Кардан не успел даже отреагировать на это заявление или хотя бы спросить, не сгорел ли кто заживо, потому что в этот момент Никасия схватила его за руку.
– Пойдем, – сказала она и потащила его в зал, где на диване растянулся одинокий фавн. Увидев их, фавн удивленно поднял голову.
– Убирайся, – приказала Никасия, указывая на дверь. Фавн без лишних возражений покинул зал, стуча копытами по мраморному полу.
Затем девушка повернулась к Кардану, и он скрестил руки на груди, приготовившись защищаться.
– Я даже рада, что ты его ударил, – сказала Никасия. – И я рада, что ты нас нашел. Тебе следовало знать обо всем с самого начала, но я боялась тебе говорить.
– Ты думаешь, я разделяю твои чувства? Что ж, это не так, – Кардану с трудом удавалось изображать свою прежнюю сдержанность: его левое ухо звенело от удара, нанесенного Локком, содранные костяшки неприятно зудели, а взгляд Никасии, стоявшей перед ним, выводил его из себя.
– Прости меня, – она едва заметно улыбнулась. – Ты мне не безразличен, и всегда будешь занимать особое место в моей жизни.
Неужели Локк был прав на их счет? Они так привыкли быть вместе, что потеряли грань между дружескими и романтическими отношениями. Кардан хотел спросить об этом Никасию, но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы узнать ответ.
У него была только одна возможность сохранить свое достоинство.
– Ты сама определила свою судьбу, связавшись с ним, – сказал Кардан. – Тебе не за что просить прощения. Но если ты сожалеешь об этом, не думай, что сможешь вернуть меня, словно какую-то игрушку, которую ты отложила на дальнюю полку.
Никасия посмотрела на него, слегка нахмурившись.
– Я бы не…
– Тогда мы друг друга поняли. – С этими словами Кардан развернулся и вышел из зала. Валериана и Локка уже не было на лестнице.
Кардан решил, что, перед тем как окончательно протрезветь, ему следует еще больше напиться. Шумная драка разбудила других гостей, и большинство из них были только рады вернуться к выпивке и веселью.
Он слизывал золотую пыльцу с чьих-то ключиц и пил крепкий ликер с травянистым запахом. К тому моменту, когда принц осознал, что пропустил занятия в школе, – шел уже третий день его беспробудного пьянства, а огромные дозы пыльцы и зелий не давали ему отключиться.
Если раньше от Кардана просто пахло вином – теперь от него разило крепким алкоголем, а легкое головокружение превратилось в ноющую боль. И все же он чувствовал острую необходимость явиться на занятия и показать отпрыскам джентри, что у него все в порядке. Не важно, какие сплетни они уже успели услышать. Он чувствовал себя просто отлично: может быть, даже лучше, чем когда-либо в своей жизни.
Еле держась на ногах, он прошел по длинному коридору и вышел через парадную дверь.
– Мой принц? – Деревянное лицо, вырезанное на двери, выглядело обеспокоенным. – Вы же не собираетесь уйти в таком состоянии?
– Моя дверь, – ответил Кардан. – Именно это я и собираюсь сделать. – С этими словами он свалился с лестницы.
Когда он добрался до конюшни, его начал разбирать смех. Он смеялся так сильно, что ему пришлось лечь в стог сена. Из его глаз потекли слезы.
Он думал о Никасии, Локке, пустых развлечениях, историях и предательствах, но все это смешалось у него в голове. Кардан видел, как он тонет в море красного вина, из которого пьет огромный мотылек; он видел Никасию с рыбьей головой; он видел, как его руки смыкаются на горле Дайна; он видел, как Маргарет нависла над ним с кожаным ремешком в руках и вдруг захихикала, превращаясь в Аслог.
Кардан с трудом забрался на лошадь. Он должен был сообщить Никасии, что ей больше не рады на суше, что он – сын Верховного Короля – отменяет ее приглашение. А затем он собирался изгнать Локка. Нет, он хотел найти того, кто мог бы наложить на Локка проклятье, чтобы вместо слов у него изо рта сочились склизкие угри.
А затем Кардан бы рассказал школьным преподавателям и всем обитателям дворца, как замечательно он себя чувствует.
Поездка превратилась в размытый круговорот из леса и дороги. В один момент он понял, что сидит, свесившись набок. Еще секунда – и он бы свалился в колючие заросли. Близость падения немного прояснила его мысли.
Он посмотрел на линию горизонта, где голубое небо соприкасалось с черным морем, и подумал о том, что никогда не будет жить под водой.
«Тебе все равно там не понравилось», – напомнил он себе.
Но перед ним лежало его будущее, которое снова заволокло туманом неопределенности. Он не знал, куда идти и что делать дальше.
Кардан моргнул. Или ему показалось, и на самом деле он просто закрыл глаза. Когда он снова пришел в себя – неподалеку уже виднелся королевский дворец. Скоро должны были появиться конюхи, готовые отвести его лошадь в конюшни. Это означало, что ему придется плестись по лужайке на своих двоих, поэтому он пришпорил лошадь, направляясь в сторону других учеников, которые с показательным прилежанием ждали начала уроков.
Увидев Кардана, некоторые из них поднялись на ноги.
