– А я откуда знаю? – пожал плечами Коля.
– Сам не спишь и людям не даёшь, – проворчал Серёжа и перелёг на другую руку.
– Всего две минуты осталось.
Серёжа ничего не ответил, он спал. «Мне бы так научиться!» – с завистью подумал Коля.
Прозвенел звонок. Все хорошо отдохнули и поэтому с удовольствием побежали на перемену. Один только Коля чувствовал себя каким-то разбитым.
Когда я был маленький
– Когда я был маленький, – начал Игорь Семёнович и замолчал.
– Что? – спросил Коля.
– Когда я был маленький… – Игорь Семёнович достал носовой платок и вытер шею и лицо.
– Вы не портили учебники, как я, – подсказал Коля. – Больше не буду. Родителей не вызывайте.
– Нет, нет, – поморщился Игорь Семёнович.
– Да! Да! – торжественно сказал Коля. – Никогда этого больше не повторится! Потому что, если я не исправлюсь, из меня может вырасти настоящий бандит! Хорошо, что я вовремя всё по…
– Вспомнил! Вспомнил! – воскликнул Игорь Семёнович. – Вспомнил! Я однажды залез в железный ящик, на котором было написано «Не влезай – убьёт!»
– Здо`рово, – неуверенно сказал Коля.
– Нет, перепутал! – Игорь Семёнович ударил кулаком по столу. – Это я в прошлом году залез в железный ящик! А в детстве… Не могу ничего вспомнить из детства!
– А вы, наверно, не были ребёнком, – пошутил Коля. – Вы, наверно, пришелец с другой планеты. Вы когда злитесь, у вас даже искры из глаз летят.
Игорь Семёнович побледнел и испуганно посмотрел по сторонам.
– Нет, что ты, Тимофеев, – неожиданно ласково сказал он. – Ты дежурный?
– Я Тугунов, который сегодня нарисовал в учебнике танк. Родителей не надо.
– Конечно, не надо, – улыбнулся Игорь Семёнович, и у него из глаз посыпались искры. – Сами разберёмся. Хочешь конфетку?
– Нет, спасибо! – закричал Коля и бро-сился к двери.
Он выскочил в коридор и сразу же врезался в директора школы Николая Николаевича. Николай Николаевич покачал головой и сказал:
– Когда я был маленький, я однажды врезался в столб. Постой-постой – это было в прошлом году. Точно!
Так легче
Вместо того чтобы смотреть на Игоря Семёновича, Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева смотрели на Колю Сердюкова. Потому что он был очень красивый. А так как Сердюков сидел на последней парте, Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева сидели к Игорю Семёновичу спиной.
Игорь Семёнович писал на доске уравнение, писал, а потом ему надоело, что Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева не смотрят, и он сказал:
– Сердюков, иди сюда.
И когда Коля подошёл, Игорь Семёнович сказал:
– Стой здесь.
Тетрюмова, Тихонова, Токарева, Тишкова, Томилина, Туган-Барановская и Юхнева снова смотрели на Колю, но со стороны можно было подумать, что они смотрят на доску. И Игорь Семёнович так и думал. Он себя обманывал, потому что ему так было легче.
А Гвоздецкая продолжала смотреть на последнюю парту, потому что, оказывается, она смотрела не на Сердюкова, а на Бескровного.
Дорога до школы
Когда Серёже исполнилось 8 лет, родители решили, что он уже взрослый. А взрослых не провожают в школу родители.
– Меня ведь бабушка не провожает на работу, – сказал папа. – А мне два раза надо дорогу переходить. Но мы, взрослые, знаем, что дорогу можно переходить…
Папа взмахнул рукой, показывая, что в этом месте вступает хор.
– Только на зелёный свет! – вступили мама и Серёжа.
– Молодцы, – похвалил папа. – А теперь, Серёжа, ещё раз расскажи, как ты будешь добираться до пункта «Ш».
– Сначала по Малой Семёновской навстречу движению до поворота в Барабанный переулок, потом по Барабанному до аптеки, второй дом после аптеки – пункт «Ш», – без запинки проговорил Серёжа.
– Да, как в аптеке. – Папа похлопал Серёжу по плечу. – Можешь идти, мы за тебя спокойны.
Серёжа вышел из дома и пошёл по Малой Семёновской, навстречу движению.
– Мальчик, ты не знаешь, как пройти в аптеку? – спросил Серёжу какой-то дедушка. – Я забыл название улицы.
– Сейчас я вам расскажу! – обрадовался Серёжа. – Эта улица называется Барабанный переулок. Двести лет назад здесь жил Семёновский полк. И так назвали из-за барабанщиков. Даже песня есть: «В Барабанном переулке барабанщики живут. Поутру они как встанут, барабаны как возьмут, как ударят в барабаны…» А ещё раньше этот переулок назывался Медовый. Кроме аптеки там ещё моя школа. Если вы дойдёте до школы, то аптека будет через дом, если возвращаться к Малой Семёновской.
– Так куда идти? – не понял дедушка.
– На северо-запад, – сказал Серёжа.
Дедушка достал компас и пошёл на северо-запад.
– Только по прямой не пройдёте, там пятнадцатиэтажный дом! – крикнул вдогонку Серёжа.
Но дедушка не расслышал, он уже карабкался на стену дома.
