канцам Советский Союз. Хотите туалетную бумагу? Нету!
Мы решили один день прожить без мата. Юкка попросил, он вычитал в Интернете, что мат рушит биополе. А без мата как? Надо говорить не: «Где, блядь, чистые полотенца?», а просто: «Где полотенца?». У меня без мата лучше, чем у Юкки получалось. К концу дня Юкка послал своё биополе на хуй и успокоился.
— Эй, парни! — Лаки помахал нам из офиса. — Подите сюда!
Мы нехотя поплелись к нему.
— У Киса выходной. Надо помочь Олимпии вывезти мусор. Она поведёт, а вы будете грузить.
— Окей, — вяло сказал Юк. Я скривил недовольную физиономию.
— Расстраиваешься Алекс, что я не доверяю вождение тебе? — подмигнул с ухмылкой Лаки. Я не ответил. Мы поплелись к пикапу.
Олимпия уже поджидала нас. После падения в бассейн «плимут» ещё больше перекособочился. Мы забрались в кузов.
Сбор баков прошёл без эксцессов. Олимпия тормозила возле каждого, мы спрыгивали с борта и составляли баки в кузов. При подъёме на злополучную горку Олимпия попросила нас слезть.
— Извините ребята, лишний вес.
Мы вскарабкались сами и, загрузив последний бак, подкатили к огромному контейнеру, над которым вились жирные мухи. Вытряхнули мусор. Поехали обратно. Тут заглох мотор.
— Твою мать! — шипела Олимпия, дёргая рычаги. После нескольких свистящих звуков мотор вовсе перестал реагировать на поворот ключа зажигания.
— Придётся толкать, парни.
Потерявшие веру, молча, словно гужевые животные, мы вылезли из кузова и принялись толкать.
Сначала дорога шла в горку, нам пришлось попотеть. Олимпия помогала нам, тоже толкая и руля одной рукой через открытую дверь. Поравнявшись с офисом, мы заметили Лаки.
— Не везёт вам парни с этим пикапом, — пошутил хозяин. Помочь жене он не удосужился.
— Мотор заглох, — пожала плечами Олимпия.
Тут «плимут» вдруг поехал сам и не успели мы понять, в чём дело, как он уже нёсся вниз со склона. Пытаясь впрыгнуть в кабину, Олимпия кинулась вдогонку. Но было поздно. Я в ужасе посмотрел на Лаки, бессильно разводя руками. Его лицо побагровело.
В следующее мгновение раздался большой всплеск и тарантас зарылся носом в воду, подминая одинокий матрас, плавающий в сверкающей лазури. Несколько пустых баков, перелетев через кабину, поплыли по взбаламученной глади. С другого конца бассейна в ужасе выскочил толстяк латиноамериканского вида.
— Факин шит! Факин шит! — повторял толстяк будто заклинание.
На этот раз наша вина была не очевидна. Я бы даже сказал, что нашей вины не было. Однако нам снова пришлось вылавливать из бассейна мусорные баки, а потом помогать вытаскивать «плимут» на сушу. Бассейн спустили и решили больше не наполнять. Всё равно сезон подходил к концу.
Когда, мы, стоя по грудь в воде, вытаскивали баки, рядом затормозил красный кабриолет Марианны, возле которой сидела Лица.
— Вы что, опять утопили пикап?! — с трудом сдерживая смех, спросила Марианна.
— Типа того.
— Представляю, Алекс, что будет, когда ты купишь себе машину! — захохотала Марианна. Недавно я поделился своими планами в «Вестминстере».
— За рулём была Олимпия, — буркнул я.
— Повезло моему брату с работничками! Вам купить чего-нибудь?
— Бананов, — попросил я.
— Хватит тебе бананов! И так дышать нечем! Лучше чиз-кейк! — встрял Юкка.
Через час было доставлено и то и другое.
— Спасибо, Марианна! Спасибо Лица!
— До вечера, ребята, — Марианна послала нам воздушный поцелуй и укатила восвояси.
— Вот и тёлки на красивой тачке… — задумчиво произнёс Юкка.
— Мечты сбываются… — я проводил взглядом красный кабриолет. Мои мысли перебил Лаки, к нему снова вернулось хорошее настроение.
— Нравится моя сестра, парни?
— Нет, что ты.
— Хочешь сказать, она уродина?
— Нет, она очень красивая женщина, но…
— Я не против. Она всем нравится.
— Лаки, мы не в том смысле…
— В прошлом году за ней увивался один хороший парень, реднек. Георгиас об этом знал. Так вот, однажды Марианна этого парня отправила подальше, надоел он ей. А он возьми да и напейся. Набрался он, значит, и заснул вон там, на рельсах. И знаете что? Его переехал поезд! Ха-ха-ха!
Терминатор
Мне в голову пришла замечательная идея — делать художественные салаты. Я попробовал разложить дольки помидоров, огурчики и луковые кольца так, что получались смешные рожицы. Времени это занимало не больше обычного, требовалось только положить пару лишних листиков салата, чтобы придать рожицам убедительности. Воодушевлённый, я наделал художественных салатов и во всю раздавал их официанткам. Через час подбежала Олимпия. Я скромно потупился, собираясь принять поздравления. Наверняка, кто-нибудь из гостей уже отметил моё творческое нововведение.
— Алекс, ты хочешь нас разорить?!
Я опешил.
— Зачем ты кладёшь так много салата?!
На это было нечего ответить. Олимпия отодвинула меня от очередной партии моих «произведений» и принялась их беспощадно разрушать, делая из каждой тарелочки по две новых.
— Нельзя класть так много салата! Нельзя!!!
