Людей становилось все больше. Многие лица казались ему знакомыми, кого-то он видел то ли на пресловутом митинге, то ли по телевизору, то ли еще где.
К счастью, до охраны никому не было дела, иначе трудновато получилось бы соблюдать установку на отказ от всякого рукоприкладства. Некоторые рожи хотелось пощупать особенно плотно.
Блямкнула рация, голос Васьки Рябова, оставшегося внизу, доложил, что какие-то сотрудники рвутся на этаж. Петя замешкался, но тут снова откуда-то взялся Галушкин, жестом показавший — «гони их». Так Петя и велел, выслушал доклад «напирают, сильно напирают» и приготовился спуститься вниз, чтобы помочь. Но «спасать рядового Рябова» не потребовалось, коридор снова наполнился людьми.
Началось удивительное: одни хипповатые ругались с другими хипповатыми. Кислицын завернул к урне и достал «Лаки страйк». Рядом нарисовался какой-то парень и жестом попросил сигарету. В руках у него были спички, а Петя как раз где-то пролюбил зажигалку. Закурили.
— Что творят эти мерзавцы, — прошипел парень и только в этот момент глянул на Кислицына. Поняв, что говорит не со «своим», презрительно кинул сигарету в урну. Кислицын пожал плечами и, сколь ни было обидно, кинул следом и свою, едва начатую. Тут снова завыла рация.
Утром Петя смотрел из окна восьмого этажа, как целая вереница явно проигравших хипповатых с пожитками, в том числе и портретами в руках, шла в здание напротив. Кислицын считал, что успех стоило бы развить захватом и этого помещения, но команды, как часто и в Чечне, не поступило.
В пять часов вечера их сменили. Уже садясь в машину, Петя вспомнил, как болтался здесь же неподалеку в октябре 1993 года. Тогда «бригаду» Лимончика держали на базе два дня, а потом, погрузив в машины, посреди ночи отправили чуть ли не через весь город в «Останкино».
Они сидели в нескольких машинах с оружием наготове, не очень понимая, будут они штурмовать телецентр вместе со сторонниками парламента или помогут защищать его президентским войскам. Кислицын краем уха слышал, что «старшие» контактировали и с Кремлем, и с Белым домом.
Однако воевать их так и не отправили.
Зря только выкурили кучу сигарет, напряженно вслушиваясь в пулеметную и автоматную стрельбу. Потом их оттянули на базу и велели не вылезать оттуда, особенно в комендантский час. Коротали время за картами, да в какой-то момент «Ксюш» подтянули. Петя по запарке позабыл перезвонить своим, а когда приехал домой числа седьмого октября, нашел родителей в твердом убеждении, что сына где-нибудь кто-нибудь пристрелил.
Уже в офисе, получая единовременную премию за «дело», Петя подумал, что прошлая ночь похожа на какую-то стрелку из дальней бандитской юности. Но на какую и чем — вообще не вспомнить.
Большая часть смены отвалила по домам, но несколько ребят — и, конечно, Петя — решили отдохнуть как следует.
Пиво, водка, вискарик, самбука, пара косяков, потом снова водка, потом тройной мартини на спирту.
Через пять часов Петя пошел курить на улицу, чтобы проветриться.
Он присел на лавочку, затянулся, усилием воли заставил фонари не плясать, снова затянулся. Сбоку ухала музыка, вечер в клубе, рядом с которым притулился их с ребятами любимый ресторанчик, набирал обороты.
Вопрос Галушкина не отменился, а просто отложился.
Выбор был прост: либо уходить, либо сдаваться и играть по правилам начальника.
Без работы Петя остаться не боялся. ЧОПы были нужны, и какие-то знакомства у него были. Конечно, Никита Палыч мог испортить трудоустройство паршивыми рекомендациями. Это в самом лучшем случае. А уж если бы выплыла вся биография…
Но Галушкин не президентом в этом мире работал.
Бухать, конечно, надо бы поменьше. Семья очень напрягалась. Развод не пугал, Зоя ему, в общем, уже надоела, но сына Кислицын любил, хоть тот все чаще смотрел букой.
Около клуба началась какая-то толчея. Два охранника выпихивали упиравшегося изо всех сил человека. Петя, не упускавший ни одного приключения, встал с лавочки. Но перед боем он решил оросить кусты, и к тому моменту, как он добрел до входа, охрана уже отвалила в помещение.
Ругающийся человек шел в его сторону.
Тут Петя понял, что это не человек, а призрак. Кислицыну подурнело. Он часто смотрел в глаза смерти, но никогда даже и представить не мог, что за ним с того света пошлют друга детства.
— Здравствуй, Дима, — несвойственно самому себе промямлил Петя. — Вот и свиделись, а ты почти не изменился.
Хубариев закурил.
Это немного успокоило.
Раз призраки курят, то, может, и ему разрешат. Что там на самом деле про тот свет известно, да ничего толком не известно, там, может быть, и жить можно.
— Скоты поганые, дресс-код, фейс-контроль, собачьи слова какие, — дыша отечественным табаком, кипятился призрак, — я им говорю, мне человека надо найти, девушку, поговорить с ней. Ты, кстати, не видел ее?
Призрак достал фотографию и показал Пете.
— Что ты с ней хочешь сделать? — удивился Кислицын.
