Собравшись с духом, я выглянула в коридор, короткими перебежками преодолела его и вышла в большую вытянутую залу, увешанную зеркалами. Свет, бликуя, скакал меж стёкол, и отличить реальность от отражения удалось не сразу. Когда же получилось понять, который из длинных столов, накрытых скатертью, настоящий, я осознала, что уже давненько смотрю на сидящего за ним мужчину. Тот не спешил развеивать неловкость, в свою очередь разглядывая меня поверх заброшенных на скатерть ног и отхлёбывая кофе из фарфоровой чашки.
— Присядешь? — поинтересовался он после невыносимо длинной паузы.
— Как господину будет угодно, — процедила я. Аппетит улетучился в то же мгновение, как мои светлые глаза встретились с его — тёмными, насмешливыми, будто подведёнными угольком.
— Господину будет угодно, чтобы ты не придуривалась. Ты мне тут нужна не больше, чем я тебе.
— Э-э-э… Тогда, может, я пойду? — рискнула предложить я. — Чтобы не мешать…
— Угу, разбежалась. — Ветер отхлебнул ещё глоток кофе, подержал во рту, смакуя, прежде чем проглотить. И, наконец, раздражённо бросил: — Прекрати уже трястись. Никто тебя здесь не обидит. Если, конечно, будешь вести себя благоразумно, — язвительно добавил он, выкладывая на стол нож, который я намеревалась вонзить в сердце жениха. — Ты же будешь?
— Ничего не могу обещать, — буркнула я, после чего растянула губы в неестественной улыбке и торжественно пообещала: — Разумеется!
Сгустившееся напряжение в клочья порвала баба Рея. Громко пыхтя, она распахнула бедром дверь и спиной вперёд вошла в столовую, таща за собой дребезжащий столик на колёсиках. Возвышающиеся на нём стопки оладушек опасно накренились.
— Ноги со стола! — походя скомандовала старушка, локтем спихивая сапоги грозного господина. Тот, как ни странно, послушался.
Ветер цапнул с проезжающего мимо столика оладушку и сунул за щёку.
— Я бы ш бофым удофольшфием ифбафифся от фефе фефас, — прочавкал он.
— С набитым ртом! — возмутилась служанка, а когда мы с господином синхронно повернулись к ней, беззастенчиво повторила: — Не болтай с набитым ртом!
Ветер прожевал и проглотил, а потом холодно заметил:
— Рея, поспешу напомнить, что я всё же твой господин.
— С невестой своейной господинкать будешь! — сварливо отбрехалась та, но, тем не менее, поспешила удалиться, дабы соблюсти хотя бы видимость субординации.
Вслед за нахальной старушкой осмелела и я. Для начала поспешила употребить максимально сытный завтрак, всерьёз опасаясь, что последующий за ним разговор может вывести жениха из равновесия. Ну как передумает быть благожелательным хозяином и отправит в подвал на хлеб и воду?
Наконец, расправив складки на юбке и пригладив выбившиеся из причёски волоски, я рискнула спросить:
— Не сочтите за дерзость, господин, но… — я всё-таки запнулась.
— Но?.. — заинтригованно подбодрил меня мужчина.
— Кх-кх… Кто вы?
Ветер поперхнулся кофе, расплескал напиток на скатерть и, воровато оглянувшись в направлении, в котором скрылась Рея, передвинул на пятно кувшин с водой.
— Ну-ка повтори ещё разок.
Я сдвинула брови к переносице, хотя и прекрасно понимала, что вид мой далёк от устрашающего. Для храбрости тоже сделала большой глоток кофе и тут же пожалела: горько.
— Кто вы такой? Пять лет назад господин Ветер назначил меня своей невестой…
— Да-да-да, — перебил мужчина. — Поздравляю с великой честью и всё такое. А ещё приношу соболезнования, потому что вдовой ты стала быстрее, чем женой.
— Что?
— Господин Ветер, которому ты приглянулась, умер полгода назад, — с какой-то странной горечью пояснил он. — И оставил наследнику это, — обвёл рукой потолок, наверняка подразумевая несколько большее пространство, чем одну только столовую, — и это, — закатал рукав, демонстрируя край золотого рисунка на коже, копирующего мою метку. — Вот только… Прости, любимая, я слишком молод и умён, чтобы ввязываться в такую авантюру как женитьба.
— Так вы…
Я задохнулась: неужели… мы заодно?
— Не имею ни малейшего желания связывать наши жизни, — подтвердил Ветер.
— Так то… тот мужчина был вашим… твоим отцом?
Ветер поморщился как от зубной боли.
— Не отцом. Всего лишь человеком, обрюхатившим мою мать.
Не веря своим ушам, я вскочила с места. Обняла бы мерзавца, не сиди он на противоположном конце длиннющего стола, но успела одуматься.
— Так ты отпустишь меня?!
Ветер смущённо ковырнул оладушек вилкой.
— Отпустишь? — требовательно переспросила я.
— Ну…
— Я ведь тебе не нужна! Не нужна, правда?
— Упаси боги! — поклялся жених. — Будь моя воля, вовсе не забирал бы тебя. Не люблю лишнюю суету, знаешь ли. Но зову метки сложно противостоять. Папаша передал её мне вместе с даром Ветра. Подгадил напоследок. К тому же чревато разочаровывать жителей Предгорья. Они хотели принести жертву монстру. Было бы бестактностью со стороны монстра проигнорировать предложение, не правда ли?
И тут до меня дошло.
— Так ты… не собираешься отпускать меня?
— Верно.
