— Знаю ли я их? Нет, я их не знаю.
У него такая привычка. Понимает ведь, о чем его спрашивают, — так нет, ответит точно на заданный вопрос.
— Ты знаешь, что в дом рядом с Вуозо въехали новые жильцы? — вздохнув, уточнила я.
— Да, — на этот раз ответил он. — Знаю. Женщине стоило бы прикрывать живот, когда она выходит из дома. Никому не нравится смотреть на ее пузо.
— Кстати, — сообщила я, — ее муж раньше жил в Йемене.
Папа вгрызся в хрящик от куриной ножки, обсосал его и спросил:
— А ты откуда знаешь?
— Мне Мелина сказала, — ответила я. — Ну, его жена.
— Взрослых нельзя называть просто по имени, — выговорил мне папа.
— Она сама разрешила.
— Меня это не волнует. Выясни ее фамилию и называй миссис такая-то.
После ужина папа взял кое-что из одежды и уехал с ночевкой к Тэне. После того свидания они стали часто видеться, но к нам домой папа ее больше не привозил. Сказал, что его бесит, как она суетится вокруг меня со своим макияжем.
— Ты привлекаешь все ее внимание, — сказал он. — Не знаю, как тебе это удается, но это факт.
А потом добавил, что ему ее внимание тоже нужно и что я уже взрослая и пару ночей вполне могу провести в одиночестве.
Меня это вполне устраивало. Даже понравилось. Я разгуливала по дому, не думая, а не делаю ли я что-нибудь не так. Мастурбировала в спальне с открытой дверью. Читала “Плейбой” в гостиной на диване. Именно этим я и занималась, когда в девять часов вечера раздался звонок в дверь. Это был мистер Вуозо, в белой футболке и джинсах. От него приятно пахло пивом.
— Эй, — воскликнул он, — а твой папаша дома?
— Нет, — ответила я.
— У него прожектор на флаге погас. Может, передашь ему?
— Он только завтра вернется, — сообщила я.
— Завтра?
Я кивнула.
— Он уехал к своей девушке.
— А ты не слишком маленькая, чтобы оставаться ночью одной?
— Не думаю.
Он взглянул на меня.
— А ты не боишься?
Я помотала головой.
Мы помолчали. Потом он спросил:
— А что это ты там читаешь?
— Где? — растерялась я.
Он кивнул в сторону дивана, и я оглянулась.
— Да так, — выдавила я, стараясь не нарушать правила нашей игры, — ничего.
— Ничего, да? — улыбнулся он.
Я не знала, что ему на это ответить, так что тоже улыбнулась.
— Я не знал, какой из них тебе отнести, так что схватил первый попавшийся.
— Мой любимый, — сказала я.
— Правда? А почему?
— Мне нравится девушка в гольф-карте.
— Девушка в гольф-карте? — пробормотал он, словно пытаясь что-то вспомнить.
— У нее рубашка расстегнута, а она этого не замечает, — напомнила ему я.
— Ах, вот оно что, — сказал он.
Я кивнула.
— И что тебе в ней нравится? То, что она этого не замечает?
— Да, — ответила я. Я была так счастлива, что наконец могу с кем-то это обсудить. Говорить о вещах, в которых только он меня понимал.
— Ну ладно, — промолвил он, — не забудь рассказать папе про прожектор.
— А вы не хотите зайти? — спросила я.
— Нет, мне домой пора.
— А-а…
— Если что случится, звони, — предложил он.
— Хорошо, — пообещала я, лихорадочно пытаясь придумать, как же его задержать.
— Спокойной ночи, — попрощался он, но так и остался стоять на месте.
— Спокойной ночи, — откликнулась я.
Он протянул руку и легонько сжал мое плечо. А потом передвинул руку чуть ниже, провел по моей груди, развернулся и ушел.
Как только он ушел, я вернулась на диван и стала гладить свою грудь, думая о нем. Когда оргазм закончился, я вспомнила, что Мелина назвала его свиньей, и подумала, что она не права. Разве может человек, из-за которого мне так хорошо, быть плохим? Мне нравилась Мелина, и, похоже, она ужасно умная, но, наверное, чего-то она просто не понимает. В общем, я верила, что все, что приводит меня к оргазму, — хорошо. Я думала, что мое тело лучше знает, что хорошо, а что плохо.
На следующий день в столовой ко мне подсел Томас Брэдли.
— Ничего, если я к тебе присоединюсь? — поинтересовался он.
Я кивнула, и он уселся рядом. Подстрижен он был почти налысо, а его карие глаза были гораздо светлее кожи.
Мы ели молча, пока наконец он не сказал:
— Извини, что обзывался тогда. Не знаю, зачем я это делал.
— Да ладно.
— Ничего не “ладно”.
Я не знала, как на это реагировать, так что продолжала есть равиоли. Когда прозвенел звонок, Томас предложил отнести мой поднос, и я разрешила.
Всю мою посуду: и тарелку, и вилку с ножом, и пакет из-под молока — он взгромоздил на свой поднос и прикрыл сверху моим.
— Я сейчас, — предупредил он, и я так поняла, что мне надо его дождаться.
— Ну, все, — сказал он, вернувшись, и мы вместе пошли к его шкафчику.
Он спросил, можно ли ему проводить меня до моего шкафчика, а я зачем-то соврала и сказала, что уже ходила. А вообще это было приятно — делать все это не одной, а с кем-то.