Действие «Возбудина» и «Соновита»
Папа считал, что детей надо воспитывать таблетками. Если дети бегают, шумят и не хотят ложиться спать, им надо давать «Соновит»; если грустят – «Негрустин; если плохо учатся – «Мозговин»; если грубят – «Негрубин»; если не хотят рано утром вставать в школу – «Взбодрин» (внутримышечно).
– Серё-ё-ё-ё-ё-ёжа, – ласково сказал папа, присаживаясь со шприцем на краешек Серёжиной кровати, – пора вставать.
– Ещё минуточку, – сонно пробормотал Серёжа, повернулся к папе спиной и натянул на голову одеяло.
– Сейчас мы тебе поможем, – пообещал папа и сделал укол.
Серёжа вскочил, схватил три двухпудовые гири и побежал делать зарядку и обливаться холодной водой.
– В шко-о-о-о-олу! В шко-о-о-о-о-олу! В шко-о-о-о-олу! – весело напевал Серёжа, подбрасывая под душем гири.
А после зарядки и обливания Серёжа стал прыгать через стол, хватая на лету бутерброды с сыром и ветчиной, как чайка.
«Опять переборщил с дозировкой», – подумал папа и подсыпал в какао «Соновит».
Серёжа сел на стул и уснул. Через восемь часов он проснулся, но в школу, как всегда, опоздал. Даже к самому последнему уроку. И ему стало грустно.
В этом случае надо принимать «Негрустин».
Футбольные мячи уже были
Выбирая наказание, папа использовал опыт, накопленный родителями за три тысячи лет. Этот опыт был собран в книге: «О плохих поступках и хороших наказаниях».
– Ша, ша, ша… – бормотал папа, листая книгу. – А, вот – «Штаны порвал!»: в тринадцатом веке, в Китае, ребёнка за порванные штаны выгоняли из дома, потому что это считалось оскорблением дедушки императора.
Папа захлопнул книгу, снял очки и грустно посмотрел на Серёжу.
– Но ведь… – начал Серёжа.
– Тс-с-с-с-с-с-с-с, – перебил папа. – Не надо. Подойди ко мне, я тебя поцелую на прощание.
– Папа, но ведь у нас нет императора и мы не в Китае!
– Поэтому я тебя и не выгоняю навсегда, – сказал папа. – Через три часа приходи.
– Тогда ладно! – обрадовался Серёжа. – Я на велике пойду!
– Нет, – строго сказал папа. – В тринадцатом веке великов ещё не было.
– А что было? – спросил Серёжа.
– Думаю, что футбольные мячи уже были, – сказал папа.
Не чавкай
Папа считал, что детей должны воспитывать учителя.
– Не чавкай, – сказал папа Серёже, когда они сидели за столом и ели шашлык. – Тебе разве учителя в школе не говорят, что чавкать некрасиво?
– Нет, не говорят, – сказал Серёжа, продолжая чавкать.
– Ты ещё и обманываешь, позоришь своих учителей, – покачал головой папа. – Сейчас же принеси мне дневник.
И когда Серёжа принёс дневник, папа записал туда красной ручкой: «Уважаемые учителя! Ваш Гаврилов Серёжа громко чавкает за столом. Срочно зайдите к нему домой в субботу в 17.00».
В субботу учителя собрались у Серёжи, и папа сказал:
– Последнее время Гаврилов часто проявляет свою невоспитанность: прыгает на диване, вытирает нос рукавом, бросает как попало одежду! А в среду чавкал за столом! Если вы сегодня не примете меры, то уже завтра, я думаю, воспитанием вашего ученика будет заниматься милиция! Спасибо за внимание.
– А это родители должны! – вскочила молодая неопытная учительница по химии.
– Ну, теперь мне всё поня-я-ятно, – усмехнулся папа и строго посмотрел на учительницу по химии. – Какие учителя, такие и ученики. Воспитанный человек, когда хочет что-нибудь сказать, сначала поднимает руку. Садитесь.
Покрасневшая от стыда учительница по химии села на место. Она дала себе слово, что сразу же после собрания пойдёт в книжный магазин и купит книгу «Как себя вести в обществе».
– Все свободны, – сказал папа, включил телевизор и пошёл на кухню готовить люля-кебаб.
Так не честно
Ученики просто не замечали Ольгу Александровну. Роста она была маленького, голос тихий… Весь урок стоит около учительского стола, что-то рассказывает, рассказывает… а ученики её не замечают. И вот решила она стать заметней. В первую очередь – вырасти, а во вторую – развить голос.
Стала Ольга Александровна есть в три раза больше, чем раньше: положат ей каши, она съест и ещё просит, съест и ещё… А потом полчаса подождёт после еды и начинает развивать голос: а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, э-э-э-э-э-э-э-э, о-о-о-о-о-о-о-о, у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!
Мама Ольги Александровны аппетиту радовалась, а вот крики её пугали.
– Может быть, ты объелась? – спрашивала мама.
А однажды Ольга Александровна чуть не сорвала урок. Мама, как всегда, взяла её в школу, где работала учительницей по географии, и, как всегда, посадила на маленький стульчик рядом со своим столом. А Ольга Александровна сидела, сидела, а потом как стала рассказывать, как они с мамой ездили к бабушке в Тульскую область и какой там пруд. Да так громко, что в классе только её и было слышно.
– Придётся всё-таки отдать тебя в детский сад, – вздохнула мама.