о часть меня совсем не хотела о ней заботиться, но вообще-то я понимала, что я должна это делать.
— Вы не ополоснете этот стакан еще разок? — спросила я, указывая ей на стакан.
— Конечно, — кивнула Тэна.
— Спасибо, — поблагодарила я, когда она вернула стакан обратно.
— Знаешь, — заговорила Тэна, — я не согласна с твоим отцом по поводу Томаса. Это неправильно. И он тоже это понимает, я уверена. Он просто беспокоится о твоем благополучии.
Я отнесла стакан в шкаф. Хорошо бы она перестала так яростно защищать папу. Мелина так никогда не делала. Она никогда не верила, что у папы есть хорошие стороны. Пусть даже это было неправдой, мне наплевать. Я вообще не хотела больше думать о разных сторонах папиного характера. Слишком устала.
Сразу после слов Тэны в кухню зашел Томас.
— Я вытру посуду, — сказал он. — Твой папа хочет, чтобы ты показала ему свою комнату.
— Зачем?
Томас пожал плечами:
— Он заявил, что имеет право знать, в каких условиях спит его дочь.
— Он заботится о тебе, Джасира, — встряла Тэна. — И хочет убедиться, что тебе тут удобно.
Тут я поняла, что уж лучше пойду показывать папе комнату, чем буду стоять и слушать Тэнины бредни. Я передала Томасу полотенце.
Как только я вошла в гостиную, папа вскочил с кресла и заявил:
— Я хотел бы осмотреть дом, если вы не против.
Я взглянула на Мелину, примостившуюся в своем обычном уголке на диване, потом на Гила.
— Конечно, — сказал он, привставая. — Я вам все покажу.
По-моему, папу взбесила мысль о том, что меня хотят охранять от него. Но мне было наплевать. Я знала, что он не посмеет меня ударить, так что дело было не в этом. Просто, если бы мы остались вдвоем, он бы мог наговорить мне всяких гадостей, например: какого черта я тут забыла или что, если я не вернусь немедленно домой, он меня зверски накажет. Не думаю, что я бы ему поверила, но все равно, проверять не хотелось. Мне не хотелось оставаться с ним наедине. Не хотелось выслушивать от него гадости. Не хотелось признавать, что я до сих пор его боюсь.
Сначала по лестнице поднялся Гил, за ним я, а потом папа. Поднявшись наверх, папа заявил:
— С деревянной лестницей такие громкие шаги получаются.
— Ну, это не так уж и страшно, — сказал Гил и указал на дверь справа от него: — Это наша спальня.
Папа заглянул туда и кивнул.
Пройдя чуть дальше по коридору, Гил объявил:
— А это ванная Джасиры.
Ни он, ни Мелина раньше так никогда не говорили, так что я задумалась: неужели у меня теперь целых две комнаты?
Мы остановились, и папа зажег свет и осмотрел все внутри.
— Очень мило, — заметил он.
Правда, голос у него звучал так, словно он вовсе так не думал. Выключив свет, он сказал:
— Я подумывал сделать двухэтажную ванную для нас с Джасирой, но потом мы решили, что это нерационально — слишком уж большая она была бы для нас.
— Разумеется, — отреагировал Гил.
— Так что сделали обычную.
— А вот и комната Джасиры, — сказал Гил, включая свет и заходя внутрь.
Мы с папой прошли за ним. Упершись руками в бедра, папа осматривал комнату. Кровать до сих пор была взбаламучена после нас с Томасом, но он, кажется, этого не заметил.
— А чья это куртка? — спросил он.
Я взглянула на куртку Томаса, наброшенную на спинку дивана. Хорошая синяя ветровка.
— Это не твоя куртка, — констатировал факт папа.
— Да, — признала я. — Это Томаса.
— Что?
— Я показывала ему свою комнату. Он, наверное, ее здесь забыл.
— Он что, сидел тут? — упорствовал папа. — Не понимаю, с чего ему забывать куртку, если только он тут не рассиживался.
Гил подошел и взял куртку в руки.
— Ну, нужно ему ее вернуть, — сказал он.
— Это не поможет мне понять, с чего она тут вообще оказалась.
— Джасира же объяснила вам, что показывала Томасу комнату, — попытался успокоить папу Гил.
— Но если он не оставался тут надолго, с чего ему забывать тут свою куртку?
— Он не оставался, — вставила слово я.
— Угу, — буркнул папа.
— Пойдемте есть пахлаву, — предложил Гил.
Папа не тронулся с места.
— Вы со своей женой что, совсем за ней не присматриваете? — спросил он.
— Конечно, мы присматриваем за Джасирой, — ответил Гил. — И кстати, Мелина тоже считает, что Джасире еще рано общаться с мальчиками.
Папа промолчал.
— Пошли, — позвал Гил. — Я приготовлю кофе.
Кажется, папе кофе совсем не хотелось. Вид у него был такой, словно он хотел обнюхать тут каждый сантиметр в поисках улик. Но в конце концов он все-таки развернулся и вышел из комнаты. Затем он заявил, что у него есть несколько вопросов к Мелине.
— Нет, — возразил Гил, — никаких вопросов, пожалуйста.
— Я имею право задавать вопросы, касающиеся благополучия моей дочери! — воскликнул папа.
— Джасира уже ответила на ваши вопросы.
— Она врунья, — заявил папа.
— Что-что? — не понял Гил.
— Она постоянно врет.
— Я никогда не ловил Джасиру на лжи, — ответил Гил, — и она всегда была предельно честна со мной и Мелиной.
