— Ботанические сады делаются затем, чтоб собрать со всего мира всякие растения, показать их людям,— рассказывал папа, пока стояли в очереди к кассе.— В саду нельзя ничего рвать, можно только смотреть…
— А нюхать можно? — спросил Коля.
— Можно,— ответил папа.
Как только их пропустили в калитку, Толя и Коля сразу же начали делать круги вправо и влево, опять возвращаться к папе и маме: ну почему они так медлят? Почему идут туда, а не сюда? Почему не смотрят на грецкие орехи? Живые, настоящие грецкие орехи. Они висят над самой головой, и стоит только протянуть руку…
— Зелёные ещё, зелёные,— пробовал успокоить Толю и Колю папа.
По всем дорожкам и тропкам, почти у каждой грядки и клумбы стояли или медленно похаживали люди. Взрослые вслух читали надписи на табличках, вторкнутых под деревьями и кустами, у грядок с цветами. И не удерживались от восторга: «Ах, какие гладиолусы!» Возле астр: «Ах! Ах!» Возле георгин: «Ах! Ах! Ах!» И нюхали, и вздыхали, и бесчисленное множество раз фотографировались.
Коля лез в чужие фотокадры, мешал людям сниматься, обнюхивал чуть ли не каждый цветок.
Совсем рядом, за забором, был парк, оттуда долетали визг и хохот, грохот и гул — там работали аттракционы. Толя и Коля посматривали в ту сторону и вздыхали, они устали уже от этих бесконечных цветов и деревьев.
Шли по дубовой аллее, потом по яблоневой. Яблоневая дугой огибала плодовый сад, на деревьях краснели небольшие яблочки — «райки».
— Нельзя рвать,— не уставал твердить папа.
Но и он, и мама, и ребята видели, что и там и тут вздрагивают ветви: на яблони позалазили мальчишки. Не выдержали Толя и Коля, забежали под одну яблоню — поискать опавших яблок. И нашли, чуть протёрли какими-то листами — сунули скорее в рот: «Вкусные!»
Папа решительно свернул в сосняк и березник. И тут ходили люди — не по тропкам, а по траве! — смотрели под ноги. «Нельзя здесь рвать грибы!» — только успел сказать папа, увидев маленькую сыроежку, как Толя закричал во всё горло: «Боровик!» И быстренько схватил из-под маленькой сосоночки такого красавца, такого крепыша… Полюбовались им и… положили в сумку. И закружились уже вокруг того места, пригнув головы, словно принюхиваясь. «Посреди города боровики! Подумать только!» — папу сразу охватил грибной азарт. Но вдруг папа спохватился: «Ф-фу ты, да что это с нами?! В лес поедем за грибами, в лес…»
Впереди среди голубых елей засияла на солнце поляна. Да нет, не поляна, это озеро начиналось! На опушке милиционер совестил тётю с девочкой: у девочки желтел на голове венок из луговых цветов, у тёти в руках был пёстрый большой букет. Вынул милиционер из сумки книжечку квитанций, будет брать с них штраф.
— Ну и народ! Сказано — нельзя ничего рвать! — громко говорил папа, когда проходили мимо. Он уже забыл, как сам только что чуть не на коленках ползал, чтоб найти ещё хоть один боровик.
По берегам озера густо толпился народ, из-за людей почти не было видно воды. Дети пронзительно вскрикивали: «Мама! Папа! Во-он, вон!!!» Взрослые, тоже не удерживались: «Ай-яй-яй! Как полено! И вон всплеснула… И вон!», «Хлеб у лебедей отбирают!», «Это же надо — столько карпа развелось!»
