На мой взгляд, именно уровень развития отношений с этими странами определяет возможности России играть ведущую роль на международной арене и в международном сообществе.
К подготовке доклада по проблемам СНГ подключились институты Российской академии наук, в частности Институт мировой экономики и международных отношений. В течение шести месяцев при участии разных поколений политиков шла напряженная подготовка доклада на основе аналитических материалов. Рассматривались военно-политические вопросы, вопросы коллективной безопасности и использования ресурсов. В подготовке аналитических материалов большую работу провели известный политик и ученый А.А. Кокошин и начальник управления администрации президента П.П. Скороспелов.
Согласно порядку проведения заседаний, на Госсовете представляются два доклада: руководителя рабочей группы Госсовета и главы того федерального ведомства, к компетенции которого относится рассматриваемый вопрос. Таким образом, докладчиками были Игорь Сергеевич Иванов, министр иностранных дел России, и член Президиума Госсовета А.С. Дзасохов. Заседание проходило в Кремле, в Георгиевском зале. Сначала мы обсудили проблему в закрытом режиме в рамках Президиума Госсовета с участием председателя правительства, министра обороны и других руководителей, а потом был публичный доклад с обстоятельной дискуссией.
Уверен, что материалы, которые были подготовлены к заседанию Госсовета, не надо убирать под сукно. Они еще не раз пригодятся для нашей практической дипломатии.
Так получилось, что я оказался в Белом доме в самом начале премьерства Путина – где-то спустя неделю после его назначения. Встреча состоялась по инициативе Владимира Владимировича. Он неожиданно для меня сказал, что Б. Ельцин просил его переговорить о моем возможном назначении заместителем председателя правительства РФ. Владимир Владимирович пояснил, что я должен курировать вопросы, связанные со странами СНГ, поскольку было известно, что со многими из их руководителей я давно и хорошо знаком.
Предложение было неожиданным. Я сказал, что не смогу его принять. Прошло всего полтора года после моего избрания, пояснил я. Уехать из республики не смогу. Объяснил причины.
Путин внимательно выслушал мои аргументы. С его стороны не было попыток, типа: «Ну, вы еще подумайте…», как нередко говорят, когда решение не предопределено. Путин, видимо, понял, что мой ответ, хотя и был ясным, не был спонтанным. Он сказал, что проинформирует президента Ельцина. Итог разговора воспринял как понимание моей позиции.
Мы обсудили еще какие-то текущие проблемы – у меня были просьбы, связанные с социальным и экономическим развитием Осетии. Путин задал несколько уточняющих вопросов – чувствовалось, что он хорошо знает ситуацию в регионе. Это тоже важная характеристика человека в политике. Считается, что чем выше руководитель поднимается, тем меньше ему надо обращать внимания на детали. Мое же мнение таково: чем выше должность, тем больше ответственность за решения, а значит, надо многое знать, чтобы быть компетентным. Ведь эти решения скажутся на судьбах сотен тысяч, а может быть, миллионов людей. Ну и, конечно, предпочтительно обязательное внимание к вопросам и темам, поднимаемым собеседником. Это показатель политической культуры.
В августе 1999 года без предварительного уведомления председатель правительства В.В. Путин вместе с министром РФ по чрезвычайным ситуациям С.К. Шойгу и другими представителями федерального руководства находился в Чечне. В таких случаях, как правило, сначала добирались до Моздока в Северной Осетии, а потом уже, чаще всего на вертолетах, улетали в Ханкалу или к месту дислокации военных. Я, конечно, из неофициальных источников знал об этом и рассчитывал на встречу на обратном пути. Дело было не только в том, чтобы оказать гостеприимство, но и в возможности обсудить с премьером ряд актуальных вопросов. Однако делегация возвратилась на вертолете в Моздок, и, уже взлетев в направлении Москвы, Владимир Владимирович позвонил с борта самолета. Мы разговаривали минут двадцать. Председатель правительства говорил о своих впечатлениях, с тревогой отмечал сохраняющуюся на территории Чечни трудную обстановку. Завязалась беседа на актуальные общегосударственные темы. В ходе разговора я выразил мнение о совершенно ясной для меня политической перспективе, заявив, что «именно тот государственный человек, который сумеет пресечь сепаратизм и сохранить территориальную целостность страны, и будет лидером России».
Сохранение территориальной целостности многие ответственные политики считали первоочередной, судьбоносной задачей. Сегодня эта страница истории перевернута. Но убирать ее в архив не стоит. Рецидивы сепаратизма еще могут возникнуть. И речь идет даже не о противостоянии сепаратизму как движению за отделение каких-то территорий от России, но, скорее, о борьбе с цивилизационным вызовом. Бдительность надо сохранять.
