Не выдержал, побежал считать мальков и Толя. Оказалось — семнадцать! А ещё увидел: меченоска лежит на дне, прижавшись к стеклу, будто охлаждает живот.
К ней подползла улитка и хотела грызнуть за бок. Рыбка медленно, неуклюже отплыла а сторону.
А в кухне бабушка уже кончала посадку кактусов. Начала «укоренять» те, что были без корней. Но как? Смех, да и только. Позакрывала стаканчики и чашки кусками газет, попривязывала их, чтоб не спадали. Сверху в бумажках попротыкала дырочки, в эти дырки-гнёзда и втыкала пинцетом кактусят.
— Ох, голова — два уха… А воды забыла налить! — вспомнила она. Вынула по одной «детке» (в некоторых чашках было сразу по несколько дыр-гнёзд), в дырки осторожно налила воды — так, чтобы кактусы не касались поверхности. Они должны висеть над водой.
Потом бабушка выловила сачком из аквариума мальков, пересадила в банку с водой.
— Они уже, наверно, есть хотят! Чем их кормить? — забеспокоился Коля.
— Первые сутки можно ничего не давать,— сказала бабушка.
Но к вечеру сама не выдержала. Растёрла в воде комок простокваши с четверть горошины. Мальки сразу взбудоражились, вихрем закружились вокруг пищи, начали хватать малюсенькими, как иголкой ткнуть, ротиками микроскопические, пылинки молока. Даже отбирали корм друг у дружки. Только что родились, а уже борьба за существование!
Бабушка записала в «Дневнике наблюдений» о мальках. А потом и о меченоске: совсем захворала, уже два дня ничего не ест. И о хомяке — исчез, пропал…
Вечером, когда собрались все за столом, много говорили о событиях в аквариуме. А потом мама сказала, что надо не забыть о цветах. Не идти же детям в школу с пустыми руками! Лучше всего их купить завтра, а то с утра в воскресенье может и не быть — разберут.
— Я сама куплю, я не забуду,— сказа по бабушка.
Разговаривали — и не сразу обратили внимание на шорох: кто-то где-то вверху шебуршал. Потом хорошо услыхали — что-то живое шевелится… на буфете! «Мышь?!» — прошептал папа и осторожно снял с буфета картонную коробку из-под ботинок, куда складывали старые газеты. Бросали их как попало, часть зависла краями на бортике коробки, и под газетами образовались пустоты, похожие на норки. Приподнял папа газеты — он, Гаврик! Смотрит удивлённо на всех… Растерзал несколько газет в клочья, сделал себе логово. В другом уголке коробки — кучка настроганной свёклы, картофеля, какие-то корочки, косточка сливы. Ломали голову: как он мог забраться на буфет?
Решили последить, поставили коробку с хомяком на прежнее место.
Хомяк пошуршал, пошуршал — выбрался из коробки и за буфет. А между буфетом и стеной щель — ладонь заходит. Хомяк цеплялся коготками за шершавую спинку буфета, посматривал вниз и осторожно спускался. Спиной опирался о стену, и это не давало упасть.
Набросали на пол крошек хлеба, кусочков яблока, мяса, рассыпали семечки подсолнуха — что будет делать? А Гаврик слез, всё вынюхал, всё подобрал за щеку и покарабкался по щели в своё логово.
Ну и негодник! Поймал его папа и снова посадил в трёхлитровую банку. Пусть в ней живёт, если домик не нравится.
ТРАГЕДИЯ В АКВАРИУМЕ
В субботу папа пришёл из цирка и развёл руками:
— Нет уже билетов до самого Нового года. Я и по городу метался, в одну кассу, другую — проданы!
— То надо было на после Нового года брать,— сказала мама.— Ты знаешь, что хлопцы не отстанут.
— Там висит плакат: скоро будут продавать билеты на новогоднее цирковое представление. Почти та же программа, на неё и купим.
Не обрадовала такая новость Толю и Колю. Повздыхали, погоревали, включили телевизор — раньше времени, хотя собирались смотреть только мультфильмы. Передавали последние известия. И надо же было случиться такому совпадению: увидели, как с железнодорожной станции везут на грузовиках клетки с тиграми. А слонов не везли, они сами шли. Покорно, грустно опустив головы, и все были прикованы цепями к машинам. За ногу! Каждый слон поддерживал свою цепь хоботом, так как грузовики то притормаживали, то ускоряли ход. И это дёрганье принимали на себя хоботы, а цепи провисали свободно, не так тёрли ноги.
— Какие умницы! Вы посмотрите — никто их этому не учил! — восхищалась мама.
— Научит горе щи хлебать,— отметила со вздохом бабушка.
А Толя и Коля, поражённые увиденным, ничего не говорили. Слоны давно прошли, телевизор показывал уже какой-то завод, станки, но в глазах у ребят всё ещё мотали хоботами слоны — несли свои цепи.
И вот послышалась знакомая музыка перед мультфильмами. Бегут смотреть мультики и Волк, и Заяц, и крокодил Гена, и Чебурашка… Уже и Бегемот вскочил с носилок, переваливаясь, побежал вслед за всеми, уже и сами мультики начались и кончились… И тут послышался звонок в дверь!
Пошёл открывать папа и привёл… Таньку. Лицо у неё было заплаканное, в руке держала синюю бумажку. Стала у дверей, что-то говорит, а губки горестно дёргаются и дрожат. Уменьшили звук в телевизоре, и ребята услышали:
— Может, вам нужны билеты в цирк? Три билета есть…
— Лишние?! Папа, бери! — подхватились Толя и Коля.
