— Ещё хочет! — забеспокоились они.— Что бы такое ему дать?
Папа бросил кусочек яблока, зёрнышки из яблока. Хомяк тут же подобрал их, спрятал за правую щёку. Сыпнул Толя подсолнуха, семечки разлетелись по всему дну. Прополз хомяк, как пылесос,— не оставил ни одной! Бросил Коля тыквенную семечку — хомяк сразу же взял её ручками, покручивает перед собой, как шофёр руль, обкусывает рубчик. Дёрнул зубами, половинки кожуры упали вниз, плоское зёрнышко исчезло за щекой. Обе щеки торчали уже так, что хомяк стал как вдоль, так поперёк. Не мешочки у него были за щеками, а настоящие мешки — почти до половины туловища.
— Ой, ха-ха-ха! Не ест, а всё запасается! — не выдержали Толя и Коля.
— Ну и хапуга! Ну и скопидом! — засмеялся и папа. Принёс рваный шерстяной носок, комок ваты, бросил в банку.— Пусть сооружает себе гнёздышко.
Хомяк немного подёргал, потаскал носок и вату зубами, почесал коготками. Потом подлез под них. Думал, никто не увидит, а его видно было со всех сторон: присел на задние лапки и давит передними на щёки, выталкивает корм. Очистил защёчные мешки, взял ручками очищенную тыквенную семечку — ест.
— Ой, как человечек маленький! — поразился Толя.
— Ага! Пальчики розовенькие, ручки малюсенькие,— восхищался Коля.
— Хомка, мы Гулливеры для тебя, да? — Толя постучал пальцем по стенке банки.
Хомяк повернулся к нему спиной, но жевать не перестал.
— Хомкой у многих зовут. Другое имя придумайте,— посоветовал папа.
— Гаврик! Гаврюшка!— позвал Толя и сунул руку в банку.
Хомяк круто повернулся, зубы кверху: «Шш-ш-ш-ш!»
Толя испуганно отдёрнул руку.
— Гаврик, Гаврюшка, это же я — ты не узнал?
Но Гаврик не хотел признавать никого. Полез через дырку в носок.
МАМА РАССКАЗЫВАЕТ СТРАХИ
И тут пришла с работы мама.
— Михась, не играйся, как маленький. Сходи лучше в магазин, молока, хлеба возьми. Вот ещё — целый список. А для торта я всё сама купила.
— Катя, посмотри. Он такой забавный! — Папа пошёл к вешалке с одеждой.
— Мама! У моего хомячка лапки розовенькие! Берёт пальчиками всё, как человечек. Гаврик! Гаврюшка! Покажись маме! — Толя постучал ногтем по банке, но хомяк не захотел показываться.
— Подумаешь,— обиделся Коля.— У меня рыбки получше твоего хомяка будут… — и пошёл из кухни в комнату.
— Я ждала, что так случится. Они ещё подерутся из-за этого хомяка,— упрекнула мама папу.— Они и уроки не будут делать, а всё возле хомяка сидеть или аквариума. Запомните: если будете плохо учиться, то я весь ваш зоосад…
Мама не договорила. Но Толя и Коля разволновались, и не столько от маминой угрозы, сколько от другого. Ведь скоро в школу идти, остались считанные дни!
Бросились к своим ранцам с книжками, тетрадками, разноцветными карандашами. Давно уже, больше месяца, стояли ранцы в уголке комнаты. И букварь, и книгу для чтения Толя и Коля пересмотрели ещё в первые дни, а кое-что даже прочитали. Оба умели читать. Даже целый год самостоятельно ходили в детскую библиотеку.
— Ой, не надо было их учить читать! — сокрушалась мама, звякая посудой.— Им неинтересно будет на уроке, вертеться будут.
— Как это — не надо? — сказал папа от порога.— Теперь учителя требуют, чтоб дети могли читать ещё до школы. Кого в садике учат, кого дома, кого в подготовительной группе.
Толя и Коля были согласны с папой. Как это — не уметь читать?! Да они сейчас и жить без этого не могут. Просто диво, как до сих пор жили. А за год — целый год сэкономили! — они столько книг прочитали, столько обо всём узнали!
Опять побежали в кухню. Как там хомячок?
Банка стояла уже не на столе, а на полу возле буфета-шкафчика. Мама сняла. Толя сразу лёг на бок, Коля опустился на колени — не видать Гаврика! Только еле-еле шевелится носок, его убежище. Не видно и ваты — затащил хомяк в носок.
— Не ёрзайте по полу! А то сами будете одежду стирать,— пригрозила мама.
Толя сунул руку в банку, развернул гнездо. Все съестные припасы лежали горкой в носке, а хомяк держал что-то у рта и торопливо жевал. Не удержался Толя, осторожно вытащил Гаврика, поднёс ко рту. Может, опять хотел подышать на него тёплым или поцеловать в мордашку.
— Ой, не подноси! Чтоб больше такого не было! — испугалась мама.— Я слышала, на работе одна тётя рассказывала… В их доме случилось, такое… Девочка вот так дышала на хомяка, разинула… А он шмыг в рот! И полез в глотку! Пока вызвали «скорую помощь», пока завезли на операцию — весь желудок порвал когтями. Еле спасли.
Толина рука задрожала, он быстренько опустил Гаврика в банку. В животе у него сделалось холодно, даже заболело, будто туда пролез хомяк и начал царапать когтями. Толя ужо и любил и не любил Гаврика,
— Мама, хорошо, что я захотел не хомяка, а рыбок! — сказал Коля.
— Идите мыть руки. И чтобы сегодня больше не брались за хомяка!