Для осетинского и других кавказских народов распространение сепаратизма означало бы, по сути, необратимые негативные процессы вплоть до исчезновения идущей с древности исторической самобытности. Для самой же России утрата территориальной целостности означала бы крушение государственности. Во второй половине 1990-х и в начале 2000-х годов Россия смогла пройти по краю пропасти. Политическая воля нового Президента, опирающегося на поддержку широких слоев общества, предотвратила дальнейшее геополитическое «сжатие» страны. Показательной оказалась роль северокавказцев в дагестанских событиях 1999 года и последовавшей за ними второй чеченской кампании. Ответственные представители народов Дагестана и Чечни, а вместе с ними и всего Юга России, увидели во главе России лидера, способного противостоять провокациям и шантажу экстремистов, лидера, на которого можно опереться и доверить руководство в этой борьбе.
Итак, в 2000 году у руля государства встала новая личность, с которой региональным руководителям надо было налаживать взаимодействие для решения политических, социально-экономических и других задач федеративной России. Я должен был достоверно и реалистически показать главе государства всю остроту вызовов, которые сопутствовали общественной жизни Осетии, обосновать меры по защите безопасности республики. Было очевидно: как ни мобилизуй ресурсы, какие задачи ни ставь, но если нет стабильности на Кавказе, то ни один вопрос не будет решен.
В то же время руководство республики понимало, что восстановление промышленности, сохранение инженерных кадров, технического образования – это не только хозяйственная, но и политическая задача. Ведь развитие промышленного производства, инженерно-технического образования – важнейшие предпосылки реального развития и формирования современного общества, свободного от навязчивой мифологизации рыночной экономики.
Коллапс советского ВПК с его межрегиональными связями больно ударил по промышленности Северной Осетии. Крупные предприятия во Владикавказе простаивали, производства закрывались. Трудовые коллективы с целыми рабочими династиями прекращали существование. В этих условиях необходимо было спасти хотя бы несколько базовых секторов экономики, позволяющих республике чувствовать себя интегральной частью общенациональной экономической жизни.
В вопросах сохранения производственного потенциала я находил понимание у руководства страны. Однако восстановление управленческой дисциплины только-только начиналось. К сожалению, нередко случалось и так, что выполнение ясных и конкретных поручений президента по вине федеральных чиновников пробуксовывало или вообще не сдвигалось с места.
Осетия славится своими богатейшими лечебно-курортными и туристическими возможностями. Путин отдельно интересовался возможностями развития горных курортов Осетии, положением в альпинистском центре в Цее, том самом, о котором Юрий Визбор проникновенно писал:
Здесь на рассвет золотые взирают вершины,
И ледники, как замерзшее небо, лежат.
Говорили о Мамисоне, воспетом Ольгой Берггольц, о перспективах развития здесь летнего и зимнего туризма и спорта. Было приятно прочитать в газете «Коммерсантъ» в репортаже с саммита G-8, проходившего в 2002 году в Канаде: «…Лидеры утверждают, что чувствуют себя в Кананаскисе превосходно. Владимир Путин и вовсе заявил в конце первого рабочего дня, что все его собеседники – люди, приятные во всех отношениях. А уж о здешней природе говорить не приходится. У нас такая есть только в Северной Осетии».
На нашей встрече в канун 60-летия Победы президент с удовлетворением говорил о вкладе сынов Осетии в общую Победу над фашизмом. Знал имена полководцев и героев, отметил, что Мемориал Славы во Владикавказе – один из лучших памятников подвигу воинов Великой Отечественной.
Новый XXI век для нашей республики начался с надеждой на создание благоприятных условий для народно-хозяйственного и социально-экономического развития. Мы старались действовать последовательно и уверенно, стремясь отвоевать возможности для созидательных дел. На первом месте стояла политическая и практическая поддержка Южной Осетии, взаимодействие по этому вопросу с государственным руководством страны. Без стабильности и определенности ситуации в Южной Осетии было трудно говорить о общественно-политическом спокойствии и в Северной Осетии.
Я спрашиваю себя сегодня, была ли у меня хотя бы одна рабочая встреча в Кремле, на которой не затрагивалась тема Южной Осетии? И был ли случай, чтобы этот интерес был оставлен без внимания? Не было таких встреч. Напротив. Именно взвешенная, выверенная позиция явилась определяющей для политической элиты России и практической дипломатии. Проблема российско-грузинских отношений и внимание Российской Федерации к Южной Осетии и ее жителям – это процессы взаимосвязанные. Но они не всегда правильно оценивались отдельными должностными лицами. В Москве надо было объяснять, что Северная Осетия, как и Южная, не противник улучшения российско-грузинских отношений! Напротив, она стратегически заинтересована в их высоком качестве, поскольку это создает положительный фон для ее собственного развития как одного из связующих звеньев этих отношений. Географически Осетия никогда не была горным тупиком. Она исторически являлась страной, по которой проходили важнейшие транскавказские коммуникации. Отсюда и открытость Осетии, ее заинтересованность в развитии политических, экономических, культурных отношений на Кавказе, в том числе и российско-грузинских. Но такое развитие не может проходить за счет жизней и судеб десятков тысяч людей, их прав и самой их безопасности. В этом неизменная базовая позиция.