А я проговорила:
— Может быть когда-то ты и была способна на любовь. Может быть, когда-то даже снова этому научишься. Но не сейчас. Ты не имеешь ни малейшего понятия о любви.
— А ты?! Ты разве имеешь, глупая девчонка?! Я пытаюсь спасти тебя!
— Я? — Я выпрямилась и посмотрела на мужчину, принимающего последний бой. Господина Ветра. Полоха. Хмеля. Жениха. Да не всё ли равно, как его называть?! — Думаю, что да.
Мой голос прозвучал набатом. В нём сквозил далёкий грохот горы.
— Разойдитесь!
Те, кто стоял ближе, испуганно вздрогнули. Иные предпочли последовать совету и действительно ретировались: всё равно пробиться в гущу событий, где кипело настоящее сражение, не получалось. Но большинство продолжило драку.
— Я сказала, стойте!
На крик отозвался гром, а Звёздный пик пошевелился, вспарывая брюхо чёрной тучи.
Но жаждущих крови людей уже не образумить.
Полох сражался там, в центре площади. По сравнению с тем же кузнецом или крепким мельником он был почти болезненно худ, но зато изящен и отчаянно смел. Но даже безумие сражения не может дать одному сил, способных противостоять сотне.
А вот любовь — может.
Крошечная искра вспыхнула где-то между лопатками. Она пустила корни, раскрыла листья и поползла лозой к кончикам пальцев. Магия наполнила всё моё существо. Она распирала изнутри, рвалась наружу. Её стало так много, что невозможно устоять на земле… и подошвы моих сапог оторвались от неё.
— Я СКАЗАЛА ПРОЧЬ!!!
Вихрь зародился в моих ладонях. Вспорхнул с них маленькой птичкой и тут же развернул крылья, превращаясь в оружие. Он пронёсся через площадь, сбивая людей с ног, ломая оружие. Он расчистил дорогу между мной и женихом.
И я пошла… нет, полетела по этому пути, не глядя по сторонам. Видя только расширившиеся от удивления глаза Полоха. Я подлетела к нему. Протянула руки.
— Это невозможно, — прошептал он.
— Невозможно, — согласилась я.
Но это происходило.
Оторопь предгорцев быстро прошла. Они набросились на нас волной ненависти.
— Бей шлюху Ветра! Она такая же как он! Монстр проклял нашу Тиссу!
Мама пихалась локтями, пытаясь вразумить тех, кого сама же и привела:
— Это же Тисса! Вы что делаете?! Это Тисса! Остановитесь!
Но, видно, чтобы тебя расслышали на земле, воистину нужно подняться в небо.
— Лучше бы тебе спасаться, любимая, — хмыкнул Полох.
Я встала рядом с женихом, стискивая его ладонь, и фыркнула:
— Вот ещё.
Рядом с ним я готова бороться не только с целым городом, но и со всем миром. И плевать, кто победит, если мы будем вместе.
Сумею ли я в действительности убить? Да ещё и там, где сама выросла, тех, кого знала с младенчества?
Навряд ли. И огороди боги каждого от подобного решения!
Но на сей раз решение приняли за меня.
Молния разрезала воздух и огненной стрелой ударила в центр площади, прямо у наших ног. Грома за нею не последовало. Нападающие отпрянули, трое бросили оружие, четверо начали истово молиться.
Горы взяли слово.
Небо потемнело — его целиком заполнила налившаяся на вершине Звёздного пика туча. Накрывшую город тишину не решался нарушить никто. Не скулила собака, прячась от грозы под крыльцом, не скрипели давно не смазанные петли, не голосили люди, явившиеся чинить расправу.
В полнейшей тишине поднебесье разорвала ещё одна молния, на мгновение осветив покрытую мраком площадь. И она осветила кое-что ещё: столпившихся у помоста людей окружили существа. Некоторые из них были высоки и неуклюжи, походили на груды камней; иные словно были сотканы изо льда и снега; и ши, похожие на помесь растений и человека, тоже стояли среди них.
Ещё одна молния, так и не аукнувшася громом, показала, как жрица ши медленно и неотвратимо двигается меж людей. Никто не рискнул преградить ей дорогу. Она подошла к нам, как бы отгораживая от предгорцев, и негромко произнесла:
— Слушайте.
Она говорила на понятном языке. А может вовсе и не так. Может, напротив, язык ши вдруг всплыл из памяти тех, кто внимал ему. Так или иначе, но предгорцы слушали. Слышал даже тот, кто попытался в страхе закрыть уши. Её голос достигал самого глубокого подвала и самой древней старухи, не способной встать с постели и потому оставшейся в избе.
Очередная молния, длинная и яркая, озарила суровое лицо жрицы с трепещущими на нём листьями. И снова гром не отозвался на вспышку.
— Когда-то очень давно народ ши был един. Мы жили в мире, и магия была частью этого мира. Но потом появилось зло. Оно пустило корни в сердца наших людей, и магия начала исчезать. Решение, принятое нами, было тяжёлым. Пришлось разделить семьи, отнять детей у родителей, разлучить любимых. Всё это мы сделали, чтобы уберечь тех, в ком осталась искра, от тех, в ком она погасла. Мы, носители магии, ушли в горы. Мы поселились на Звёздном пике и отгородились от тех, кто мог явиться к нам из низин, стражем.
