Я не понимаю чего он хотел! Роман же просто замечательный! И квартира у него, и зарабатывает. Я вообще не знаю, где я могла кого-то лучше найти! Когда папуся мне истерику устроил, я сначала вообще хотела из дома уйти, ходила по улице и плакала, пока на Романа не наткнулась. Пыталась ему сквозь слезы рассказать, а он вдруг меня за руку схватил и домой потащил. И предложение сделал. И даже не знаю, кто больше удивился: я или мои родители.
Теоретически я, конечно, предполагал, что свадьба — это дело хлопотное. Но на практике все оказалось гораздо бестолковее, чем казалось.
Я вообще не понимал, что происходит.
То есть была минута, когда я был героем, и все зависело только от меня, и мое слово все решило — это когда я сделал предложение. Мной повосхищались ровно минуту… потом отодвинули в сторону и занялись организацией свадьбы.
Все мои гениальные идеи даже не оспаривались, их внимательно выслушивали, хвалили — и продолжали непостижимую возню по поиску ресторана, тамады и фотографа. А ведь так классно было бы гулять свадьбу в поезде «Москва — Владивосток»! Купил бы я всем гостям места в СВ, сели бы мы и ехали под веселую музычку! Я был уверен, что они согласятся. Но все ограничилось словами: «Да, это было бы незабываемо!» от Олиной мамы, чмоком в щечку от Оли и сочувственным взглядом от ее папы.
Та же участь постигла и остальные мои предложения: пикник в палатках, бракосочетание в планетарии и свадебное путешествие на велосипедах. Только когда я в отчаянии предложил арендовать для банкета «Макдональдс», будущая теща на мгновение задумалась, а затем на полном серьезе возразила:
— Там спиртное нельзя. А у нас Родионовы и дядя Коля. Без спиртного никак!
Очень скоро я перестал лезть со своими идеями. Все мое участие заключалось в оплате каких-то удивительных счетов и беготне по мелким поручениям.
Короче, стало очевидно, что жених — существо на бракосочетании необязательное. Что-то вроде багажника на велосипеде: вроде как нужен, но и без него ездить можно. От этих мыслей порой становилось так тошно, что хоть волком вой.
Я себе этого позволить, разумеется, не мог. Зато Кассандра отрывалась за нас двоих.
— Мяяяяяуууууууу!
— Кась, ты чего?
Ромка подскочил как ужаленный, поскольку спали мы вместе. Олька теперь частенько ночевала у Романа. До свадьбы оставалось совсем немного и ее родители махнули на нас рукой.
— Отстань!
Я фыркнула и встала. Настроение было просто отвратительное. Всех ненавижу!
— Мяяяяяяуууууууууу! Уууууу!
— Кась, тебе плохо?
— Да, мне плохо! Мяууууу!
На пороге комнаты появился заспанный Роман и вытаращенными глазами.
— Кася, ты чего?
— Достаааааали! Все достаааааали! Мяяяяуууууууу!
— Оль, что с Касей, она заболела?
Олька, не менее заспанная, вылезла из спальни и уставилась на меня.
— Кася, тебе плохо?
— Мр…
— Касенька, иди ко мне.
— Фррр! Мяуууууу! Отстаньте все!
Олька хмыкнула и обняла Романа.
— Не, не заболела. Я знаю, что делать.
— И что?
— Сейчас мы с тобой встанем, оденемся и поедем за котиком.
— За чем поедем?
Роман ошарашено посмотрел на часы.
— Оль, семь утра!
— А ты еще долго собираешься слушать, как она орет?
— Мяяяяяяяяяяуууууууууу!!!
— Касенька, я все поняла, мы уже едем!
— Оль, ну давай вечером.
— Мяяяяяяяяяяуууууууууууу!!!
— Днем.
— Мяяяяяууууууу!!!!!!
— Ладно, поехали.
С боем и воем меня скрутили и отнесли домой. Ромка пару раз попал под горячую лапу, досталось и ему. Дома я сначала забилась под кровать и выла там. Мамуся выманила меня вареной курочкой, я немного поела у нее с рук, и взвилась снова.
— Не хочууууу я вашу кууурицу!!! Мяууууууу!
Я попыталась сигануть в форточку, но мамуся ее закрыла. Я хотела убежать через входную дверь, но и она оказалась заперта. Только я собралась объявить голодовку протеста, как появились Оля с Романом и большой корзинкой. Из корзинки выполз кот Дюша. Вид у него был слегка напряженный, видимо у котика хорошая память.
— Дюшшшшша? — поинтересовалась я, распушив хвост.
— Кася… — тяжело вздохнул Дюк.
Я проснулся от резкого вопля Каси, и тут же мне в нос ударил ее резкий запах. Я не помнил, чтобы она когда-нибудь так пахла. И так орала.
Понять в ее воплях хоть что-нибудь было невозможно. Я пытался предложить ей еды, свой бок, поговорить по душам — свихнувшаяся кошка меня просто не слышала.
Зато хозяева услышали и проснулись.
Роман, как и я, растерялся и пытался ее то ли обогреть, то ли придушить, но Оля забрала и принялась оглаживать свою любимицу. Кассандра орать не прекратила, хотя в ее завываниях появились романтические нотки.
Я от отчаяния принялся скулить. У Каси явно что-то болело. Я готов был вырвать это «что-то» из своего организма и отдать Кассандре. Только вот что? И подойдет ли собачий орган кошке?
— Все понятно, — спокойно сказала Оля, — поехали.
