Лиза увлекалась музыкой, как знакомым Диме роком восьмидесятых, так и современной попсой, любила баскетбол и если бы могла голосовать на президентских выборах, то непременно отдала бы голос Александру Лебедю. Да и отдалась бы ему — тут Дима чуть не подавился чаем, да нет, он подавился, но пытался скрыть это кашлем.
С бывшего кандидата в президенты перескочили на кино — сначала чуть поболтали про «Особенности национальной охоты», поскольку очевидно было, что генерала для картины списали всё с того же Лебедя. Потом Лиза поудивлялась, что такой взрослый человек не смотрел ни «Палп Фикшен», ни «Форреста Гампа». А потом и Дима обнаружил в девушке преступное небрежение не только советской классикой, но и даже «Звездными войнами». Пообещали друг другу продолжить кинообразование.
Через два дня Дима купил новую джинсовую куртку. Съездил с приятелями в Москву на матч сборной — снегу было много, но и водки хватало. По дороге заскочил к бабушке, она обрадовалась и внуку, и произошедшим в нем переменам. Вернувшись в городок, дал себе слово не пить ничего крепче пива и вообще заняться спортом.
Дима Хубариев с детства был немного сутулым, что при общей худобе делало его каким-то шарнирным. Мяса по жизни нагулять не получилось, и поэтому он выглядел немного доходяжистым. Мало кто знал, что в реальности Хубариев был по-настоящему могучим человеком и на спор — когда ему хотелось — мог гнуть гвозди. Однако в мире, где на каждой двери висели плакаты с качками, — там, где почему-то не было плакатов с телками, — Диму за глаза считали слабачонком.
У него было полтора года, чтобы физически и материально подготовиться к женитьбе. И, возможно, убедить Лизу не просто жить с ним, а именно в городе, который их познакомил. Летом он был прелестен, да и зимой неплох.
Правда, девушка зачем-то рвалась в Москву.
Предпринятая попытка провести импичмент президенту проваливается. В мае увольняют премьер-министра Евгения Примакова, в августе — премьер-министра Сергея Степашина. Премьер-министром становится Владимир Путин, в декабре он сменит Бориса Ельцина на посту президента.
Начинается вторая чеченская война.
На парламентских выборах сенсационно высокий результат получает блок «Единство», пользующийся поддержкой Администрации президента.
Сборная России по футболу одерживает шесть побед подряд в рамках отборочного турнира чемпионата Европы по футболу, однако в решающем матче играет вничью со сборной Украины и не попадает в финальный турнир.
Выходят фильмы: «Афера Тома Крауна», «Анализируй это», «Ворошиловский стрелок», «Матрица», «Блокпост».
Дмитрий Хубариев, Станислав Линькович, Антон Маяков, Петр Кислицын
Дмитрий Хубариев
(27 МАРТА, АРМЕНИЯ — РОССИЯ, 0:3)
— Анекдот тебе, значит, про мою работу, ну изволь, Лизавета. «Сломалась у банкира машина на проселочной дороге, не знает, что делать. Тут мимо идет мужик с кувалдой, говорит, давай починю. Банкиру деваться некуда, согласился». Лиза, веди себя прилично. «Так вот, мужик открывает капот, смотрит, бьет кувалдой, банкир спрашивает: “Сколько?” — “Тысячу долларов”, — отвечает мужик. Банкир в непонятках, говорит, мол, за что, удар один доллар стоит. “Ну да, — говорит мужик, — а я знал, куда ударить, за это еще девятьсот девяносто девять, как в рекламе”». Лиза, Лиза, дай сигарету потушить.
На скамейке было прохладно, но в данный момент ничего лучше не придумывалось. Зинаида Ивановна четко следила за тем, чтобы племянница и постоялец вели себя прилично.
Не то чтобы ради соответствия патриархальным нравам маленького города — ни о каких приличиях и речи не было, средняя школьница начинала гулять лет в шестнадцать, а Лизе уже и семнадцать исполнилось. Тетка в принципе была против их романа, считая, что не для такого красавица рощена.
Дима парень неплохой, но странный, и возраст…
Анатолий Федорович звал к себе смотреть футбол. Хозяин автосервиса всячески привечал Диму — мастер на все руки, практически не пьет и, главное, спокойный как удав. Все главные машины городка чинились только у них, потянулись в автосервис и соседние города. Димины таланты отмечались и деньгами, и уважением, но вот Лизу там не ждали. Жене Анатолия Федоровича надо было кровь из носу выдавать замуж младшую сестру. Дима подходил, но «мокрощелка» все портила.
Был еще пивной бар «Василек». Ходить туда с девушкой не рисковал даже начальник УВД. Он посещал ресторан «Крымский», но на него Диме денег было жалко. От «Василька» он отличался тем, что столы застилали скатертями и драться начинали ближе к вечеру.
Оставалась скамейка. Хулиганов бояться не стоило, самые резкие болтались в «Васильке», все остальные — по домам. Футбольные трансляции оставались излюбленным, в силу доступности, развлечением местных жителей. Собственно, ничего другого в городке и не было.
Дима понимал, почему Лиза хочет свалить отсюда сразу после школы. Но надеялся все-таки уговорить потерпеть пару лет.
Влюбился он, наверное, первый раз в жизни, поэтому вел себя как десятиклассник.