На уроке социологии, когда мне стало скучно, я попробовала кончить, думая о Томасе, но у меня ничего не вышло. Все было совсем не так, как когда я думала о мистере Вуозо или о том, как меня фотографируют для журнала. Так что я сдалась и стала думать о них. Мне подумалось, что это очень удобно — по оргазму можно проверять, кого я по-настоящему люблю.
Вечером у Вуозо я проверила тампоны в туалете, так, на всякий случай, если вдруг миссис Вуозо отчаялась меня изловить. Но нет. Там все еще лежало четыре штуки. Я спустилась к Заку и сообщила, что мне на минутку нужно зайти к соседям.
— Не смей! — завопил Зак, выключая звук на телевизоре. — У нас еще полно воланчиков.
— Да я не за тем, — успокоила его я. — Мне надо узнать фамилию Мелины.
— Зачем это?
— Потому что мне нельзя ее больше называть просто Мелиной. Папа запретил.
Зак промолчал.
— Я сейчас вернусь, — пообещала я. — Ладно?
Он отвернулся и опять включил звук.
— Я ненадолго. Мне только нужно кое-что спросить, — выпалила я, как только Мелина открыла дверь.
— Давай, — сказала она, проходя в дом.
Я прошла за ней в гостиную, где она как раз расставляла книги в высоком деревянном шкафу. Я заметила на некоторых из них арабскую вязь.
— Мне надо знать, какая у вас фамилия, — сказала я.
— Пожалуйста, Хайнс. А зачем тебе?
— Просто мне больше нельзя вас называть просто Мелиной.
— Да что ты?
Я кивнула.
— Папино правило.
— Ого, — удивилась она. — У него, похоже, много правил.
— Угу.
— Ну, тогда называй меня Мелиной, когда его нет поблизости.
— Ладно, — согласилась я.
— Ну и отлично.
— Мелина? — произнесла я.
— Что?
— Если я дам тебе деньги, которые я заработала, ты сможешь купить мне тампоны?
Она помолчала секунду.
— Ну, я даже не знаю, Джасира.
— Почему нет?
— Мне не очень хочется идти против воли твоего отца.
— Но ты же только что разрешила называть тебя Мелиной, когда его нет рядом.
— Ох, боже ты мой, — вздохнула она.
— Я не понимаю, почему мне нельзя пользоваться тампонами. Они мне отлично подходят.
— А со своей мамой ты это обсудить не можешь? — поинтересовалась Мелина.
— Нет, — покачала я головой.
— Почему?
— Потому что она велит мне во всем слушаться папу.
— Она тоже из Ливана?
— Нет. Она ирландка.
— Ого, — опять сказала Мелина, — ну и коктейль.
Мне не понравилось, что разговор у нас перешел с тампонов на мою национальность, так что я сказала, что мне пора.
— Уверена?
— Да, мне нельзя оставлять Зака одного.
— Мне очень жаль, Джасира. Я хотела бы тебе помочь. Правда. Но я уверена, что ты что-нибудь придумаешь.
— Спасибо, — поблагодарила я и ушла.
Я очень разозлилась на нее, как будто она меня обманула. Она ведь заявляла, что папины правила — бред, а на самом деле, выходит, так не думала. Она, как и все остальные, считает, что я должна его слушаться.
Когда я вошла в гостиную Вуозо, Зак заявил:
— Давно не виделись, чурка.
— Хватит меня так называть, — попросила я.
— Ладно, верблюжатница.
— Заткнись.
— Хорошо. Песчаная ниггерша.
После этих слов я подошла и ударила его по руке. Совсем не сильно, но он сделал вид, будто умирает от боли, и разрыдался.
— У тебя будут большие неприятности! — закричал он и убежал к себе в комнату, громко хлопнув дверью.
Я села за кухонный стол и стала дожидаться возвращения мистера Вуозо. Я понимала, что Зак прав и у меня будут проблемы. Если бы я стукнула Зака в выходные, когда мы играли, это было бы совсем другое дело. Детишки поцапались, только и всего.
Когда около шести пришел мистер Вуозо, я вышла в гостиную его встретить.
— А где Зак?
— Наверху.
— Все в порядке?
— Да, — сказала я и быстро смоталась домой.
Я не знала, что мне делать. Попила воды, потом помыла и высушила стакан, а когда ставила его на полку, раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела на крыльце мистера Вуозо. На нем все еще был его голубой рабочий костюм.
— Ты била моего сына? — спросил он.
Я помолчала секунду, а потом призналась:
— Да.
Он зашел в дом и закрыл за собой дверь.
— И какая из тебя теперь нянька? — спросил он, стоя перед дверью.
— Не знаю, — призналась я.
— От тебя каждый день какие-то проблемы.
— Извините.
— Ты что, не знаешь, что маленьких детей бить нельзя?
— Знаю.
— Нет, — возразил он, — видимо, не знаешь.
Я промолчала.
— Так знаешь?
— Нет.
— И верни мой журнал, — потребовал он.
— Что?
— Иди и принеси мой журнал, — повторил он. — Верни мне его.
Я не шевельнулась. Мне не хотелось отдавать ему журнал.
— Где он?
— В моей комнате.
— Иди и принеси, — велел он. — Живо.
Я не сдвинулась с места, поэтому он сделал шаг вперед. Протянув руки, он схватил меня за плечи и развернул в сторону лестницы.