— Несмотря на то, что я тебе не нужна?
— Несмотря на то, что ты основательно меня раздражаешь.
— И я останусь здесь?
— Тут неплохо. Свежий воздух, красивые закаты…
— Несмотря на то, что мой кошмар и убийца моего отца мёртв?
— Да, прежний Ветер был тем ещё ублюдком, — поддакнул гадёныш.
Мальчишка. Ехидный, наглый, самовлюблённый придурок! Он понятия не имеет, что всё Предгорье дрожит от одной мысли, что где-то там, среди заснеженных вершин, живёт монстр! Что он может обрушить камни и отрезать городок от всего остального мира, что может планомерно уничтожать обозы торговцев и посевы, обрекая их на голод и мучительную смерть. Что столетиями Ветру приносили в жертву женщин, выкупая его милость невинными жизнями. И теперь роль монстра будет играть зарвавшийся мальчишка?!
Тарелки были красивыми. Из тончайшего фарфора с изящным кантом по краю. Я взяла одну, повертела… и швырнула на пол. Взяла вторую.
— О-о-о, а девушка с характером! — Ветер откинулся на спинку стула и заложил руки за затылок. — Продолжай, продолжай. Рея потом тебя так выпорет, неделю не сядешь! Но ты продолжай, не стесняйся. Будь как дома, любимая!
Следующая тарелка полетела прямиком в лоб мучителю, но тот едва ощутимо подул и, подхваченная потоком воздуха, она сменила направление.
— А вот это уже излишне.
— Отпусти меня! Ты ломаешь мне жизнь ради глупой шутки! Пять лет я ожидала казни, а теперь, когда поверила, что меня помиловали, ты… ты…
— Я начинаю терять терпение, — спокойно предупредил Ветер.
Но я не услышала. Не захотела слушать, выплёскивая, наконец, накопившийся ужас. И тогда ужас оправдался. Потому что Ветер, может, и был новым, а вот дар остался тем же самым.
Он взмыл вверх легче пера. Шагал по невидимым ступеням, будто танцевал, без труда уворачиваясь от летящей в него посуды. В тёмных волосах сверкнуло острие серьги-когтя, Ветер прыгнул, в ушах свистнуло, а пол выскользнул из-под ног. А потом я оказалась лежащей на спине, а монстр нависал надо мной, как хищная птица над едва оперившимся цыплёнком.
— Кажется, ты не совсем поняла, с кем имеешь дело. Я — Ветер. Я не спрашиваю разрешения, я беру то, что мне нравится. И тебе очень повезло, что ты мне не нравишься, любимая. Постарайся, чтобы это оставалось так же. Для твоего же блага.
Глава 3 Друзья познаются в беде
В Предгорье никогда не было дефицита сплетен. Отсутствие событий местные с лихвой компенсировали фантазией и хорошо подвешенным языком, да и проезжающие через городок торговцы (тьфу-тьфу, не осерчай господин Ветер!) приносили не только налог в казну за пользование выгодным путём, но и темы для пересудов.
Однако сегодня все разговоры сводились к одному — к невесте Ветра, юной Тиссе, которую на рассвете унёс в своё логово господин.
Куда бы ни пошёл Рой, везде слышал одно и то же:
— Такая молоденькая…
— Ей бы хорошего парня…
— Сожрёт, помяните моё слово!
— Никто не возвращался!
— На этот раз откупились… Хорошо бы через год не затребовал новую жертву…
Шепотки и сочувственные взгляды, жучками ползающие по загривку, загнали его в единственное место, где можно было залить злость. Да и жидкость для заливания здесь предлагали на любой вкус. Рой ввалился в таверну и поспешил спрятаться в самом тёмном её углу.
— Как обычно? — осведомилась девушка в захватанном платье.
Она, как и многие другие девицы, не отказалась бы скоротать вечерок в компании улыбчивого красавца с пшеничными кудрями. Но Рой не уделял внимания ни одной из них. Да сегодня он и не улыбался. Не улыбался с тех самых пор, как, выскочив на площадь в порыве безрассудной смелости, увидел лишь, как чудовище уносит свою жертву в небо. Опоздал. Снова опоздал. Слишком долго думал, набирался духу… И не сумел защитить девчонку, которую город обрёк на гибель.
— Нет. Пива, — выдавил из пересохшего горла Рой. — Два кувшина.
После пива последовало вино, а уже к обеду его место на столе заняла мутная бутыль с самым дешёвым пойлом из представленных.
Но легче не становилось.
Когда пойло уныло заплескалось на донышке, а вывернутый наизнанку кошель изрыгнул лишь две позеленевшие медьки, у Роя остался последний способ заглушить разъедающее изнутри чувство вины. Он повёл мутным, как бутыль из-под самогона, взглядом по залу в поисках достойного противника. Исход драки не был важен: взорвётся ли голова победным ликованием или размозжится о порог, когда его вышвырнут на улицу, но, так или иначе, он не будет думать о светловолосой девчонке, жизнь которой так глупо и бессмысленно оборвалась на рассвете.
Как назло, зацепиться было не за кого. Не то широкоплечий нетрезвый детина, ищущий неприятностей, одним видом вразумлял потенциальных драчунов, не то остальные завсегдатаи предпочитали пить ближе к вечеру.
Что ж, если горе не получается залить, можно разделить его с кем-то. А парень знал лишь одного, для кого гибель Тиссы стала концом света, как и для него. Рой поднялся, пошатнулся, но удержался на ногах, ухватившись за спинку стула. И, ссутулившись, побрёл прочь.