Руки помыли охотно. Тёплой водой, с мылом. Правда, потолкались, как обычно, около умывальника, побрызгали друг на дружку и на стены.
— Мы хотим месить торт! — прибежали в кухню, откуда ужо слышались вкусные запахи.
— Ой, работнички из вас… Я уже сама замесила, сейчас раскатаю, будем печь коржи. Посмотрите в шкафчике какого варенья или повидла. Вашего любимого…
— Яблочного! — закричал Толя.
— Нет, вишнёвого,— запротестовал Коля, оттолкнул Толю от шкафчика.
— Потише, а то банки разобьёте! И осторожно, они тяжёлые! — предупредила мама.
— А я люблю клубничное! — как раз пришёл папа.— Что же делать? Надо испечь три торта!
— Хо-хо-хо! — обрадовались дети.
— Ещё чего выдумайте! — сказала мама.
— А сколько коржей будет — три?
— Три,— ответила мама.
— Ну вот: на нижний намажем вишнёвого, на средний — яблочного, верхний украсим клубникой,— посоветовал папа.
— Ну да,— как будто бы согласилась с ним мама.— А можно ещё перца добавить, горчицы, томатной пасты… Отменный вкус будет!
— А что? Съедим! — сказал папа и не улыбнулся.
Толя и Коля посмотрели друг на дружку, потом на папу и маму. Шутят?
И захохотали весело.
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
Уснули Толя и Коля. А папа и мама ещё долго разговаривали и перешёптывались. Даже телевизор не включали — всё говорили и говорили. И всё о том, что с ними делать — Толей и Колей. До первого сентября ещё полмесяца. Раньше всё было хорошо — утром вели их в садик, вечером приводили домой. А полтора месяца летом пробыли в деревне, у дедушки и бабушки. И вот опять в Минске.
— Оставляешь им ключ и дрожишь: а вдруг забудут закрыть квартиру? А вдруг ключ потеряют?
— Не забудут… Не потеряют…— не совсем уверенно отвечал папа.
— Они после обеда будут в школу ходить, во вторую смену. Я расспрашивала учительницу. А когда же уроки делать? Вечером нельзя, они и так будут уставшие. Утром разве что, до обеда. А кто с ними будет сидеть? Я же не могу работу бросить!
— И я не могу,— отвечал папа.— В школе должна быть группа продлённого дня. Может, договориться и в группу их отдать?
— Целый день в школе? А на свежем воздухе когда им быть? Совсем захиреют.
— Ну почему же… Их и на прогулки водят, и обедом кормят, и отдыхать кладут. И уроки под надзором делают.
— Неизвестно, будет ли эта группа. Говорят, учительницы ещё нет.
— Так что ты предлагаешь?
— Бабу надо привезти. Пускай бы у нас пожила — год, два. Сколько надо…
— Бабу… А деда куда? У них же свой дом в деревне, хозяйство, корова. Не захотят они переезжать сюда. Лучше ты свою мать уговори, она горожанка. Да и на пенсию ей давно пора, хватит работать.
— Не уговоришь… Ты её слабо знаешь.
— Внуки выросли — бабушки в глаза не видели.
— Она же была у нас!
— Ну да, сто лет назад… Позвони завтра, уговори. Ты же можешь!
— Если и согласится, то не скоро приедет. Пока пенсию оформит, пока переберётся сюда. Раньше надо было думать!
— Так почему ты не подумала?
— Я… Я… Всё я! — повысила голос мама.
— Потише, пожалуйста. Хлопцы только что уснули.
Толя хихикнул про себя и зажал рот одеялом. Он всего на минутку был задремал и успел увидеть сон: у него развелось и бегало по комнатам много-много хомяков! Разноцветных! Но как только начали разговаривать папа с мамой, сон пропал и никак не хотел возвращаться. Интересно было их слушать!
— А пока приедет, будем висеть на телефоне,— говорил между тем папа.— То ты позвонишь, то я. То ты подъедешь домой, то я.
— У нас строго,— ответила мама.— Не могу я бросать работу, разъезжать по личным делам.
Толя не выдержал, выбрался из своей кроватки, пошёл к брату. Толкнул его в бок.
— Подвинься… Скажу что-то!
— А-а-а… Мм-м-м… — Коля не мог понять, чего от него хотят.
— Папа и мама будут на телефоне висеть. Слышишь? А мы одни будем жить!
— М-м-м… Вместо трубки висеть?
— Руководить нами по телефону будут. А мы одни будем жить!
Коля повернулся на другой бок и засопел носом.
— Эх…— махнул на него Толя и полез обратно в свою кровать.
«ХОЧЕШЬ ЕЩЁ ТОРТА?»
Первым проснулся и выбрался из кровати Коля. Ни папы, ни мамы не было. С книжной полки-шкафа свисал плакат.
«Сынки! — это слово папа написал красным фломастером большими буквами.— Поздравляем вас с днём рождения и крепко целуем! — это зелёным.— Будем праздновать ваш день после обеда, а лучше всего вечером. В обеденный перерыв я привезу рыбок и улитку»,— это синим.
А ниже чёрным фломастером приписала мама:
«В духовке яичница. Кисель в чашках на столе. К киселю отрежьте себе по куску магазинного торта. А тот, что я испекла, ещё не готов, ему надо постоять. Из дому не выходите, во двор пущу вечером. Целую — мама».
Коля дёрнул плакат. На пол грохнула книга — она прижимала верх плаката к полке. Проснулся и Толя.
— Письмо тебе, на — читай! — бросил ему плакат Коля, а сам, не одеваясь, побежал в кухню.
Через минуту-другую Толя прочитал всё, что было написано на плакате. «У-у-у-у…» — взвыл он и тоже бегом в кухню.