Люди мнительны. А вдруг столбняк от царапины, заражение крови от ржавчины? Да знаю я, отлично знаю, что именно вечером – и в разведчиков, и в рыцарей, и в прятки. Знаю, что по холодку лучше всего. Если кого сморит – рухнет под сосной и уснет. А потом мы, взрослые, отправляемся на поиски, как по грибы; отыскиваем вас, приносим спящих, укладываем умаявшихся, застигнутых сном врасплох.
Но поймите: мечты мечтами, а жизнь – своим чередом. Идеальная картина – и жестокая реальность. Планы – и их воплощение. И еще ответственность. Представьте себе: если что случится – какой-нибудь кашель, горло и температура 37,3 – все шишки моментально обрушатся на мою бедную голову. И как же тогда мой покой и отдых, наблюдения и исследования, отпускное самосовершенствование, как мне расти над собой и даже выше?
Не думайте, что я пытаюсь отвертеться. Нет. Вот прямо завтра заявлю, что детям необходимы вечера, и звездное небо, и вечерние собрания научного общества и что вечерние разговоры лучше всего – днем ведь некогда, да и жалко времени.
Перекармливание детей сном приводит к несварению сна, расстройству сна, извращению сна, разболтанным нервам. Сколько часов должен спать ребенок? Ровно столько, сколько ему спится.
Сказка для малышки
– …И вот эти брат с сестрой стоят, бедные сиротки, в лесу, глядят по сторонам и вдруг видят – домик. Домик увидели. Он спрашивает: «Что это?» Она говорит: «Какой-то домик». Он спрашивает: «А почему такой маленький?» Она говорит: «Не знаю». Потому что она ведь не знает, кто там живет. Маленький домик, маленькие окошки и дверь, маленькая труба на крыше и дым из трубы. Но мальчик с девочкой стоят и смотрят, за руки держатся. А тут вдруг гномики идут, несут в горшочках землянику. Ты, может, думаешь, это были обычные гномики? Нет. Потому что у гномиков были крылышки.
– Белые.
– Разумеется, белые. Ну да, белые. Может, у одного гномика были голубые крылышки или розо…
– Нет!
– Ну нет так нет, раз тебе не нравится, а мне все равно – можешь выбрать любой цвет. Так вот, эти гномики несут зеленые горшочки с красной малиной.
– Земляникой.
– Земляникой. Я перепутал. И у них белые крылышки.
– Как у ангелочков.
– Угу. Именно. Белые, как у ангелочков, чистые, белоснежные. И ручки у них чистые. Они вымыли ручки и мордашки. Гномики любят умываться. А ты хотела бы иметь крылышки?
– Нет!
– Почему?
– Ну просто.
– А что плохого в крылышках? Необязательно ведь летать, если не хочется…
– Рассказывай дальше.
– Хорошо. Экий ты консерватор. Что плохого в крылышках? Вот у птичек есть крылышки, у мух есть, у бабочек, у пчел…
– Это что за колечко?
– Микрофон.
– Да?
– Да. Вроде телефона… У гномиков чистые носики и ушки. У собаки ведь, например, нет носового платочка. Она облизнется – вот собачий нос уже и вымыт. Или муха – та лапками умывается. И котик умыва…
– Я видела, как кот моется лапкой.
– А я раз видел, как воробушек купался в песке. И как котик умывался, один раз видел.
– Я сто раз видела. Этого кота зовут Черныш.
– Мы же договорились не называть имен. Надо говорить: Бум.
– Я помню. Черныш Бум. А зачем это колечко?
– Не трогай. Это научный прибор. Точный инструмент. Можно сломать.
– А ты слышал, как я завтра буянила?
– Вчера вечером? Ну конечно. Я твой ближайший сосед. Я все вчера слышал.
– Вчера.
– Мама тебя мыла, а ты не хотела, потому что и так купаешься в целой реке, зачем еще в тазу купаться?
– Ну да.
– Знал я одного мальчика…
– Бума?
– Ага. Он тоже не хотел. Говорил, что у него в ухе потом мокро. Мама у него была нервная и мыла его изо всех сил. Это было больно.
– Было больно…
– Этот Бум твердил, что для счастья ему совершенно не нужны чистые уши. Что шея у него не грязная, а просто загорелая. Что вода после мытья должна быть черная, как смола, а если не черная, так чего зря стараться? Говорил, что мыться – это устарело. Делать ему нечего – каждый день причесываться и чистить зубы!
– Это колечко на память?
– Не на память, но важное. Микрофон.
– А что такое на память? Мамочка однажды потеряла брошку на память и плакала.
– О-о-о! А я читал в одной книжке, очень интересное…
– В этой?
– Нет. В другой. Про девочку, у которой мама играла на рояле. Мама играет долго-долго, а она стоит и слушает. Оперлась на рояль и слушает.
– И что?
– Мама играет грустную песню. Доиграла, девочка ее и спрашивает: «Мама, а ты какими слезами плакала?»
– Не люблю грустные сказки. Ну рассказывай.
– Хорошо. Так вот, гномики весело бегут друг за другом, весело играют. Порхают так весело, машут своими розовыми крылыш…
– Белыми.
– Белыми. Я оговорился. Извини.
– А ты меня любишь?
– Больше, чем это возможно, чем позволяют силы.
– Ты глупости говоришь. Говори со мной по-человечески.