Любовь была вполне взаимной — Лизе льстил ухажер в возрасте и, по меркам городка, при деньгах. Поцеловались они в первый раз через месяц после знакомства, но всего остального решили подождать. Девушка, правда, не очень понимала почему. Еще меньше было ясности в том, отчего кавалера так корежит идея переехать в Москву.
Станислав Линькович
(5 ИЮНЯ, ФРАНЦИЯ — РОССИЯ, 2:3)
«Только мертвый негр не может быть отдан под суд», — напевал Стас, чинно ожидая во втором ряду начала судебного заседания. Сидевший рядом Костян копался в ноутбуке.
Дело казалось сделанным. Пятнадцать процентов акций, принадлежавших их клиенту, уже благополучно превратились в сорок пять, а по итогам заседания, когда будет наложен арест на двадцать три процента акций их противников, завод и вовсе окажется в шляпе.
Не в шляпе Стаса и Костяна, увы. Их дело простое, скупить акции у работяг, желательно не переплатив, но при этом опередив конкурентов. Вроде как все получилось. Оставалось только получить деньги и ехать в аэропорт.
Задерживаться в сибирском городе не имело никакого смысла. На самолет, в Москву — и авось успеть к началу трансляции Франция — Россия к знакомым ребятам в недавно открывшуюся неплохую пивную с чешским.
Первая работа Линьковича по части биржевой торговли оказалась недолгой. Летом 1994 года работодатель исчез в одночасье, задолжав сотрудникам полторы зарплаты. Кинул он и других, более существенных людей, которые грозно наведались в офис. С сотрудников, по виду, взять было нечего, но это братки тормознули, если не сказать, тупанули. Пока Стас заговаривал зубы уверенным ребятам в кожаных куртках, Костян слил на несколько дискет кое-какую инфу, с которой они и пришли к следующему работодателю. Почти три года они занимались ценными бумагами, и получалось довольно неплохо.
Дефолт 98-го года сожрал, не поперхнувшись, их малый консалтинговый бизнес в тихой комнатке с видом на Яузу и веселыми соседями-айтишниками. Не осталось ни рынка, ни ценных бумаг, ни личных денег.
В августе 1998-го все было по-взрослому. В среду президент банка, в котором держали свои счета компаньоны, давал бодрые интервью телеканалу НТВ и Первому каналу. В четверг в здании не было ни денег, ни руководства, а только охрана, два мусорных контейнера, заваленных пустыми бутылками, и слухи о том, что всю ночь братва вывозила общак. Стас и Костян потолкались около входа вместе с другими обманутыми вкладчиками. Ясно было, что жить теперь предстоит на оставшееся в карманах.
Было в них немного.
Несколько дней Стас не знал, что делать: мать приболела, а цены на лекарства гнались за курсом. Выручил Костян, у которого прибереглось немного наличности. Потом подвернулся удачный проект, который принес немного средств, но они ушли на новые лекарства.
Пришлось браться за новые проекты, состоявшие, как правило, в помощи сильному, который изымал собственность у слабого.
Работа была нервная, но прибыльная.
Месяц шел за год. Впечатлений у Стаса накопилось на хорошую книгу.
Несколько тысяч уральских рабочих, поющих около проходной «Интернационал» и готовых биться насмерть с московскими ворами за таких же воров местного разлива.
Драка двух акционеров прямо на совете директоров из-за назначения главного бухгалтера — битву останавливали выстрелом в воздух.
Некогда процветавший моногород, построенный вокруг военного завода, в котором уже полгода не платили зарплату и люди с удивлением смотрели на деньги. В единственном работающем ресторане этого города женщины кидались на пятерых москвичей так, как будто это были голливудские кинозвезды, — «так у нас все мужики спились».
Визг бывшего вице-губернатора, которого освобождали от теперь ненужной ему собственности…
Нынешний процесс тоже, в общем, был о том, что человек, имевший некоторое влияние, а потом его утративший, должен отдать и завод. Нет власти — нет имущества, все по-честному.
Судья попросил у адвокатов доверенности, потом паспорта. Документы адвоката, представлявшего интересы нанимателя Линьковича и Костяна, он изучал особенно долго, потом что-то шепнул секретарю суда.
— В чем дело? — нервно спросил адвокат.
В зал вбегали люди в камуфляже. Судья прокашлялся:
— Этот человек похож на серийного маньяка, его ищут уже три года.
— Вот ты сучара, — не выдержал Костя.
Адвокат, наверное, хотел сказать что-то более относящееся к юриспруденции, но уже лежал носом в плохо вымытый линолеум.
Жалобно запищал упавший на пол ноутбук Костяна.
— Не дергаться, работает ОМОН, — заорал кто-то над головой Линьковича.
— А мы ждали балетную труппу, — зачем-то отреагировал Стас и тут же мысленно извинился перед боком, ответившим за его неуместное остроумие.
Жесткость ОМОНа стихала по мере удаления от зала заседаний.
Из него их вытаскивали, в автобус подсаживали, полтора часа дороги прошли сравнительно мирно (Стас спросил, сколько кругов они должны сделать по городу, в ответ получил предложение завалить хлебало, если хочет и дальше своими зубами хавать), в отделении только что не предложили чаю.