У меня отлегло от сердца. Значит, это не смертельно. Значит, мою любимую кошку можно еще спасти!
Роман пытался упираться, но Кася издавала такие душераздирающие звуки, что он быстро сдался. Видя, что Кассандру уносят, я заявил:
— И меня возьмите! И меня! Я ее одну не отпущу! Только через мой труп!
До трупа не дошло, но перчаткой по носу я от хозяина два раза получил. Так они без меня и ушли. Касю унесли недалеко — к Олиным родителям. Теперь она орала оттуда.
Я еще раз попытался найти любимую тряпку для успокоительной грызни, не нашел и на нервной почве изжевал швабру, которой Оля чуть ли не каждый день мыла пол на кухне. По-моему, бессмысленное занятие. И предмет бессмысленный. А мне надо было что-то делать, раз уж я не мог принять непосредственного участия в спасении Кассандры.
Примерно через час вопли Каси прекратились. И тут же появился хозяин — один, но немного успокоенный.
— Где она? — заорал я на него с порога. — Что с ней? Она жива? Вы ее вылечили?
— Ромка! — наморщил лоб хозяин. — Черт, ты же утром гулять не ходил. Прости.
Он распахнул дверь, а я сиганул вниз. Но не на улицу, а к дверям Олиной квартиры. Лаял, пока не открыли.
Но внутрь не пустили и Касю не позвали.
— Все нормально у нее, — сказала Оля почему-то шепотом. — Иди, Ромео, иди гуляй!
Я обиделся и пошел гулять.
Дюша сидел на шкафу.
— Ну что, ты успокоилась? — периодически спрашивал он.
Я злобно рыкала, он флегматично заявлял:
— Ну ладно, тогда я еще посплю, — и закрывал глаза.
Я бесилась. Какого пса? То есть я его еще и уговаривать должна?! Хам! Сволочь! Мяяяяуууу!
— Ты уже успокоилась?
— Слезешь, морду раздеру.
— Ну тогда я еще посплю.
Наматывая двадцать пятый круг по комнате, я поняла, что нужно взять себя в лапы. Пока я психую, хозяин положения этот толстый, мордатый. Я резко развернулась и ушла на кухню. Водички попила — полегчало. Уселась на подоконник и стала смотреть, как красиво развеваются ветки на ветру. Потихоньку успокоилась.
— Мрррр?
О! Котик пришел. Ну теперь-то я спокойная, теперь он у меня получит.
— Кася?
— Мр?
— Слушай, мы же с тобой взрослые кошки, ну зачем нам опять тратить нервы и силы на бессмысленную борьбу?
— Незачем.
Котик сразу приободрился и вспрыгнул на подоконник.
— Ну и правильно! Каська, мы оба прекрасно знаем, зачем я здесь.
— И зачем?
— Ну… — Дюша смутился и начал подметать хостом подоконник, — ну… Кась, ты такая красивая…
Дюша утробно заурчал и полез лапами. Напоролся на мои когти. Свалился с окна, подвернул лапу. Обматерил меня и ушел, хромая, в спальню. А у меня хоть немного поднялось настроение.
Днем, правда, Дюша таки прижал меня к стенке, и я уже почти была готова сдаться после тщательно разыгранной борьбы, но тут в квартиру влетел Ромео. Честно говоря, я про него подзабыла.
Каким-то чудом Дюша умудрился сбежать. Если б он помедлил еще буквально секунду, Ромка бы просто перекусил его пополам.
— Ты зачем Каську обижаешь? — залаял он не своим голосом.
— Кто ее обижает, идиот? — огрызался Дюк.
— Если ты ее хоть лапой тронешь…
— Лапой не буду, — спошлил Дюша.
Он сидел на самой верхней полке и теперь чувствовал себя в безопасности. Ромка пошлости не понял и продолжал бесноваться внизу.
— Кася, как он здесь оказался? Кто это?
— Ну, грубо говоря, муж, — сказал Дюк.
— ХХХХХто? — Ромка аж захлебнулся кашлем. — Кася, кто?!
Я сидела на кровати и тщательно вылизывала переднюю лапу. Эти разборки меня страшно утомили. Все это, конечно, мило и льстит самолюбию, но я б уже предпочла тишину. Я зажмурилась, потом открыла глаза и внимательно посмотрела на Ромео.
— Ромка, ты же гулять шел, — сказала я.
Пес встал и шатаясь пошел к входной двери. Где-то в голове промелькнула жалость к нему, но я ее быстро задушила. Не сейчас. Я его потом пожалею.
Сутки я ничего не ел и на улицу выходил только по крайней необходимости. Стыдно признаться, но мне очень хотелось, чтобы кто-то заметил мое состояние, пожалел, угостил с руки вкусненьким, погладил по голове, почесал пузо… да просто обратил на меня внимание, кошак меня подери!
Хотелось мне зря. Роман был ужасно озабочен, даже работал урывками, бегал где-то целыми днями. Оля перестала заходить. Кассандра… одна мысль об этой сволочи кошачьей приводила меня в ярость и дрожание конечностей.
Словом, никто меня не понимал, никому я не был нужен.
И я решил уйти. Совсем. Пусть потом бегают, ищут меня. Уйду. В конце концов, кто я им, игрушка? У меня тоже гордость есть, между прочим! А на улице я не пропаду, опыт есть!
Всю ночь накручивал себя, потом плотно позавтракал (вчерашней едой — так называемый хозяин даже не заметил, что я ничего не съел) и отправился прочь из дому. Побегал напоследок по двору, пометил все, хотел подойти к Касиным окнам, но удержался.