– Ха! – крикнул он, когда они разбежались по поляне, чтобы не попасться под копыта его лошади. Сперва он погнался за небольшой группкой учеников, а затем резко развернулся и помчался в сторону тех, кто уже почувствовал себя в безопасности. С его губ сорвался еще один самодовольный смешок.
Через пару минут он заметил Никасию и Локка, которые стояли под сенью раскидистого дерева. Никасия выглядела испуганной, а Локк с интересом наблюдал за происходящим, не скрывая своего удовольствия.
Пламя, горевшее в груди Кардана, разгорелось еще жарче.
– Уроки отменяются по королевской прихоти! – объявил он.
– Ваше Высочество, – начал один из учителей. – Ваш отец…
– Верховный Король, – закончил Кардан, не переставая подгонять лошадь. – Вы все – мои подданные. А я – ваш принц.
– Последний в длинном списке наследников, – пробормотал кто-то у него за спиной. Обернувшись, он увидел девчонок Дуарте. Тарин так сильно сжимала руку Джуд, что ее пальцы буквально впивались в кожу сестры. Она была слишком напугана, чтобы отпускать едкие комментарии.
Он перевел взгляд на Джуд.
Каштановые кудри разметались по ее плечам. На ней были темно-красный шерстяной дублет, длинная юбка и удобные коричневые сапоги. Одна рука лежала на бедре, касаясь пояса, словно девушка была готова обнажить оружие. Эта мысль показалась ему просто уморительной. У Кардана не было оружия, но даже если бы он взял с собой меч, то, скорее всего, просто не смог бы удержаться на ногах, чтобы нанести хоть один удар. К тому же он победил ее лишь однажды, и только потому, что она позволила ему выиграть. Джуд подняла взгляд, и Кардан увидел, как в ее глазах сверкнула ненависть: такая же горячая и глубокая, как его собственная. Для того чтобы утопить такую ненависть, понадобилась бы целая бочка вина.
Девушка склонила голову с притворной покорностью, но она уже не могла его обмануть.
«Невероятно, – подумал Кардан. – Почему она злится? Ведь у нее есть все, чего у меня никогда не было».
Может, ему просто показалось. Может, он хотел увидеть свое отражение в чьих-нибудь глазах и, вопреки всякой логике, выбрал ее.
Издав громкий возглас, он развернул лошадь в ее сторону, чтобы посмотреть, как они с сестрой разбегутся в разные стороны. Чтобы показать ей, что ее ненависть так же бессильна, как и его собственная.
Обратный путь в Холлоу-Холл занял куда больше времени, чем дорога до дворца. Каким-то невероятным образом ему удалось заблудиться в Молочном лесу, и он отпустил поводья, позволив лошади бесцельно бродить по чаще, пока ветви рвали его одежду, а терновые пчелы злобно жужжали у него над ухом.
– Мой принц, – сказала дверь, когда он забрался по ступеням. – До вашего брата дошли новости о вашей последней выходке. Возможно, вам не стоит…
Но Кардан лишь рассмеялся.
Он продолжал смеяться, даже когда Балекин приказал ему явиться в кабинет, ожидая увидеть там очередного слугу с кожаным ремнем в руках. Но его старший брат был один.
– Судя по тому жалкому представлению, что ты здесь устроил, я могу сделать лишь один вывод: ты поссорился с Никасией, – сказал Балекин.
Кардан не был уверен, что сможет удержаться на ногах, а так как рядом с ним не было кресла, он сел прямо на пол.
– Ты слишком серьезно относишься к мимолетным увлечениям. Они того не стоят, – продолжил Балекин. Он вышел из-за стола и посмотрел на младшего с неожиданным сочувствием. – Это ничего не значит. Не надо драмы.
– Я живу ради драмы, – ответил Кардан.
– Отношения с Никасией – это твой единственный козырь, – сказал его старший брат. – Отец закрывает глаза на твои выходки, чтобы сохранять мир с королевой Орлаг. Думаешь иначе он стал бы терпеть твое поведение?
– А тебе я нужен лишь для того, чтобы иметь хоть какое-то влияние в Подводном мире, – предположил Кардан.
Балекин не стал этого отрицать.
– Когда Никасия устанет от своего нового любовника, она должна будет вернуться к тебе, ты меня понял? А теперь отправляйся в кровать. Один.
Поднимаясь по лестнице, Кардан вспоминал, как он клялся, что никогда не будет бороться за расположение какой-то подводной принцессы. Теперь ему следовало быть осторожнее, иначе он рисковал нарушить данное себе обещание.
IХ. Принц Эльфхейма топчется на месте
Ноги Кардана в отполированных черных сапогах покоились на камне, а его голова лежала на совершенно нелепой книге какого-то смертного автора. С тех пор как он прочел ту историю о Девочке, Кролике и Злой королеве, у него появился вкус на человеческую литературу. Хоб с рынка обменивал книги на розы, которые Кардан воровал из королевского сада.
Неподалеку, над морем тигровых лилий, сражались спрайты в желудевых шапочках и с крошечными пиками, размером с зубочистки. Подняв голову, он увидел, что над ним стоит Никасия с корзинкой в руке.
– Я хочу поговорить. – Расстелив на траве подстилку, она села рядом и начал