— Ну-ну, — хмыкнул папа, — это мы еще посмотрим.
— Все, хватит, — решил Гил. — Хватит с меня этих мерзостей. Сейчас мы пойдем есть пахлаву, а потом вы с Тэной уйдете домой.
— Разумеется, — раздраженно бросил папа. — Как вам будет угодно! — Он прошел в мою ванную и захлопнул дверь.
— Пошли, Джасира, — сказал Гил и положил мне руку на плечо, ведя к лестнице. Пока мы спускались, мне было ужасно плохо. Мне казалось, что я должна ему сказать: “Уберите руку! Он прав, я врунья!”
— А где твой папа? — спросила Тэна, как только мы вошли в гостиную.
Судя по всему, они с Томасом уже закончили с посудой. Он снова уселся на пол, а она устроилась на противоположном от Мелины конце дивана.
— В ванной, — ответила я.
— Держи, — сказал Гил, передавая Томасу куртку.
— О, спасибо, — поблагодарил тот.
— Не стоит тебе больше наверх ходить, — добавил Гил.
Томас кивнул:
— Конечно.
— Ну, — сказал Гил, легонько хлопнув руками, — кто хочет кофе?
— Мне без кофеина, если можно, — попросила Тэна.
— Один без кофеина, — повторил Гил.
— Мне тоже! — сказал Томас.
— А ты, Джасира? — спросил Гил.
— Да, спасибо, — ответила я. Мне никто раньше не предлагал кофе. Я всегда думала, что еще слишком маленькая, чтобы пить кофе.
— А я молока выпью, — решила Мелина.
Гил кивнул и отправился на кухню.
Я уселась на диван между Мелиной и Тэной. Мелина протянула руку и погладила меня по голове.
— Все в порядке? — поинтересовалась она.
— Да, — кивнула я.
— Ну и хорошо.
Я взглянула через журнальный столик на Томаса, который улегся на пол. Он скатал куртку в рулон и подложил под голову вместо подушки. Глаза у него были закрыты.
— Ну что, готов идти домой, Томас? — спросила его Мелина.
— Ага, — ответил он, открыв глаза. — Но только после пахлавы.
Тэна кивнула:
— Рифат прекрасно готовит.
Через несколько секунд на лестнице показался папа. Он очень странно выглядел, а в руках у него был зажат кусочек туалетной бумаги.
— Рифат, — окликнула его Мелина, — мы готовы к вашей пахлаве. Впервые за все время я услышала, как она назвала его по имени.
Папа ей не ответил. Он молча спускался по лестнице. Потом он подошел к Томасу, лежащему на полу, и сказал:
— Встань.
— Что? — не понял Томас.
— Встань, — повторил папа.
— Что такое? — спросил Томас, садясь. — Что такое-то?!
Папа развернул туалетную бумагу и оттуда что-то выпало, прямо на колени Томасу.
— Что за хрень! — завопил Томас. — Какая мерзость!
— Это твое, — сказал папа.
Сначала я не поняла, что же это такое, но потом, когда Томас поднял его, я поняла, что это презерватив.
Папа повернулся к Мелине.
— Вы чем им тут позволяете заниматься? — поинтересовался он.
— Ничем! — воскликнула она. — О чем вы? Что это за дрянь?
— Это презерватив! — выкрикнул папа.
— О господи! — выдохнула Мелина, пытаясь встать. Я протянула руку, чтобы помочь, но она ее не заметила.
Гил, наверное, услышал папины крики, и решил выйти из кухни.
— Что случилось? — спросил он.
— Я нашел презерватив в вашем туалете, — заявил папа. — В туалете Джасиры!
— Какой еще презерватив? — не понял Гил.
— Его презерватив! — воскликнул папа, указывая на Томаса. — Он тут единственный, кому может понадобиться презерватив!
Томас взял со стола салфетку и завернул в нее презерватив, потом встал.
— Куда это ты направился? — гаркнул папа.
— Выброшу это в мусор, — сказал Томас. — Отвратительно, что вы вообще вытащили его из туалета.
— Дай его мне, — потребовал папа.
— Нет, — отказался Томас.
Папа рванулся вперед и выхватил салфетку из его рук.
— Господи! — воскликнул Томас.
— Ты никуда не пойдешь! — заявил папа. — Стой тут! — Потом он перевел взгляд на Мелину. — Я хочу знать, почему вы позволяете моей дочери пользоваться презервативами.
— Нет, — пролепетала Мелина, — я не позволяю. — Впервые, кажется, она выглядела растерянной. Будто не знала, что сказать.
— Тогда почему я нашел это? — упорствовал папа.
— Честно говоря, — призналась Мелина, — я понятия не имею.
— Вы считаете меня монстром! — закричал папа, глядя на Мелину с Гилом. — Вы оба думаете, что я такой ужасный! Но это вы разрешаете моей дочери водить к себе парней и использовать презервативы!
Он весь покраснел и стал мокрым — непонятно, от пота или от слез. Я боялась, что он кого-нибудь ударит, но вообще-то тут ему некого было бить. Если бы он ударил Томаса, тот бы наверняка дал ему сдачи.
— Рифат, — позвала Тэна. Она поднялась с дивана и подошла поближе к папе. — Давай успокоимся, хотя бы на минуту. Пожалуйста.
— Нет! — закричал папа, сбрасывая ее руку со своего плеча. Он повернулся ко мне и сказал: — Иди за вещами. Ты возвращаешься домой. — Когда я не сдвинулась с места, он заорал: — Живо!