После того ужина я стала постоянно размышлять о перекусах, задаваясь вопросом: как выглядела бы сегодняшняя жизнь (не говоря уже о современном питании), если бы мы убрали все кофе-брейки и полдники. Внезапно я осознала, сколько лишней еды сопровождает обычный день нашей семьи, хотя я точно этого не планировала. Очевидно, мне не хватает авторитета Олиной бабушки, потому что мои дети никогда не поверят, что «буфет закрыт».
С одной стороны, я хотела перенять жесткую позицию Оли против «кусочничества», но не была уверена, что это реально. Одно дело не перекусывать, когда это ожидаемо для всех, но как сдерживать себя в мире, где что-то есть между приемами пищи стало нормой? Существовало ли чувство социального неодобрения жевать что-то между завтраком, обедом и ужином? Если и было, то давно исчезло.
Раньше люди никогда не перекусывали так много, как сейчас. Изменилось и количество, и вид перекусов.
Согласно данным Datamonitor, компании, которая анализирует продажи продуктов питания по всему миру, сейчас перекусы составляют половину всех «случаев питания» в Соединенных Штатах. Мы едим гораздо чаще, чем предыдущее поколение. Но проблема еще и в том, что мы стали есть такие продукты, которые наши родители не могли бы представить и принять в качестве еды, например печенье в шоколадной глазури, сухарики со вкусом васаби или оригинальные энергетические шарики, сделанные из фиников и орехов, позиционируемые как «полезные», хотя они слаще брауни. Если мы больше не запрещаем детям кусочничать, то, может быть, отчасти потому, что сами стали намного чаще есть «между приемами пищи». Перекусы – это и причина, и следствие огромных изменений в ритме нашей жизни.
В наше суматошное время люди перестали питаться, как семья Оли в маленьком украинском городке в 1980-х. Такого распорядка и на самой Украине уже не встретишь. Украина – четвертый по величине производитель картофеля в мире после Китая, Индии и России. Традиционно его готовили и ели дома: варили, жарили, тушили с другими овощами или готовили деруны, щедро поливая их сметаной. Но теперь украинцы – как и люди во всем мире – открыли для себя картофельные чипсы.
В 2002 году, спустя несколько лет после того, как Оля Геркулес покинула родину, на Украине появились снеки бренда Flint: чипсы, крекеры и «молодежные закуски» со всевозможными вкусами: барбекю, телятина, краб, красная икра и «охотничьи колбаски». Названия этих украинских снеков в ярких упаковках, которые продаются на всей территории бывшего Советского Союза, четко связаны с сытной едой, которую они вытеснили. Только лишь в канун Рождества украинцы сегодня могут съесть традиционный ужин из заливного карпа с хреном. Ведь намного проще купить пакет сухариков со вкусом заливного с хреном, пересоленное подобие еды, которую ели их бабушки и дедушки.
По определению, перекус – это что-то маленькое, что легко не заметить. В Оксфордском словаре английского языка написано, что «снек» – это «небольшое количество еды». Однако эти мелочи складываются за день в значительный объем. Тот факт, что с 1970-х годов увеличивается частота перекусов (что уже стало глобальным явлением), означает, что многим людям едва ли знакомо чувство голода.
Вместо общественно признанной структуры питания, состоящей из завтрака, обеда и ужина, новая модель представляет собой серию незаметных для нас перекусов, которые мы едим в одиночестве и которыми едва ли не наслаждаемся.
Без снеков и сладких напитков, которые на самом деле – тот же перекус, только жидкий, мы бы потребляли гораздо меньше калорий, чем люди в 1970-х годах. Я была поражена, когда узнала, что около трети всех калорий, потребляемых среднестатистическим взрослым американцем, теперь приходится на перекусы (более 600 калорий ежедневно для мужчин и около 500 калорий для женщин). Это самостоятельно предоставляемые данные, а значит, истинные цифры еще выше.
Когда-то считалось неприличным есть на улице, теперь такое поведение стало нормой. Даже те из нас, кто особо не кусочничает между приемами пищи, вполне могут позволить себе утром в качестве поощрения латте с бискотти, а днем – протеиновый батончик. Продовольственная индустрия подталкивает нас утолять каждое мимолетное чувство голода, предоставляя для этого поистине невероятный ассортимент снеков, которые предыдущие поколения никогда не то, что не ели – даже не вообразили бы![201]
Человек, который не перекусывает, в современном мире стал настолько исключительным явлением, что может почувствовать себя белой вороной. Оля Геркулес сейчас живет в северном Лондоне со своим пятилетним сыном Сашей. Каждый будний день после школы он просит у мамы какой-нибудь снек. После занятий он видит, что другие родители приносят детям и печенье, и круассаны, и крекеры, и пастилу, и он хочет их тоже. И каждый раз Оля ему отказывает. «Я просто говорю ему, что это не наша культура. Мы не перекусываем».
Стоит отметить, что в традициях питания некоторых стран не относились с презрением к кусочничеству, как это было в детстве Оли Геркулес на Украине. Слово «перекус» может означать две совершенно разные вещи: сама еда или процесс. С одной стороны, «снек» как товар – ультрапереработанный продукт с высоким содержанием сахара, жира и соли. Но также перекус может быть способом приема пищи: схема из пяти или шести легких трапез (в отличие от двух-трех обильных, к чему с детства привыкла Оля), но богатых питательными веществами.
В некоторых странах небольшие перекусы считают настолько важными, что у них есть названия и они запланированы в расписании, как и другие трапезы.
У французов есть le go leter – буквально, «вкус», который принято есть днем, после работы или школы. Французские дети после занятий могут быстро подкрепиться чем-то, придающим сил: багет и темный шоколад или фрукты и стакан молока. В испаноязычном мире есть merienda, легкая еда между завтраком и обедом или между обедом и ужином. Обычно это несколько ломтиков хамона и хлеба, кусочек холодной тортильи и чашка черного кофе или тост с джемом.
Индия – страна, где перекусы не рассматриваются как аморальные или неполезные. «Ни одна индийская мать никогда не учила своего ребенка не есть между приемами пищи», – говорит британо-азиатский писатель Мира Содха, которая выросла на разнообразных вкусных перекусах: от картофельного чаата до самсы (выпечка с разными начинками), от слегка пряных овощей до карри из курицы или баранины. Содха называет самсу «треугольниками радости».
В 2016 году я побывала на фермерском рынке в Мумбаи, где в промежутке между ранним завтраком и поздним обедом посетила местный киоск со «снеками». Им управляла женщина, которая открыла его через пару лет после смерти ее мужа. В тот день продавались красные идли, пикантные блинчики из красного риса, приготовленные на пару. Они были размером с американский блинчик, но с приятной грубой зерновой текстурой. Вместе с ними подавали самый вкусный чатни, который я когда-либо пробовала, – пряный, насыщенный и сладкий одновременно. Этот соус был приготовлен из кокоса и лимонного сока с солью и зеленью.
Для многих жителей Индии гораздо большая проблема не в переедании, а в недоедании.
Несколько вкусных перекусов (как правило, приготовленных из бобовых, таких как нут, или зерновых, например из проса) насытят организм необходимыми питательными веществами. Особенно это важно в стране, где много вегетарианцев. Если бы все снеки были такими, как индийские, ничего плохого нельзя было бы сказать о перекусах. Подобно тапасу в Испании или димсаму в Китае, традиционная индийская легкая еда может служить прекрасной моделью питания, которая содержит большее разнообразие вкусов и текстур (а также питательных веществ), чем старый англосаксонский режим из трех приемов пищи.
Пока я была в Мумбаи, то услышала, что Индию стали наводнять и снеки другого рода. Пока черно-желтый авторикша вез меня по многолюдным, раскаленным от жары улицам города, заметила, что рядом с киосками со свежими апельсинами и кокосами появились новые – с банками сладких газированных напитков, батончиками и рядами чипсов. В 2014 году индийцы потратили 1,7 миллиарда долларов на одни только снеки. А обзор рынка 2015 года показал, что, хотя в других азиатских странах, таких как Япония и Китай, покупают намного больше картофельных снеков, чем в Индии, и она переживает «исключительный рост» в этой области. Кроме того, шоколадные батончики, которые никогда раньше не ели в Индии, уже стали совершенно привычными[202].
Согласно внутренним источникам, ключ к быстрому росту на рынке шоколада Индии был в «проникновении и доступности». Термин «проникновение» означал, что стратегия продаж транснациональных корпораций в Индии сосредоточилась не на крупных супермаркетах. Вместо этого они постарались сделать так, чтобы их товары были представлены в каждом крошечном деревенском магазине. «Доступность» выразилась в том, что для Индии многонациональные производители шоколада создали специальные маленькие упаковки стоимостью всего несколько рупий – так дешево, чтобы даже ребенок мог их купить[203].
Я разговаривала с сотрудницей гуманитарной организации, которая работала с детьми в сельских деревнях под Бангалором. Она рассказала, что была свидетелем того, с каким энтузиазмом бедные сельские жители покупали эти новые снеки. Семьи, с которыми она общалась, питались очень скромно: в основном белый рис с небольшим количеством водянистого овощного карри.
В их рационе не хватало белка. Не хватало всего на самом деле! Когда в деревне появились магазины, где стали продаваться крошечные пакеты шоколада, дети жаждали его попробовать. Это были не просто сладости, это был вкус западного изобилия.