Нелегко объяснить, что такое такт. Пожалуй, тактичный человек это такой, который умеет подойти к людям. Сердцем или умом, но он понимает, кому что надо, и охотно предлагает свою помощь. Осторожный, он не настаивает на своем, имея дело со вздорным; не хвастает и не насмехается, не задевает веселой шуткой печального; не лезет, когда не просят, с советами и не болтает лишнего, не злится сам и каждого старается оправдать и защитить. Не нужен – нет его, может принести пользу – тут как тут. Не навязывается с заступничеством, но и не отказывается заступиться. Непрошеный, не защищает, но и не побоится, видя несправедливость и обиду, выступить в защиту.
Не побоится ни товарища, ни воспитателя, и потому подчас у него бывают и неприятности, и недоброжелатели.
Вот уже десять лет, как я провожу плебисциты, то есть голосования. Голосования бывают тайные. Каждый бросает в урну листок. На листке ставится плюс (то есть люблю), минус (не люблю) или нуль (безразличен). Потом подсчитываются голоса. Я делал и по-другому: каждый диктовал пять фамилий ребят, которых он больше всего любит, и пять таких, которых не любит. И еще иначе: каждый выставляет всем ребятам оценки; пятерка – значит очень люблю, четверка – люблю, тройка – безразличен, двойка – не люблю, кол – очень не люблю.
Благодаря этим голосованиям я понял многое.
Очень важна для меня уверенность, что ребята не знают зависти. Если он симпатичный – радуются, что он отличник. Готовы любить за то, что хорошо поет, танцует, рисует, играет в мяч, высоко прыгнул, победил. Благодарны, что они вместе. Больше позволяют ему и больше прощают. Но при одном условии: чтобы не зазнавался, считался с группой и не был подлизой или задавалой. И не слишком командовал.
Любят и больших и маленьких, но не любят, когда малыш распускает нюни и ябедничает, а подросток корчит из себя взрослого. Малыша тогда дразнят, а подростка высмеивают.
У кого больше всего минусов, кого не любят ребята, даже брезгают ими?
Надоед, пролаз, ко всякой бочке затычек. Простят эгоиста, злюку, даже задиру: у них будут и доброжелатели и недоброжелатели. Но тех ненавидят и зовут по-разному: «Смола, самолюбия нет, подлипала».
Если сказать такому: «Перестань, уйди», он начнет приставать, цепляться. Пристал – и ну надоедать. Говоришь с кем-нибудь – он сразу хочет знать о чем. Не знает толком или вообще не разбирается и не понимает, а туда же, объясняет и поучает. Пишешь что-либо, тотчас просит: «Покажи». Делаешь что-либо – он уже тут как тут: «Дай, я быстрее… я лучше…»
Многие не знают, как трудно шутить. Неудачная шутка причиняет боль, доставляет неприятность, вызывает слезы вместо смеха. Шутка не ко времени мешает. Докучать и высмеивать – уже не шутка. Шутка тогда хороша, когда все смеются и никому не неприятно. Про горе-шутников говорят:
– Шут.
И тоже не любят.Какие отсюда следуют правила жизни, каждый сам догадается. Одно лишь скажу:
Каждый человек должен ценить дружеское отношение и стараться его заслужить. Нельзя говорить: «Очень мне надо!»
Каждый должен дорожить товарищем. Но не надо и заискивать, стараться подольститься. И не следует огорчаться, если, кроме доброжелателей, найдется недоброжелатель: не все всегда обязаны тебя лишь любить.Достоинства – недостатки
Ты хороший?
– Скажи мне искренне: ты хороший, добрый мальчик?
Ответы:
– Не знаю.
– То хороший, то так себе.
– Кажется, хороший.
– Иногда и не устоишь.
– Пожалуй, не очень.
– Мне часто всякие сумасбродства лезут в голову.
– Сам я не делаю ничего плохого, разве что ребята подговорят.
Ясно, я спрашиваю не первого встречного и тогда только, когда уверен, что скажет правду.
У каждого человека есть и достоинства и недостатки, и у каждого они разные. У одного больше достоинств, у другого больше недостатков. Недостатки бывают более и менее досадные, явные или скрытые. Иногда недостаток особенно неприятен для окружающих, иногда для самого себя. С одними недостатками легко справиться, с другими трудно.
А иногда неизвестно даже, недостаток это или достоинство.
Поэтому-то и нелегко знать правила, как надо вести себя и как исправляться, поэтому на вопрос: «А ты хороший?» – трудно сразу ответить.
Подвижность, живость – достоинства на уроке гимнастики и недостаток во время урока арифметики, недостаток в тесной городской квартире и достоинство в деревне.
Бережливость – достоинство, скупость – недостаток, а ведь скупость – это только слишком большая бережливость.
Скромность – достоинство, но чрезмерная застенчивость может походить на упрямство и скрытность, тут даже взрослые часто ошибаются. Иногда доброта просто легкомыслие и вместо пользы приносит вред. Надо уметь и умно отказать, когда просят. А сколько неприятностей у тех, кто одалживает кому-нибудь нужные ему самому вещи или даже не свои.