– Да я как раз по-человечески. «Любишь меня, Мария?» – «Мой дорогой, мой милый! Больше, чем это возможно, чем позволяют силы…»[59] Это из классики.
– Я не понимаю.
– Рассказывать дальше про гноми…
– А ты совсем на меня не сердишься?
– За что?
– Что вчера буянила.
– Нет. Просто сочувствую твоим бедам и огорчаюсь, что мама громко сердилась на тебя за…
– На тебя она тоже сердится.
– За что?
– А ты храпишь через стенку. Мамочка закрыла окно, и не могла спать, и кровать к той стенке переставила. И у нее режим дня сбился. Но я не видела, как он сбился, потому что спала. И мы пе-ре-ве… перебираемся. Ну рассказывай.
– Так вот, сиротки смотрят, а гномики весело порхают, машут своими зелеными крылышками. (Пауза.)
– Почему ты не рассказываешь?
– Потому что ты думаешь о чем-то другом и не слушаешь.
– Слушаю.
– Я ведь сказал, что зелеными крылышками, а ты не поправила, что белыми.
– Потому что я поправляю-поправляю, а ты все равно; что ж я буду сто раз повторять?
– Ты любишь сказки?
– Немножко очень… А ты знаешь, как я думаю?
– Тоже немножко очень.
– А этот мальчик, он буянил?
– Какой мальчик?
– Ну тот. Который не хотел мыться, потому что больно.
– Теперь не буянит. Я объяснил ему, что в ухе есть разные повороты, закоулки, закутки и пещерки, поэтому не надо сильно тереть – надо осторожно, чтобы не больно было. И причесываться тоже осторожно, и нос вытирать не сильно, и чтобы мыло глаза не щипало.
– Ага.
– И зубки тоже легонько, осторожно. Даже когда сильно нервничаешь, необязательно делать больно.
– А если я не буду чистить зубы, то стану старой уродливой бабкой? Ще-бра-той?
– Я тебе объясню. Бум – тот дошкольник, ты его знаешь, – у него выпал молочный зуб, и теперь новый растет, красивый. Он что, старый и уродливый?
– Он красивый. Но не хочет со мной играть.
– Это тебя огорчает?
– Нет.
– Много у тебя огорчений?
– Хватает. Я пенку не люблю.
– На молоке?
– Ни на молоке, ни в какао. И морковку не люблю… Это что за книжка?
– Научная.
– Почитай.
– Хорошо. Почитаю. Здесь?
– Здесь.
– «…Скальные породы находятся в постоянном движении, сжимаются, сдавливаются, вследствие чего края крошатся».
– Ты это понимаешь?
– Угу.
– А я нет. (Вздыхает.)
– А ты хотела бы понимать?
– Я пою кукле, чтобы она спала, и она засыпает, а я больше не пою, потому что она спит, а у меня всякие заботы.
– Почему? Потому что она спит?
– Нет… У мамочки тоже заботы есть.
– И у мамочки?
– Ну да. С папой. Потому что папа…
– Ты, может, не хочешь больше разговаривать? Вон зеваешь. Может, ты устала и хочешь пойти поиграть с детьми?
– У меня есть беда, про которую никто на свете не знает. Ни мама, ни папа. Я даже кукле не говорила. Но тебе скажу.
– Лучше не говори. У стен бывают уши.
– Ты глупости говоришь… Некрасиво так говорить – «глупости». Детям можно, а маме или пану доктору невежливо… А они говорят: «Иди отсюда, иди, малая, мы тебя не возьмем в игру, ты не умеешь». Она сказала: «Еще в штанишки надуешь». Ей не было стыдно, что мне стыдно. И при всех. А я уже большая. Я бы хотела быть куклой, потому что кукла всегда никогда сухая. (Вздыхает.) А ты храпишь и не чувствуешь, потому что спишь. И я тоже не чувствую… А что ты пишешь?
– Сейчас расскажу. Когда я слышу что-то важное, то записываю, чтобы не забыть.
– Прочитай.
– Хорошо. «Я бы хотела быть куклой, потому что кукла всегда никогда сухая. (Вздыхает.) А ты храпишь и не чувствуешь, потому что спишь. И я тоже не чувствую…»
– Да… Это важное?
– Очень. Один мальчик как-то захотел ходить в платье. Ты вчера вечером буянила, потому что не хотела мыться, а он утром не хотел одеваться. Его мама думала, что это комплексы. А он рассказал мне тайну, что хочет быть девочкой, потому что девочки послушные, а он в брюках не может быть послушным, поэтому хочет носить платье. Я тоже записал. А одна девочка хотела быть обезьянкой в клетке, потому что обезьянка в клетке может играть и не запачкать платья, и скакать по клетке ей можно, и у ее папы-обезьянки голова не болит и не раскалывается.
– А мой папа…
– Смотри, опять зеваешь. Ты устала.
– Мне нравится с тобой разговаривать.
– Мне тоже. Но и я уже зеваю.
– Тогда рассказывай сказку.
– Ты права. Сказка о гномиках – легкая и удобная, правда о гномиках – важная, но трудная. Начав сказку о гномиках, можно ее не заканчивать – ничего страшного; но если начнешь рассказывать правду – жалко бывает не договорить до конца…
Если начал рассказывать сказку, не старайся ее закончить. Сказка может быть прелюдией к разговору, может с ним переплетаться. Продолжай рассказывать, только если попросят. Одну сказку можно повторять много раз.