Мама не смотрела ни на рыб, ни на лебедей, она дохромала до скамьи и упала на неё, окончательно лишившись сил. А Толя и Коля прошились сквозь толпу к озеру и тоже заахали: вода у самого берега чернела от рыб-мальков. «Вы отсюда зайдите, отсюда посмотрите!» — позвал их к себе какой-то босой мальчуган. И Толя, и Коля, и папа пошли против солнца, посмотрели на середину озера. И не поверили своим глазам: по воде медленно проплывали большущие рыбины-чудовища. «Не менее пуда! Неужели карпы могут такими вырасти?!» — стонал какой-то дядя с обветренным, загорелым лицом — наверное, рыбак.
Потом медленно обходили озеро и в промежутках между людьми видели иногда, как торжественно и горделиво проплывают чёрные и белые лебеди, как жируют возле островка с красно-зелёным домиком утки (дикие утки!), как плавает на лодке возле островка дядька — может, делает переучёт птичьему семейству?
На полдник остановились в берёзово-дубовой роще. Толя и Коля расположились на удивительной скамье из половинки бревна. С аппетитом поглощали и помидоры, и бутерброды, и молоко с булкой, папа и мама решили даже отдать им свои бутерброды: «Ешьте! Ешьте! Вас нарочно надо приводить сюда есть…»
Сделав полукруг по роще, берёзовой аллеей вышли к фонтанчику и плантации роз. Ветер рассекал султаны брызг, и в них всеми цветами вспыхивала радуга. Толе и Коле не хотелось любоваться ни розами, ни фонтаном.
Они снова услышали шум, доносившийся из парка со стороны аттракционов.
— А в парк? Мы с парком не распрощались! — заныли ребята,
— А что? Можно было бы одним заходом… Когда ещё в другой раз соберёмся сюда приехать! — согласился было папа.
— Нет-нет-нетI Я чуть жива! Ноги совеем искалечила… — возразила мама.
— Мамочка, ты посидишь на скамейке! — уговаривал её Толя.
— Мы тебя ни в «Хали-гали», ни в центрифугу не будем засовывать! — Добавлял Коля.
Но мама настояла на своём.
Повернули домой. Мама почти висела на папином плече. Толя и Коля хныкали и еле волочили ноги. В троллейбус и из троллейбуса папа вносил и выносил их почти на руках. А как только добрались до своего подъезда, мама сбросила туфли и сунула их в сумку. Взбиралась по лестнице, цепляясь за перила и подтаскивая себя на руках. А Коля последний пролёт лестницы одолел на четвереньках, по-собачьи. Для смеху, видно…
И как только докарабкались до своей площадки, увидели: у дверей на большущем чемодане сидит чужая тётя или бабушка, устало подперев щёку рукой. Перед ней на другом чемодане, поменьше, сидит Танька. Размахивает руками, о чём-то рассказывает — развлекает тётю.
— Явились, бродяги…— вздохнула незнакомка, увидев их.
— Ой, мамочка!..— протянула к ней руки Толина и Колина мама.
БАБУЛЯ ПРИБЛУДИЛАСЬ
— А я вас целенький день дожидаюсь! — поцеловала бабушка маму, а мама бабушку.— Все гляделки проглядела, все жданки прождала… — поцеловала папу.
— А почему вы телеграмму не послали? Мы бы подскочили в аэропорт, на машине привезли,— говорил папа с упрёком и отпирал дверь.
— Сюрприз! Вы же меня не ждали так скоро… Сюрприз, думала, сделаю,—бабушка нагнулась к Коле, расцеловала в обе щёки, потом Толю – Ух, какие вы уже большие! Какие молодцы!
— А получилось, что мы тебе сделали сюрприз, — сказала мама.
— Толя, а бабуля сначала в другой корпус приблудилась, тоже в пятидесятую квартиру, — сказала Танька и испуганно посмотрела на бабушку — может, не надо было выдавать такой секрет? — и там вашу бабушку за свою приняли!
— Ага! И там два мальчика — ровненькие, как под гребёнку. Спрашиваю: «Ждёте бабушку?» — «Ждём!» — «А как вас зовут?» — «Витя и Женя».— «Ой, то я, видимо, не ваша…» — «Наша, наша!» — кричат. А фамилию я забыла спросить… Роздала подарки… А родителей дома нет, на базар уехали. Ну, а возвратились, вижу — не то! То уже и неудобно было подарки назад забирать.