— Не лишние… — всхлипнула Танька.— Я хотела с папой и мамой идти, а теперь расхотела… — и она прикрыла глаза ладошками, горько заплакала.— И ни за что не пойду! Там мучают зверей… Только что слоны шли за машинами… и плакали… Я видела, как у них слёзы капали…
— Не плачь, деточка,— подошла к ней бабушка, помогла вытереть глаза «слёзным» платочком.— Пойдём, посмотришь рыбок. У них мальки появились — такие забавные!
— Ну вот, я же сказал, что достанем билеты в цирк,— говорил папа, а сам скоренько отсчитывал деньги.— Отдашь Тане… — протянул Коле.
Тот схватил деньги и бегом в спальню. А Толя затанцевал с билетами, закружился по комнате. Последнее их предшкольное желание сбывалось!
— Ой, что это?! Ой! — послышался из спальни перепуганный бабушкин голос.
Потопали в спальню все.
Бабушка, Танька и Коля уставились на аквариум. У Таньки на лице были страх и сострадание, из глаз катились слёзы. А Коля смотрел с интересом и удивлением.
Улитка подмяла под себя меченоску, наступила на неё подошвой и… жрала. Половину бока уже выела, видны были белые, как ниточки, ребра.
— Выбросьте улитку! Я смотреть на неё не могу! Это она сожрала и неончика! — закричала мама.
— Успокойся, Катя! Она честно исполняет свои обязанности. За что же её наказывать? — Папа сачком отодвинул улитку, выловил мёртвую рыбку и унёс в кухню выбросить в мусор.
А все стояли возле аквариума и банки с мальками, смотрели, живы остальные или нет. Живы! Правда, самец молли был невесёлый, взъерошенный, чешуя встала дыбом. Когда к нему подплывала самка, он резко сворачивал в сторону, боялся, чтоб до него не дотронулись. Может, и он заболел?
Толя сбегал в кухню, принёс крошечку желтка сваренного яйца, раздавил в пальцах и бросил малькам. Вода вокруг желтка вскипела, рыбки жадно хватали корм, и Танька немного оживилась, вытерла глаза «слёзным» платочком.
Пришёл папа, молча взял книжечку-брошюру об аквариуме, начал листать. Переворачивал страницы, что-то прочитывал, бормотал: «Как вата или паутинка на чешуе…» Не то… «Впивается и грызёт клещик…» Не то… «Киста… Заболевание икры от простуды…» Вот оно! Икра у меченоски простудилась, мальки умерли ещё в икринках, в животе… Потому улитка и подбиралась к рыбе, запах чуяла.
— Накупили всякой ерунды, а воду ни разу ещё не подогревали. Неделю назад такая холодина была в квартире: батареи ещё не подключены,— упрекнула мама.
— А с меченосцем что? — показала бабушка на рыбку.
Папа снова начал просматривать брошюру, читать-бормотать. Вздохнул…
— Видно, тоже простуда… Водянка… А как спасать — не сказано.
— А зачем допустили до этого? — резко сказала мама.— Выбросить надо этот аквариум, не мучить рыб.
— У людей ведь живут, разводятся,— сказала бабушка.— Включите подогреватель, а то и остальные заболеют.
— Водянка заразная или нет? — почесал папа в затылке.— Надо, на всякий случай, отсадить меченосца в банку, в слабый раствор марганцовки.
Но марганцовка не помогла. Меченосец, когда его снова пустили в аквариум, плавал рывками, бросался вверх-вниз, словно задыхался. Часа через два, когда Танька ушла домой, он в последний раз стрелой взмыл кверху, захватил воздуха.
На дно падал, кувыркаясь. Падал мёртвый…
ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС
Бабушка вчера купила не только цветы. Принесла ещё две коробки. В дверь не звонила, зашла тихонько. Вернее, старалась всё делать тихо. А коробки, наверное, большие, повернуться с ними в дверях трудно. Стукнулись о дверь, потом о стены, что-то звякало в тех коробках металлическое.
— Катя, хлопцы дома? — шёпотом спросила бабушка у мамы.
Мама и папа стирали в ванной бельё и, наверное, как раз выглянули оттуда.
— Нету. Выбежали во двор погулять.
А «выбежал» один Коля, Толя был в туалете и всё слышал.
— Вот и хорошо. Возьми спрячь в свой шкаф. Придут из школы, тогда и вручим. В честь первого школьного дня.
— А что в этих коробках? — заговорщицки зашептала мама.
— Одному… это… Нет, не скажу!
— Ой, дорогие, видать, игрушки.
— Пусть. Я ведь им ещё ничего не дарила.
Мама и бабушка пошли в спальню, а папа всё плескался в ванной. Толя тихонько выбрался из туалета и выскользнул во двор.
Ой-е-ёй, до завтра — целые сутки! Как прожить их, как выдержать и не спросить — что в тех коробках? И говорить Коле или нет?
Решил взять с него «страшную клятву», чтоб тот и вида не подал, что знает о бабушкином сюрпризе. И рассказал ему об услышанном.
Пока прошёл сегодняшний день, пока наступило воскресенье, замучились совсем.
В школу к десяти ноль-ноль. А проснулись Толя и Коля в восемь. Сами! Правда, и ночью плохо спали, видели, наверное, по сто снов — большинство о школе.
У мамы всё валилось из рук. А сели завтракать, то вместо сахара она всыпала папе в стакан соли.
— Катя, успокойся! Катя, что с тобой? — говорили ей то бабушка, то папа.