Я молча наблюдал за уничтожением плодов моего творчества. «Она даже не заметила, что там были улыбающиеся рожицы, — думал я — она видит только лишний лист салата».
— Вот так, запомнил?! — Олимпия отряхнула с рук ошмётки «глазок» и «носиков».
— Запомнил…
Я открыл холодильник, чтобы достать для переделки заготовленные салаты. В холодильнике почему-то пахло родительской кухней. Мне пять лет. За окном солнце. Я сижу напротив отца. Мы завтракаем. На нём форменная рубашка с погонами. На столе двумя башенками возвышаются бутерброды с «Докторской» колбасой… В холодильнике пахло именно так. Я застыл.
— Алекс, бэйби, дай мне шоколадный торт с орехами, — донёсся сзади голос Женуарии. Я не мог шелохнуться. — И не забудь про нож, я его оближу. Алекс!!!
— Да… секунду, — запах стал исчезать, как сладостное виденье, удержать которое нет никакой возможности. Я отрезал торт и протянул нож Женуарии. Она страстно слизала шоколад и подмигнула мне.
К вечеру явилась Марианна с большим свёртком. Она торжественно развернула бумагу и позвала всех полюбоваться покупкой. Это был Терминатор в метр высотой, с обрезом и ободранной кожей на лице, из-под которой сверкал красный глаз. Терминатор был голый, в одних сапогах. Огромный член был в полной боевой готовности. Марианна установила скульптуру на разделочный стол.
— Хорош, а?!
— Хорош, — я постучал ногтем по скульптуре. Пластик.
Бельмондо вышел. Марианна налила себе и нам с Юккой по рюмочке кофейного ликёра.
— Мне бы такого мужика! — басом заявила Женуария. — С такой пушкой!
Все заржали.
— Обожаю военных, — хихикнула Джерри.
— Он сильный! Он всегда побеждает! — не могла нарадоваться Марианна, чокаясь рюмочкой с прибором Терминатора.
В фильме Терминатор проигрывал, но никто не стал спорить с Марианной.
— Умение побеждать, вот что отличает настоящих мужчин, — жена Бельмондо одарила Юкку выразительным взглядом.
Вошла Олимпия.
— Что это?
— Скульптуру купила.
— Редкая вульгарность!
— Тебя забыла спросить, дорогая невестка.
— Как тебе не стыдно! У тебя же муж!
— А чего мне стыдиться?
— Притащила голого мужика. Ты о Георгиасе подумала?
— Ты меня не учи! Со своим мужем разберись!
— У нас с Лаки всё в порядке!
— Весь город знает, как у вас в порядке. Особенно нью-йоркские мальчики! — съязвила Марианна.
— Заткнись, шлюха! Здесь чужие! Он же твой брат!
— Как ты меня назвала?! А ну повтори! — Марианна пихнула Олимпию в грудь.
— Отвали!
— Твою дочь трахал весь город, а я шлюха!
— Ах ты мразь! — Олимпия вцепилась Марианне в волосы. — Сука! Блядища!
— Дамы, прекратите!
Женуария схватила Олимпию, Джерри — Марианну.
— Тебя взяли с улицы! Будешь вякать, оставлю без куска, слышала?! — вопила Марианна.
Всё происходило у распахнутой двери в зал, где хорошо просматривались удивлённые лица гостей. «У нас фешенебельный ресторан, а не забегаловка. Люксори плэйс», — вспомнил я слова Марианны, произнесённые ею в день нашего знакомства.
Победа
Сцена на кухне не давала мне покоя. Я долго не мог заснуть, видя перед глазами Олимпию, вцепившуюся в Марианну, голого Терминатора. В ушах звучали оскорбления, которыми женщины осыпали друг друга.
— Вот что в жизни главное? — спросил я у Юкки во время утренней уборки комнат.
— В смысле? — мой друг был рассеян, в уме он подсчитывал заработанное за последние дни, складывал с тем, что уже скопил и прибавлял к этому возможный доход оставшейся недели.
— Вот Марианна вчера заявила, что в мужике главное — умение побеждать…
— Она меня уже достала. Смотрит всё время, намекает… Видеть её больше не могу!
— А, по-моему, победа — вещь сомнительная. Как думаешь?
— Слушай, не грузи! Какая разница. Главное — быть богатым.
Несколько минут мы молчали. Я пылесосил. Потом взялся менять простыни.
— Победа — это ловушка, фикция.
— Не знаю, мне насрать, — Юкка никак не мог покончить с расчётами.
— Если ты всё время побеждаешь, ты теряешь самоконтроль, становишься заносчивым. Я победил, значит, я прав! Победа туманит разум. Ты начинаешь гордиться своей победой, ничего вокруг не замечая. Отмечаешь годовщины, обрастаешь новыми историями о своих подвигах, живёшь прошлым. А в это время тот, кого ты победил, осознаёт промахи и развивается. Победитель расслабляется и деградирует, проигравший вырывается вперёд.
— Ага.
Я застелил кровать и уселся на край.
— А знаешь что самое интересное?
— Что?
— Что победа часто оказывается не тем, что ожидал. Мать мне рассказывала про свадьбу своей институтской подруги. Всё было чин-чинарём: тамада, «горько». Начали, короче, букет невесты кидать. Ну, бабы все сбежались. Но одна была самая активная. Подруга матери, нападающая институтской сборной по баскетболу. Ей этот букет до зарезу был нужен. Мать говорила, что она ужас как замуж хотела, а никто не брал. Больно здоровая. Короче, она естественно прыгнула выше всех, схватила букет мёртвой хваткой и… пол был скользкий, там кто-то «оливье» уронил, и она, фигакс, как долбанётся, со всей дури, спиной об угол стола.