чтобы не отбросить наблюдателя порывом ветра. Но тогда Тисса неизбежно проснулась бы, и Полох, к собственному недоумению, сдержался.
— Что тебе нужно? — спросил он тихо, не оборачиваясь.
— Ты помог нам, мальчик. Я хочу отблагодарить тебя.
Со стороны их диалог показался бы обычным шипением. Когда Полох пытался разобрать речь, он всё ещё удивлялся: язык был ему незнаком. Но, если прикрыть глаза и вслушаться в смысл, а не слова… Почему-то он понимал ши. А ши понимали его.
— Это вышло случайно, — не стал лукавить Ветер.
— И всё же ты пришёл. И спас нас.
Полох нехотя высвободился, подложив Тиссе под голову рукав куртки. Будь она менее усталой, обязательно очнулась бы. Но обошлось.
Пришедшая к нему женщина уже почти не походила на то измождённое существо, что встретило их в ущелье. На человека она тоже походила не слишком. Скорее, на помесь растения и живого существа. Она выправлялась, как выправляются измученные жаждой цветы, если вволю напоить их.
Ветер дёрнул подбородком, мол, выйдем. И ши, всё ещё с трудом стоящая на двух ногах, придерживаясь за стену, первой покинула храм. Вместе с ши оживал их таинственный город: повсюду вспыхивали островки зелени, кроны деревьев пушились и переговаривались, как давно не видевшиеся друзья.
Полоху полагалось бы разделить восторг невесты. Или хотя бы с одобрением смотреть на явившее себя диво. Но в груди было пусто и холодно, точно произошло нечто непоправимое.
— Вы — ши, — сказал он.
Женщина не стала кивать. И без того ясно.
Когда он читал сказки в детстве, думал, что при встрече задал бы древним существам множество вопросов. Откуда берётся магия? Почему ши скрываются от людей? Как они явились на свет? Теперь к этим вопросам прибавился ещё один: с чего вдруг именно он, Полох, стал их спасением и почему проснулось подземное озеро? Но вместо этого он спросил другое:
— А я? Кто я такой?
Творящееся безумие напоминало Зелёную ночь. Но вместо музыки шумела листва и звенела вода, разносящая по разрушенному городу жизнь. На лицах ши не было масок из листьев — они сами были растениями, неведомым образом переплетёнными с похожими на человеческие тела. Ши жадно пили и с усилием вспоминали, каково это — ходить прямо, а не припадать к земле.
— Древняя магия проснулась, стоило тебе ступить на нашу землю, — осторожно поведала жрица. — Она откликнулась на часть себя.
— Не говори со мной загадками.
Листья на лице жрицы зашумели, издавая нечто схожее со смехом. Она присела на верхнюю ступеньку храма и приглашающе погладила место рядом с собой. Полох упрямо мотнул головой и прислонился плечом к колонне.
— Давно… Очень давно, — проговорила жрица, оглядывая свои владения, — магия начала исчезать из мира. Никто не знал, почему это случилось, но стало ясно: есть те, кто рождает силу, а есть те, кто её потребляет. И последних становилось всё больше. Тем и другим стало невозможно уживаться рядом. И тогда те, в ком осталась искра волшебства, ушли в горы. — Она подняла на Полоха лукавый взгляд. — Мы назвали себя ши.
Ветер спешно натянул маску равнодушия: ещё не хватало, чтобы эта… зелёная заметила, как он загорелся любопытством!
— Спорю, люди не захотели расставаться с магией, — саркастично хмыкнул он.
Жрица грустно улыбнулась:
— Не захотели. И тогда нам пришлось выбрать одного, того, кто способен вместить в себя достаточно силы. Чтобы он нас защитил от живущих под горой. Его мы назвали Ветром.
Полох всё же опустился на ступеньку — ноги попросту перестали его держать.
— Так я… Я — один из вас?
— Ветер оберегал нас многие столетия. У него появился сын; у сына — сын. А потом, спустя время, появился ты. И дар перешёл к тебе. Древняя магия откликнулась на твой зов, потому что ты и есть вместилище древней магии. Подобное тянется к подобному.
— Я не просил об этом, — сказал Полох мыскам своих сапог. Потом в упор посмотрел на ши и громко повторил: — Я об этом не просил!