— Забрать хочу отсюда, нечего ей здесь делать, тут грязь сплошная, — такого напора у Димы при жизни не было.
«Оно и понятно, — подумал Петя, — раньше-то он живым был, а кто знает, какие у них теперь качества».
— Чем ты занимаешься, Петя? — спросил призрак.
Кислицын взял небольшую паузу, перед тем как начать рассказ:
— После войны всякой херней, честно говоря.
— Ты был в Чечне? — голос призрака прозвучал уважительно.
Это немного обрадовало Кислицына. Тут он вспомнил, что Диму определили в призраки как раз в тех краях.
— Да, и на первой, и на второй, сколько смог, столько замочил, в том числе и за тебя. — Пете показалось важным это сказать.
— Так ты знал про меня? А откуда?
Петя пожал плечами и приготовился рассказать свою часть жизни, но тут из кустов кто-то пьяно завопил.
Призрак Димы грустно посмотрел в ту сторону.
— А я вот больше не пью, — зачем-то огорчил он Петю, который сразу подумал, что на том свете никто не пьет.
На всякий случай он решил уточнить:
— Запрещено?
— Почему запрещено, просто сам решил не пить, — призрак помахал рукой, на которой не хватало двух пальцев. Кислицын сразу предположил, что, отправляясь на тот свет, люди не могут исправить полученные физические недостатки. Он тут же погоревал об инвалидах с детства — им и на том свете получается несладко.
— Ну так, в общем, и лучше, голова всегда ясная, — призрак улыбнулся. — А вот ты зачем-то пьяный, много пьешь?
Петя утвердительно кивнул головой.
Призрак закурил новую сигарету и как-то поежился.
— Слушай, чего мы тут сидим (Петя похолодел, поняв, что сейчас все и случится), давай позвони мне завтра, спокойно пообщаемся, чаю выпьем, надо иногда и чайком баловаться.
Кислицын улыбнулся, день отсрочки давал возможность хотя бы с семьей попрощаться.
Или лучше попрощаться с разного рода слабостями. На выбор. Главное, что это будет целый день.
Петр Кислицын, бывший браток и солдат, без всяких проволочек и особых сантиментов стрелявший в людей, вдруг понял, насколько важным может стать этот день.
Призрак полез в карман и достал листок, на котором был написан телефон.
— Вот, позвони, тут домашний.
Петя положил его в карман куртки.
— Кислицын, ты где, сцуко, — завопили от дверей кабака.
— Я пойду? — спросил Петя.
— Да, конечно, надеюсь, до завтра, — ответил призрак.
Следующие три часа Петя планомерно напивался до положения риз. Потом все поехали в стриптиз, потом пили на набережной. Там он себя и нашел ранним утром. Поехал домой. Приняв душ, вспомнил, что к нему приходил призрак.
Подавив первый приступ паники, он вспомнил про бумажку с телефоном. Едва завернувшись в полотенце, он кинулся в прихожую. Листка в кармане не было.
«Пожалуй, и правда надо тормознуть», — подумал Петя и пошел варить пельмени. Надо было позвонить девушке из машины и пошутить насчет призрака, который ходит с ее фотографией. Впрочем, шутить ему не хотелось. Бухать тоже. Пожалуй, стоило согласиться на предложение Галушкина и что-то менять в жизни. Правда, завтра Анатольич из транспортного отдела проставляется под футбольчик. Но можно же и поаккуратней. Хотя это ж Анатольич.
Интерлюдия: Перерыв между первым и вторым таймами дополнительного времени
отборочный цикл
В Ливии начинается гражданская война, свергнут и убит глава этой страны Муаммар Каддафи.
Президент Дмитрий Медведев уступает свое место премьер-министру Владимиру Путину, тот выдвигает его на пост премьер-министра.
По итогам думских выборов «Единая Россия» теряет конституционное большинство. По всей стране проходят протесты против массовых фальсификаций, в Москве митинг на Болотной собирает несколько десятков тысяч человек.
Сборная России выходит на чемпионат Европы по футболу.
Выходят фильмы: «Человек, который изменил все», «Линкольн для адвоката», «Однажды в Ирландии», «Король говорит», «Очень плохая училка», «Высоцкий», «О чем еще говорят мужчины».
Станислав Линькович, Петр Кислицын, Антон Маяков, Дмитрий Хубариев
Станислав Линькович
(КАТАР — РОССИЯ, 1:1)
«Летите, голуби, летите и на макушку мне не срите», — хмуро мурлыкал Стас, пристраивая сумку в багажное отделение. Десять минут назад он опрокинул чашку кофе на клавиатуру ноутбука. Тот немедленно умер.
Стас любил полеты за то, что это время принадлежало только ему. Если срочные документы не припирали к стенке, он либо читал детективы, либо смотрел кино, которое заботливо накачивала в ноутбук секретарша. Поэтому он стал предпочитать бизнес-класс бизнес-джету. На рейсовом Стас, как правило, оказывался предоставлен сам себе, а в бизнес-джете приходилось разговаривать. На одну полезную или хотя бы интересную беседу приходилось пять о какой-то ерунде.
В этот раз не повезло по всем фронтам. Ноутбук умер, на руках не было ни чтения, ни кино. Все, с кем он был на конференции, улетели на джете за час до гибели ноутбука. Предстояло несколько часов поскучать и, может быть, попробовать вздремнуть.