Наверное, папа увидел, как за Томасом приехали его родители, потому что тем же вечером пришел и постучал к нам в дверь. Он сказал, что я не должна больше общаться с Томасом, но не потому, что он черный, а потому, что у нас с ним был секс. А Мелина заявила, что нам можно общаться, но под присмотром. Папа опять заорал, что я его дочь и он устанавливает правила, а Мелина гнула свое — что я живу в ее доме и подчиняюсь ее правилам. Он кричал, что это немыслимо — что он не может высказать свое мнение по поводу воспитания собственной дочери, а Мелина сказала, что он преувеличивает.
В пятницу вечером приехала мама со своим новым бойфрендом Ричардом. Папа освободил для них дом, а сам отправился к Тэне. Мне показалось странным, что он позволил черному жить у себя дома. Я даже подумала, что этим он хотел показать Мелине, как она ошибается, считая его расистом.
— Как я могу быть расистом? — вопрошал он во время одного нашего телефонного разговора. Он теперь иногда звонил вечером, чтобы пожелать мне спокойной ночи и удостовериться, что я делаю уроки. — Да ты только посмотри на меня, это же абсурд!
Я промолчала, так что он ответил за меня:
— Я никак не могу быть расистом. Это невозможно.
Как-то мне из папиного дома позвонила мама и спросила, не хочу ли я прийти и познакомиться с Ричардом. Мелина стояла рядом на кухне и легкими движениями пальцев непрерывно поглаживала живот. Казалось, она хотела сделать Дорри массаж прямо сквозь живот.
— Я вообще-то туда не хожу, — призналась я маме.
— Что, даже на один вечер? — спросила она. — Мы такой путь проделали.
Я посмотрела на Мелину. Она тихонько покачала головой, словно соглашаясь с тем, что мне не стоит туда идти.
— Вы можете прийти сюда, — предложила я.
Мелина кивнула в знак согласия.
— Прийти к вам? — переспросила мама.
— Мелина разрешает.
— Угу, — промычала мама.
— И ты познакомишься с Мелиной и Гилом, — добавила я.
— Я, кажется, с ней уже встречалась. Да?
— А, точно.
— Знаешь, думаю, разок ты можешь нарушить свое правило и остаться с нами на выходные. Ну, тут ведь даже твоего отца нет, — заявила мама.
Мелина скорчила рожу. Казалось, ей уже надоело слушать и этот долгий разговор, и то, что мама не хочет с нами соглашаться. Наконец я произнесла:
— Я не хочу возвращаться туда, где мистер Вуозо сделал мне больно. — Это вовсе не было правдой, но я уже поняла, что стоит мне упомянуть при маме мистера Вуозо, она сразу от меня отстанет.
— Ну конечно, — протянула она, — понятно. Конечно. Может, мы тогда все съездим куда-нибудь поужинать? Мы с Ричардом взяли напрокат машину.
— И Мелину позовем?
— Знаешь, мне кажется, мы могли бы и втроем побыть хоть раз. Как ты думаешь?
Я взглянула на Мелину. Она пожала плечами.
— Ладно, — согласилась я, больше всего мечтая положить трубку. — Встретимся тогда у гаража.
— Отлично, — обрадовалась мама. — Уверена, тебе понравится Ричард.
— Ага.
— Может, тебе и своего друга Томаса пригласить? — предложила мама.
Я не очень поняла, почему Томаса можно приглашать, а Мелину нельзя, так что отказалась. Как только я повесила трубку, Мелина спросила:
— Да что с ней такое?
— Она не хочет с тобой встречаться, — объяснила я.
— Да мы с ней уже встречались.
Я пожала плечами:
— Значит, она не хочет встречаться с тобой снова.
— Как можно не хотеть познакомиться с людьми, у которых живет твоя дочь? — удивилась Мелина.
— Я не знаю.
— Это странно.
— Можно, я с ними поужинаю?
— Конечно, — кивнула она. — Разумеется, я бы сначала предпочла лично познакомиться с этим Ричардом, но уж ладно.
Я кивнула и пошла обуваться. Я задумалась, всегда ли мне будет так приятно спрашивать у Мелины разрешения. Ответ меня, как правило, не особо волновал. Гораздо больше мне нравились ее слова, когда она беспокоилась, как бы мне кто не навредил.
Странно было возвращаться к папе домой. Я теперь в такое время нечасто из дома выходила — обычно мы как раз готовили ужин. Да даже если я и выбиралась вечером на улицу, то все равно не в одиночку. Мелина немного расслабилась после того, как мистера Вуозо увезли в полицию, но потом он уплатил залог и вернулся обратно, так что она опять начала беспокоиться за меня. Хоть она и говорила, что он теперь ни за что не посмеет ко мне прикоснуться, я заметила, что каждый раз, когда я выходила на улицу вечером, она находила повод, чтобы пойти со мной. Или смотрела на Гила, и тот придумывал повод.
Папу бесило, что мистера Вуозо выпустили под залог. Он говорил, что пятнадцати тысяч долларов мало, учитывая то, что он сделал, и что он ждет не дождется, когда же начнется настоящий суд. Я не хотела видеть мистера Вуозо, но не по той же причине, по какой не желала встречаться с папой. Мне не хотелось его видеть, потому что было слишком трудно его не жалеть, а я знала, что не должна испытывать к нему жалость. Каждый раз, когда я жалела мистера Вуозо, мне казалось, будто я расстраиваю Мелину, хоть она, конечно, не догадывалась, о чем я думаю.