— Толя и Коля уже большие, они и без подарков обойдутся. Правда? — папа посмотрел на сыновей. Но они ничего не ответили, отвернулись.
— Чаще надо приезжать. А то лет пять не были,— мама бросила в углу коридора туфли.
— По годику Толе и Коле было тогда,— припомнила бабушка.— Но вы не обижайтесь, внучки, подарки я вам обязательно куплю!
— Я вашу бабушку к нам в гости приглашала. Но она не захотела! — с обидой сказала Танька.
— Меня и в той пятидесятой оставляли дожидаться. Но зачем мне таскаться по чужим квартирам? — бабушка разделась повесила плащ и тряхнула головой, оправляя ладонью волосы у зеркала. И все увидели, что она совсем ещё молодо выглядит, краснощёкая и стройная.
— Ой, надо отдохнуть, а то с ног валюсь,— мама пошла в комнату, а не в кухню.
— Идите, идите, поговорите там… Я сам поищу чего на стол! — сказал папа, а дети быстрее побежали в спальню, к рыбкам — соскучились.
— В лебедином озере — во-от такие рыбы! На них аквариум надо, как эта комната! — Коля сначала развёл руки в стороны, как заправский рыбак, а потом взмахнул ими над головой.
— Как крокодилы! Лебеди боятся плавать, чтоб их не проглотили! — добавил Толя.
— Ой, и им не страшно спать на воде?! — схватилась за щёки Танька.
— Не бойся, они в домик залезают спать,— сказал Коля.
— У них не домик, а настоящая квартира: две комнаты, душ холодный и горячий, ванна,— всерьёз сказал Толя.
Танька засмеялась. Поняла: её разыгрывают.
Тем временем в комнате мама жаловалась бабушке на ребят. Форменными вредителями стали. Ни в чём нельзя положиться на них. На день рождения такой погром учинили в квартире — ужас!
— Без присмотра, чего же вы хотите,— сказала бабушка.— Ну у меня дисциплина будет железная.— И она рассказала, почему удалось так скоро приехать.— Как раз на пенсию вышла летом… На курорт съездила — и нечего больше делать. Мечусь по квартире, как зверь в клетке. Хотела снова идти проситься на работу.
А в спальне Танька громко наставляла Толю и Колю, читала им «лекцию».
— У моего папы «Жизнь животных» есть. Во-от такая книжища! — развела она в стороны руки.— Там рисунки красивые, цветные… И мой папа сказал, что животных цельзя в квартире держать или даже в зверинцах и зоопарках. Это для них неволя, а в неволе они не такие, как на свободе. Совсем-совсем не такие! Зверей и птиц надо на природе наблюдать. А в неволе они не живут, а мучаются и медленно умирают.
Услышала их разговор бабушка, пришла в спальню.
— Танечка, твой папа правду говорит: животные в неволе ведут себя неестественно. Но люди и двадцатой доли не знали бы того о животных, птицах и рыбах, что сейчас знают. А почему? Зоопарки, зверинцы и заповедники помогли узнать.
— О зубрах!.. — крикнул папа из кухни. Он уже там кухарил как следует, оттуда тянуло дымом.
И бабушка сразу догадалась, о чём он хотел сказать.
— Да, да… Зубров бы и в помине не осталось, если бы не сохранилось несколько штук в зоопарках. На свободе уже ни одного экземпляра не было. Выпустили из зоопарков, развели… А вот эти рыбки… Ах, как я мечтала с детства иметь аквариум! А разводила кактусы… И сюда привезла их… Ага, так эти рыбки, что у вас, происходят из тропических рек и озёр Африки, Цейлона, Индонезии. Если бы их выпустили опять туда, они бы и жить не смогли. Отвыкли! А сколько аквариумных рыбок аквариумисты вывели! Таких даже в природе нет.