Он не знал другой жизни. Только ту, что показал ему отец. Если бы не Рея, и вовсе стал бы точной его копией. Он не стремился сбежать, древня магия не была ему в тягость. Он просто жил… потому что не было выбора. Но в храме спала та, кого выбора тоже лишили. И она готова была выгрызать его зубами, идти к цели, невзирая ни на что. Теперь Полох знал, что так тоже можно.
— Ты — наш защитник. Как и твой отец и отец твоего отца…
— Мой отец был чудовищем, — отрезал Ветер. — Монстром, которого вы создали. Он мучал невиновных…
Жрица опустила голову.
— Стража должны бояться. Иначе он не сумеет отогнать от нас людей…
— Отогнать? Так вот, кто мы для вас? Мы не стражи, мы — сторожевые псы! Так может пора псу сорваться с цепи?
Зеленоватая прохладная рука коснулась его локтя.
— Мне жаль, мальчик мой, но ты не сможешь. Магия не отпустит тебя, она…
— Моя цепь? — горько подсказал Полох. — Такая же, как связывает невесту и жениха?
— Мне жаль, — тихо повторила жрица. — Чтобы все мы могли выжить, кто-то один должен охранять…
— И верно. Что одна жизнь против многих? — Ветер вырвал руку. — Между прочим, свою я могу оборвать в любой момент. И тогда вы останетесь одни против целого мира.
— Магия перейдёт к наследнику.
— У меня нет детей, — Полох ядовито приподнял край рта и добавил то, что больше ранило его самого, чем жрицу: — И вряд ли когда-нибудь будут.
— Тогда мы останемся одни против целого мира, — безропотно согласилась ши.
— Паршиво же вам тогда будет! Не очень-то хорошо вы тут выживали без меня, верно? Что если озеро снова пересохнет? Что, если тогда никто не придёт и не пробудит его? — Он наклонился к жрице и с нажимом проговорил: — А ведь никто не придёт.
Листья снова зашуршали, и Полоху почудилось, что в этом звуке сквозила печаль.
— Мы всё же будем надеяться, — смиренно улыбнулась жрица.
Почему-то Полох оглянулся на храм. Туда, где сопела наивная светловолосая девчонка, не имеющая ни малейшего понятия о том, что её жених оказался в точно такой же ловушке, что и она сама.
— Надежда не доводит до добра, — глухо сказал Полох.
Жрица больше не стала говорить. А что она могла бы? Попросить прощения за свершившееся века назад колдовство? Снова поблагодарить за спасение? Она поднялась и хотела уже уйти, но Полох задержал её и, с трудом выдавливая слова из горла, спросил:
— Как снять метку невесты?
— Сделать невесту женой, — ответила жрица. — Тогда метка пропадёт.
Полох судорожно сглотнул слюну.
— А если… Если кто-то передумал жениться? Если кто-то, например, хочет просто… освободить невесту?
— А этот кто-то — хочет? — недоверчиво уточнила ши. Полох промолчал, и тогда она, передёрнув плечами, ответила: — Тогда кто-то должен отпустить невесту.
— Просто… отпустить?
— Ши-анха шаалм диаре — я отпускаю тебя. Магия — не тюрьма, мальчик.
— Что-то непохоже, — пробормотал Полох.
— По крайней мере, не её тюрьма, — едва слышно прошуршала ши.
Нечто у него внутри оборвалось. Просто отпустить. Отпустить невесту — и разом избавиться от того кипятка, что разъедает его изнутри. Если бы он с самого начала знал, что всё так просто…
Он вошёл в храм и сел возле Тиссы, скрестив ноги. Протянул руку, чтобы разбудить, но почему-то передумал. Вместо этого улёгся рядом, прижимаясь всем телом к спине девушки, обнял за пояс, запустил ладонь под одежду и, впитывая тепло её кожи, вдохнул сладковатый запах волос… Он прикрыл глаза всего на секундочку, но почти сразу провалился в сладостную дрёму.
Ещё не до конца разделяя сон и явь, Полох ощутил в ладони нечто горячее и нежное, как шёлк. Он ощупал выпуклость, но, едва понял, что именно попалось в горсть, добыча ускользнула. То, как подорвавшаяся Тисса покраснела, было видно и в полумраке, разрезаемом синеватым светом подземных звёзд.