Проходя мимо дома Вуозо, я заметила у них через окно белую кошку. Это было невероятно. Она была так похожа на Снежка, что мне сначала даже показалось, будто это он и есть, будто он ожил. Но, конечно, это была другая кошка. Снежок все так же лежал в морозилке, окруженный замороженными ужинами Мелины.
Мама выбежала из папиного дома и обняла меня. Она вырядилась в джинсы, голубую рубашку и кроссовки. Волосы она завязала в хвостик. Я подумала, что она хочет походить на Мелину, хотя наверняка и не помнит, как та выглядит. Я обнимала ее до тех пор, пока мне не показалось, что она сейчас заплачет. Она всхлипнула и представила мне Ричарда, который оказался лысым и с бородой. Он пожал мне руку. Мне показалось, что он не хочет слишком близко ко мне приближаться, и это было здорово.
Мы пошли в ресторанчик, где подавали всякое жареное мясо. Там можно было не произносить определенное название каждого блюда, а просто сказать: “Я буду цыпленка” или “Стейк, пожалуйста”. Нам достался изогнутый столик, и мама села между Ричардом и мной, но ближе к Ричарду. Иногда, когда его слова казались ей смешными, она протягивала руку и почесывала ему бороду. Когда она расстроилась, попробовав свой стейк и заявив, что Ричарду подали правильно приготовленный, а ей нет, он поменял местами их тарелки, и ей сразу стало легче. Дважды, когда он выходил в туалет, она спросила у меня, что я о нем думаю. Я ответила, что он отличается от папы и что у него низкий мягкий голос. Она кивнула.
— Знаю, — сказала мама. — Это так романтично.
Когда Ричард вернулся, я обрадовалась, что мне больше не придется придумывать, что бы про него сказать. Когда в туалет ушла моя мама, Ричард спросил, как дела в школе и нравится ли мне жить с Мелиной. Я ответила, что очень, а он отметил, что люди иногда обретают семью в самых неожиданных обстоятельствах.
На следующий день мама так и не появилась у Мелины. На этот раз она заявила, что хочет познакомиться с Томасом и его родителями. Мне стало неловко — я была уверена, что ей просто хочется продемонстрировать мистеру и миссис Брэдли своего чернокожего бойфренда. Я задумалась, смущает ли это Ричарда, но, даже если ему и было неловко, он не подал виду. Он пожал мистеру и миссис Брэдли руки, и мы все пошли в гостиную, где поговорили о разных планетах, которые мистер Брэдли наблюдал в свой телескоп.
В какой-то момент Томас спросил, можно ли нам подняться наверх и поиграть на гитаре. Кажется, никто из взрослых не знал, что ему ответить. Наконец моя мама сказала:
— Эм-м, конечно. Только не очень долго.
Я пообещала, что мы мигом, и мы с Томасом встали с дивана. Дойдя до комнаты, он заметил:
— Странная у тебя мама.
— Я знаю.
— Она не хотела, чтобы мы уходили.
— Ее бесит, что я нравлюсь мужчинам, — объяснила я.
— Почему? — не понял он. — У нее же свой парень есть.
Я пожала плечами.
Томас взял гитару и сыграл несколько аккордов. Потом отложил ее и спросил, можно ли ему полизать мою киску. Я отказалась, ведь наши родители сидели внизу, но он сказал, что постарается побыстрее. И добавил, что не стал бы просить меня о таком, будь я в штанах, но, раз уж я в юбке, это будет совсем просто.
— А я думала, что ты больше не хочешь всяким таким заниматься, — сказала я.
Он задумался.
— Скорее я не хочу, чтобы ты для меня всякое такое делала. Но это — чтобы доставить удовольствие тебе, это другое дело.
Я согласилась и легла на кровать. Он задрал мне юбку, стянул трусики и пристроился между ног. Поняв, что я скоро кончу, я начала ближе прижиматься к его лицу, и он из-за этого, кажется, начал ласкать меня еще усердней.
Когда все закончилось, он спросил, не хочу ли я, чтобы он еще что-нибудь для меня сделал. Я ответила, что хочу, чтобы он позволил мне пососать его член. По тому, как он выдвинул бедра, чтобы виден был его вставший член, я поняла, что он хотел услышать от меня что-нибудь в таком духе.
— Ладно, — сказал он серьезно, — если ты этого и правда хочешь.
Я уверила его в том, что это так, и расстегнула ремень. Пока я сосала, мне становилось все легче. С тех пор, как я рассказала всем о мистере Вуозо, все старались вести себя правильно. А мне было одиноко. Не то чтобы я не хотела, чтобы все себя правильно вели или помогали мне. Нет. Просто я скучала по старой жизни. Я хотела заниматься любовью. Хотела, чтобы мне говорили, что делать. Я и представить не могла, что мне придется жить без этих ощущений.
Когда мы спустились вниз, мама спросила, что за песню играл Томас. Она не слышала звуков музыки.
— Это потому, что я усилитель не включил, — объяснил Томас. — Я играл без него.
— А-а, — кивнула мама.
Когда мы вернулись домой, мама попросила меня зайти на секунду. У нее был для меня какой-то подарок. Я спросила, нельзя ли его подарить на улице, но она сказала “нет”. Когда я не сдвинулась с места, она вздохнула и заявила, что никто не будет удерживать меня у папы дома силой.