Полох саркастично хмыкнул — он-то участи стража успел хлебнуть сполна. Но, когда жрица осуждающе на него шикнула, очень правдоподобно изобразил раскаяние и жестами показал, что держит рот на замке.
Ши долго не решалась продолжить речь. Видно, непросто давались ей заготовленные слова. Но, оглядев присутствующих, она всё же набралась духу.
— Но мы ошиблись, — с торжественной горечью признала она. — Добро невозможно без зла, как и зло не существует без добра. Отгородившись от тех, кого считали недостойными, мы не только обрекли их на медленную гибель, но и сами зачахли. Нельзя разделять единое целое. И доказательством тому стала искра магии, зародившаяся в самом сердце тьмы.
Я смогла сообразить, что речь обо мне, только благодаря Полоху.
— Так вот ты кто. Искра в сердце тьмы, — хохотнул он, но почему-то вместо насмешки в его интонациях я уловила восхищение.
Жрица подошла ко мне и матерински погладила по щеке.
— Спустя столетия народ ши должен снова стать единым. Ты показала нам это, девочка. — Закончила она тихо. Я и то едва сумела разобрать, не говоря уже о прочих: — Быть может, тогда каждый из нас сумеет стать лучше.
В легендах пишут, что такие речи принимают с ликованием. На деле же слушатели пребывали в растерянности. Ещё долго речь жрицы передавалась из уст в уста, обсуждалась и перевиралась. К счастью, сама ши была рядом, чтобы пресечь зарождающиеся споры.
Но у нас с Полохом не было желания воочию следить за тем, как воспримут предгорцы новость о волшебных предках и с добром ли встретят новых братьев. Горы успели опостылить нам обоим и, раз уж теперь поводок не мешал Ветру покинуть их…
— Жаль, что нам так и не довелось полетать вместе. Что же, у тебя хватит силёнок меня поднять? — съехидничал жених.
— Но, если уроню, не жалуйся! — предупредила я.
— То есть, как это не жалуйся? Я потерял магию. Жалобы — всё, что у меня осталось!
В нашу шуточную перепалку влезла ши. Она потрепала Полоха по волосам и, подумав, вытащила из его уха серёжку-коготь.
— Почему же ты потерял магию, Ветер? Разве ты лишил кого-то жизни?
— Нет, — сморщился Полох, старательно припоминая, не пришиб ли кого, пока носился по городу. — Но когда поводок исчез…
— То исчез только поводок, — закончила за него ши. — Твой дар на месте. Просто он стал немного… иным. И придётся заново учиться им пользоваться.
Полох наморщил лоб, а потом вдруг по-мальчишески задорно улыбнулся и обнял меня за плечи.
— Что ж, любимая, так просто тебе от меня не отделаться. Станешь моей… — он многозначительно понизил голос и закончил с придыханием, касаясь губами шеи: — учительницей?
Эпилог
Полёт давался легко, как дыхание. Словно последние пять лет я провела не взаперти под материным надзором, а в небе, учась проворачиваться вниз головой, кувыркаться и ввинчиваться в облака.
Рукава платья развевались крыльями, трепетали на ветру, а ледяной воздух бодрил поцелуями.
Я нырнула в наплывшую на солнце тучку, растрепала усыпанные бисером капель волосы и, раскинув руки, снова устремилась вниз, прямо к вершинам гор, угрожающе посверкивающим на свету. Забрала в сторону, огибая Звёздный пик, приветливо помахала ледяному великану, отлёживающему снежные бока. Тот медлительно повернулся, но, пока поднял льдистую ладонь, я была уже далеко.
Полох грозился снова связать меня меткой, если буду улетать без него. Правильно делал, наверное: опьянённая восторгом, я забывала о времени и возвращалась домой тогда, когда покрытые тонкой корочкой льда ноги совсем теряли чувствительность.
Думаю, он просто ревновал. Меня к полётам или полёты ко мне… Бывший господин вынужденно заново осваивал навык. Получалось тяжело, ведь прежде Ветер управлял воздушными потоками, а теперь приходилось доверяться магии ши, как другу.
Вот и сегодня я сбежала полетать сразу же, как Полох отправился в Предгорье. Он спускался туда всё чаще в последнее время и таинственно отмалчивался о цели визитов. И никто, включая Рею, не мог отговорить его от этих прогулок. Хотя последняя и грозилась отхлестать хворостиной.
— Чего мне бояться? — самодовольно хмыкал Полох. — Город под присмотром ши. И, знаешь, действительно кажется, что горожане подобрели после того, как народ снова стал един. Глядишь, к нашему возвращению вы с Лайко тоже спуститесь с гор…
— Чаго я там не видала? — Рея сварливо поджимала губы. — Тьху!
Я с трудом сдержала улыбку, вспоминая, как заботливая старушка командовала нами во время восстановления особняка. Ей бы ещё плётку — получился бы грозный надсмотрщик! Впрочем, Рея справлялась и без плети, одним веником. Вчера я хорошенько получила им пониже спины, когда старая горничная поймала меня на улице без плаща. И сегодня получу, если не удастся вернуться незамеченной.
Уже опускаясь к балкону, я поняла: не удастся. Рея с грозным видом бродила туда-сюда, сердито обрывая потихоньку увядающие листья вьюнка. К груди она прижимала тёплый меховой плащ, который я так и не удосужилась накинуть: летать в нём было сущее наказание!