– Зачем ты ему дал?
– А он попросил.
– А разве ты не знал, что он забывает, теряет, не отдает?
– Знал.
– Так зачем же ты дал ему чужую книжку?
– А он попросил. Я думал, он вернет.
Эгоист называет доброту глупостью и зло твердит, что не стоит быть добрым. Нет, стоит, и следует и помочь, и услужить, только надо наперед думать.
Плохо, когда мало думают, но нехорошо и когда слишком долго думают, колеблются, не знают, как поступить.
Доверчивость может быть и достоинством, и недостатком.
Любопытство и пронырливость – недостатки, но нехорошо, когда кому-нибудь ни до чего нет дела и ничто не интересно.
– Да ну, не стоит, а мне-то что?!
Один переоценивает себя, другой недооценивает. Бывает хищное самолюбие и достойная гордость.
Я долго мог бы перечислять и всего не сказал бы.
Как разобраться?
Вот почему в этой путанице трудно разобраться. И должен добавить, иногда мешают понять сами взрослые.
Один говорит:
– Я хочу, чтобы мальчик был такой, как я.
Во-первых, маленький не может быть таким, как взрослый. Во-вторых, и у меня, взрослого, есть свои недостатки, и я вот, например, совсем не хочу, чтобы у ребят были такие же недостатки, как у меня.
Другой говорит:
– Дети должны слушаться; мальчуган должен быть таким, каким я хочу и велю.
Во-первых, уверен ли я, взрослый, что я всегда прав, а во-вторых, может ли мальчуган, хотя и хотел бы, быть таким, каким мне нравится? Всегда таким?
Раньше меня больше всего огорчало и сердило, когда что-нибудь плохое делал не хулиган, а как раз хороший мальчик. И я говорил с упреком:
– А я тебе доверял. Не ожидал! Понять не могу… Сам не знаю, что с тобой делать.
Теперь я уже понимаю, что все не ангелы, и знаю, что надо сказать лишь:
– Старайся больше так не поступать.
Не надо ждать и требовать слишком многого, потому что это отбивает охоту и у хороших, и у плохих.
Один говорит, полный горечи:
– Мне уже никогда ничего нельзя.
А другой:
– Не стоит стараться, все равно все пропало.
Каждый должен верить, что он может исправиться, что у него есть не только недостатки, но и достоинства.
Я убедился – у ребенка потому лишь столько столкновений с окружающими и страданий, что он думает: «Я плохой». Ребенок не знает четко своих недостатков и, значит, не знает, в чем ему надо исправляться.
Говорит:
– Никогда уже больше не буду так делать.
И думает, что это ему удастся сразу, совсем и раз и навсегда.
А ведь это не всегда так бывает. И он ожесточается:
– Ничего не поделаешь, я такой и таким и останусь.
Или еще хуже:
– Если я стараюсь и это не помогает, я назло буду еще хуже. Пускай что хотят, то и делают.
Иногда он замечает, что он не такой уж плохой, и спрашивает себя:
– И чего, в самом деле, они от меня хотят? Почему всё только сердятся?
Часто спокойным ребятам легко прикинуться хорошими, и это возбуждает гнев и зависть:
«Размазня… Кукла… Маменькин сынок… Неженка… Тихоня… Рева…»
И чувствительный ребенок страдает, а его товарищи-исподтишники орудуют безнаказанно. Постоянное же приставание портит и тех и других.
Однажды – это было очень давно – привела ко мне мать сынка.
– Сил моих нет! Неуч, бродяга, уличный мальчишка. Раньше хоть порка помогала, а теперь и это не помогает.
Мальчика отправили за границу. Теперь он судья.
Другой, с которым не могли сладить родители, преподает гимнастику. Третий моряк. И сами они натерпелись, и родители с ними исстрадались.
Теперь все хорошо.
Надо уметь найти общий язык, уметь мириться. И надо уметь прощать. А часто достаточно лишь переждать.
Как исправляться
Даже у самых хороших бывают черные дни и недели. Одно не удалось, а потом все из рук валится: и в школе, и дома, и человек сам не знает отчего.
Я заметил, что мальчишки больше всего бесчинствуют в сентябре и в мае. В сентябре они еще помнят о каникулах, о свободе, а приходится сидеть в комнате. А весной, когда наступают первые теплые дни, ребятам уже невтерпеж, и они словно хмелеют. Даже в газетах тогда читаешь, что такой-то и такой-то убежал из дому.
Действительно, временами трудно, но я говорю себе:
– Что ж, бывает.
Иногда кто-нибудь очень следит за собой; обещал исправиться – и удалось! Ничего не сделал плохого, никто на него не сердился. А ведь первые дни самые трудные. И он уже думает, что так и останется, что он как все. Он уже устал от этого старания. Ведь когда пытаешься исправиться, стараешься не играть, больше сидишь над книжкой, избегаешь всего, только чтобы что-нибудь не вышло. И вдруг катастрофа: опять! Вот тогда-то и наступает эта самая плохая неделя.
Я знал мальчика, который дрался иногда по два и по три раза в день. Никак не мог справиться с этим недостатком. Я посоветовал: