Питались товарищи Пети действительно как в последний раз. Смешать водку с ликером, заесть ведро салата оливье жареной свининой было привычным делом. Периодически пацанам приходилось заходить к своим фирмачам и забирать у них одежду большего размера. Петру эти заботы были неведомы, трех тренировочных костюмов и старого еще пиджака хватало с головой. Правда, он обрадовался, когда на день рождения подарили две кожаные куртки — одну он носил постоянно, прямо на тренировочный костюм, вторую назначил парадной одеждой. С какой-нибудь «четенькой» девушкой погулять, например.
На проходной истерически зазвонил телефон. Начальник смены виновато улыбнулся.
— Звонят, — сказал кто-то в воздух.
— От генерального, — не пойми кому ответил начальник, — ну позвонят и перестанут.
Из подсобки подал голос вахтер, облаявший охранников «сволотой позорной». Начальник начал отвечать, но, поймав на себе Петин взгляд, осекся. Его поведение было вопиюще «нечетенько».
Годы в качалке и банде приучили Кислицына к тому, что человек, добывающий на жизнь кулаками, должен быть последовательным. Люди, взявшие деньги и их не отработавшие, считались крысами. Пете даже хотелось бы, если бы на прощание получилось бы их поучить немного. Так, для понимания жизни и сопутствующих обстоятельств. Чтобы поняли, как вести себя «четенько», чтоб как люди.
Чтобы снять напряжение, Петя прошелся вдоль забора, посмотрел вокруг — все было тихо.
Ворота на завод распахнулись. Пацан, из числа тех, кто ушел вместе со «старшими», замахал рукой — загоняй машины.
Петр не полез в рафик, а быстрым шагом пошел рядом.
— Там как?
Пацанчик, сбиваясь, стал рассказывать.
— Мы заходим в кабинет, там мужик здоровый, нас увидел, давай звонить куда-то. Митяй попытался трубку у него вырвать, он его отпихнул и давай снова звонить. Тут Митяй его сильно толкнул, он упал, потом встал и втащил ему так, что тот в приемную вылетел. Ребята за него взялись, но он боевой оказался, минут пять отмахивался, нормально так. Квадрату нос разбил. Я про тебя вспомнил, тебе бы интересно было. Скрутили, вломили немного. «Старший» две бумаги положил на стол, одна, говорит, адрес, куда семью спрятал, так мы сейчас к ним съездим и доставим сюда: или подпишешь приказ о своем увольнении и отказе от фирмы, или за тряпкой пойдешь, чтобы сыночкины мозги со стола смывать, пока мы твою бабу на хор поставим. Тот завыл, но подписал вроде. «Старший» взял бумаги и ушел, а тут Митяй прилез. У, чвякает, дайте его мне, я его на ленточки для бескозырки порежу. Слюна фонтаном. Квадрат его отогнал было, а потом говорит, накажи, но только раз и без смертоубийства.
— И что? — начало рассказа Петю заинтересовало, но участие Митяя гарантировало херню.
Пацанчик как-то даже стушевался.
— Обоссал его Митяй — при всех, при сотрудниках каких-то набежавших. Потом велел уходить — там второй выход есть, у него там машина, наверное, да только как поведет-то — пальцы у него разбиты все.
Вечером отмечали победу. Веселились все, кроме Митяя. Сломанная челюсть мешала ему есть и пить, но брызгал слюной все так же. Квадрат, несмотря на повязку на лице, был веселей. Еще одному бойцу теперь уже бывший генеральный директор сломал руку. У двух пацанов объявились бланши.
Митяя чуть сторонились — мужик, которого они победили, был крепкий и унижать его, по мнению многих пацанов, не следовало. Впрочем, «старший» даже ликовал и дал Митяю дополнительную премию, отругав попутно за потерю спортивной формы.
Всем остальным вручили по две зеленые бумажки с портретом американского президента и ворох рублей. Покалеченным досыпали лечебные.
Петя радовался со всеми и, как обычно, старался пить поменьше.
База «сальников» располагалась в спортивном комплексе. Самой обитаемой его частью была так называемая зона отдыха, где выпивали, закусывали, смотрели кино и вообще проводили время. К зоне отдыха примыкала сауна, туда привозили девок, как правило, с точек, которые контролировались «сальниками» или их союзниками. Иногда, впрочем, попадались и бескорыстные искательницы приключений. Пете хотелось считать, что они приезжали в сауну к ним по доброй воле.
Был и спортзал. Как-то месяц назад Кислицын обнаружил, что новые тренажеры, купленные в том числе и по его совету, стоят нераспакованными. Он поднял бучу, и зал оборудовали так, как нужно. Но зону отдыха пацаны посещали активней, чем качалку.
Время кулаков уходило. На серьезные дела теперь выдвигались с огнестрелом. Петя хоть и не собирался в армию — а судя по письмам Пепла и еще пары ребят, делать там было в целом не хрена — осваивал автомат Калашникова. В наступающие суровые и веселые времена иначе было никак.
— Лимончик, иди скорее, тут «Ксюш» привезли, — гавкнул кто-то от сауны.
Борис Ельцин стал председателем Верховного совета РСФСР. Состоялся XXVIII (и последний) съезд КПСС.
В Москве и по всей стране проходят большие антикоммунистические митинги.
Сборная СССР по футболу участвует в чемпионате мира в Италии и впервые с 1982 года не выходит из группы.
Выходят фильмы: «Крепкий орешек 2», «Славные парни», «Один дома», «Такси-блюз», «Бакенбарды», «Афганский излом».
Антон Маяков
(СССР — АРГЕНТИНА, 0:2)
Антон натянул синюю майку с надписью maсy’s — он не знал, что это значит, но был уверен, что что-то крутое, не зря ж из Штатов, — заправил ее в джинсы, посмотрел, как получилось, остался недоволен и накинул клетчатую рубашку с короткими рукавами. Франтом Антон не был, но тут предполагался совсем особый случай.
Маяков собирался отнести в редакцию свою первую статью. Сомнений в том, что ее примут с восторгом, практически не было. Но на всякий случай стоило просоответствовать поговорке про встречу и одежку.
К журналистике Антон склонился не сразу.
За два месяца до окончания школы родители убедили его не тягаться с вступительным экзаменом в МГУ, а выбрать что-нибудь попроще, например педагогический. Антон повозмущался, грозил уйти из дома, но в итоге послушался и не прогадал. Поступил он на раз, а учиться было и того легче.
Это оказалось очень кстати. У Антона появилась куча новых интересов, которые не оставляли много времени на занятия.
Он активно посещал рок-концерты. В ряде случаев удавалось помахать студенческим билетом или придумать что-то еще, например напроситься разгружать аппаратуру.
Такое проскакивало только с отечественными группами в каких-нибудь затрапезных ДК. В случае с большими концертами не забывали своими щедротами родители.
Антон с гордостью рассказывал однокурсникам, как ходил на «Пинк Флойд», не упомянув, что посетил «Олимпийский» вместе со всем семейством.
С музыкой соперничала политика.
С начала 1989 года Антон с большим энтузиазмом болтался около стенда «Московских новостей» на Пушкинской площади и смело вступал в дискуссии на самые разные темы, в том числе и на те, о которых не имел никакого представления. Тут Маяков не являлся исключением: многие спорщики не совсем владели предметом.
Несколько раз он ходил на большие манифестации и один раз, крадучись, на разогнанный милицией митинг Демократического союза. В самую заваруху на Пушкинской Маяков не полез. Зато потом рассказывал восторженным однокурсницам, как оно все было, не забывая добавлять подробности, выдуманные непосредственно в ходе рассказа.
Получалось, что Антон стоял буквально рядом с Валерией Новодворской. И только сноровка и ловкость не позволили ментам взять его в плен или хотя бы поколотить.
Когда родители убеждали Антона не дурковать, а поступать в педагогический, они пообещали платить ему вторую стипендию и не обманули. Теперь это было просто. Перестройка превратила Сергея Владиленовича из нищедрала, зачем-то знающего три языка, сначала в преуспевающего переводчика, а потом и в кооператора — издателя книг. Считалось, что новое предприятие сосредоточится на публикации «вычеркнутых страниц» русской литературы. Однако первым делом на прилавки поступили простенькие детективы, переведенные, как объяснил отец Раисе Николаевне, исключительно ради приобретения начального капитала.
Мать по-прежнему преподавала математику в институте и занималась репетиторством.
О том, что делать после окончания института, Антон всерьез не думал. Работать в школе он не собирался. Грезы о научной карьере померкли где-то в районе первого курса.
Маяков верил, что все как-то да устроится.
Так и случилось во время просмотра футбольного матча СССР — Аргентина. Тусклая игра и плачевный результат советской команды буквально толкнули Антона к письменному столу.
Через час статья была готова. Начиналась она с жутко эффектного, с точки зрения юного автора, пассажа: «Неубедительная игра команды Лобановского сродни вялости аргументов партократов, выступающих против демократических и рыночных реформ».
Далее Маяков крайне ловко, как ему показалось, увязал проблемы советского футбола, борьбу народа против партаппарата и некоторые экономические трудности, которые будут неминуемо преодолены с помощью рыночных механизмов.
Шесть лично отпечатанных машинописных листов Антон понес в расположенную недалеко от дома молодежную газету. Он не поддался уговорам оставить статью на вахте, а проник в помещение редакции. Прокуренный коридор, грохот печатных машинок, красивые девушки — все именно так молодой автор себе и представлял.
Дверь в одну из комнат была приоткрыта. Антон счел это приглашением.
— Здрасте, я Антон.
— Я Кирилл, и что из этого, — ответил здоровенный парень в джинсовом костюме.
— Статью написал… — начал Антон.
— Статьи писал Михаил Бахтин, мы клепздоним заметки, а уж что ты там изготовил, отдельный вопрос, — Кирилл с демонстративным отвращением посмотрел на листки в руках Антона.
Тот было протянул их — но наткнулся на взгляд хозяина кабинета.
— Чукча не читатель, чукча писатель, ну а по случаю такого важного гостя он еще и слушатель, расскажи, что у тебя там стряслось.