БАБУЛЯ РАЗГУЛЯЛАСЬ
Как хорошо, что у них есть бабушка! Это же просто счастье, большое счастье! Маму и папу ребята мало когда и видят. Разве что вечером. Но сколько того вечера?! Туда-сюда — и гонят уже спать. Хоть того сна — ни в одном глазу, хоть по телевизору начинаются самые интересные передачи.
— Бабущка, в нашем парке такие аттракционы! — сказал как-то Коля.
— Ух, мировецкие! — перебил его Толя.— Электромобильчики, они по ровному ездят, и машинки, которые по рельсам вверх-вниз летают, и всякие вертушки с парашютами, и карусели с пушками, ракетами…
— Ага! — перебил и Коля Толю.— Мы в Ботанический сад ходили, слышали: гудят аттракционы! Грохочут! И всем так весело — кричат, визжат!
— С парашютами? — заинтересовалась бабушка.— Гм… Если покушаете хорошо, то съездим, попрощаетесь с аттракционами.
— Ур-ра!!! — завопили Толя и Коля.— Что надо съесть? Давайте быстрее!
...Был обыкновенный будничный день, около одиннадцати часов утра, но аттракционы уже работали. Со всего парка, как ручьи к озеру, стекались к ним отдыхающие. И столько новых тропинок протоптали, так выбили траву вокруг аттракционов, так оголились и торчали корни деревьев! Бабушка остановилась около одной сосны, у которой был обчёсан топором бок, а на плешине написана красным цифра — «83». Подняла голову кверху, задрали и, хлопцы — ой, сосна-то сухая! Ветви совсем голые, лишь кое-где держатся рыжие иголки.
— И там с надписью! — показал Коля.
— И вон — два дерева! — крикнул Толя. Приблизились и к тем: «98»... «105»... «112»...
— Если каждый год по столько будет засыхать, то скоро в парке не останется ни одной сосны,— горько покачала головой бабушка.
А откуда-то — видимо, из репродуктора на столбе или из чьего-то транзистора — разносился чистый и звонкий мальчишеский голос:
Давайте же вместе» ребя-ята-а,
Родную природу бере-е-ечь!
Приблизились к аттракционам, и не было уже того настроения, с каким выходили из дому.
Билетиков бабушка купила целую горсть. Начали с детской карусели.
Толя сначала растерялся: что выбрать? На что сесть? Глаза разбегаются… Потом залез в ракету, а Коля в какой-то плоский космический корабль. Кружились-вертелись, вертелись-кружились… Толина ракета молчала, а космический корабль и огнями сверкал, и опускался-поднимался, и выл, как сирена «скорой помощи». А бабушка за каждым оборотом ловила взглядом их глаза и задумчиво улыбалась, переговаривалась с чужими мамами и папами, что стояли у заборчика.
— Ну, а теперь будем испытывать, сможете ли вы быть лётчиками,— повела их бабушка на «Супер-8». На этот «суп» одних детей не пускают, но с бабушкой им разрешили. Втиснулись в одну машинку, бабушка прижала к себе Колю левой рукой, а Толю — правой. Дяденьки подтолкнули машинку и… поехали-погрохотали, полетели-поплыли… За ними ещё машинки, ещё… Сидели в тех машинках взрослые парни и девчата, и все дружно кричали: «Ух-ха! Ух-ты!», визжали. | Машинка то карабкалась высоко-высоко, то падала вниз, как в пропасть, и сердца у Толи и Коли замирали.
— Бабушка, а почему ты… не визжишь? — прокричал ей в ухо Толя.
— А зачем? Мне не страшно!
— И я не бо… Ой-и-и-и! Ай-и-и-и! — завизжал тоненько Коля.
Наконец машинки остановились внизу. Вылезли, и бабушка — «Гулять так гулять!» — повела их на «Хали-гали». А уже хватило бы и «супа», ребята были удовлетворены.
На «Хали-гали» их тоже пустили только потому, что были вместе с бабушкой… Диск был огромный-преогромный, по краю кругом креплены кабинки-лавочки на двух человек каждая. Все расселись по двое, только они втроем. «Застегните оградки! Внимание!» скомандовал из будочки дядька в микрофон. Зажглись, начали моргать вокруг «Хали-гали» разноцветные лампочки, запело радио весёлую песенку. Диск начал вращаться, как грампластинка, всё быстрее, быстрее.
Берега диска стали то приподниматься, то опускаться. Потом что-то словно подхватило этот диск со всеми кабинками и людьми, начало швырять в стороны и гонять по кругу. Казалось, всё вокруг кружится, встаёт дыбом земля, пляшет украшенное огнями небо… Вокруг оглушительные крики и вопли… А бабушка и теперь ни разу не пискнула, не ойкнула. Толя и Коля сжали зубы изо всех сил, а крик всё равно рвался наружу. Им уже было тошно, в голове от круговерти и бросков всё перевернулось вверх тормашками. Ещё секунда, ещё две — и не выдержали бы! Но кружение и колыхание начали замедляться, замирать, успокаиваться… Шш-ш-ш! Стоп…
Бабушка чуть ли не вынесла из кабинки Толю и Колю. Ноги их не держали, земля проваливалась. Привела к скамье, и они попадали на неё, запрокинули головы, в изнеможении закрыли глаза…
— Как вы побелели… А ведь вы кружились только в одной, ну — в двух плоскостях. А что же чувствуют лётчики и космонавты? Их в трёх-четырёх плоскостях вертят… — бабушка описывала в воздухе разные круги, показывая, как тренируют космонавтов. Но ребята не открывали глаз.— Вот им действительно тяжело. А это что? Мелочь… Я с парашютом прыгала, так и то, бывало, больше раскачивает и мотает.
— Бабуля, ты была-а парашюти-и-ист-кой?! — открыв от удивления глаза, выпрямился Толя.
— Была, а как же! В немецкий тыл прыгала с парашютом и радиопередатчиком. К партизанам, к разведчикам. Сведения от них в Москву и за фронт передавала.
Тут уже и Коля открыл глаза, посмотрел на бабушку. Неужели их бабуля такая? Она же совсем-совсем простая. По её виду совершенно нельзя узнать, что Она такая геройская.
Как им повезло с бабушкой! Как повезло! Даже тошнота начала отступать, прояснилось в голове…
Шли из парка и крепко держались за бабулины руки. Шли и гордо поглядывали на встречных: никто не знает, что у них такая бабушка! Необыкновенная бабушка, чу-дес-на-я!
Мальчикам казалось, что у них всё ещё продолжается день рождения и этот праздник будет бесконечно.
ПОПОЛНЕНИЕ В АКВАРИУМЕ
Ещё день прошёл. Наступила пятница. А за пятницей, как известно, идёт суббота, потом воскресенье. В воскресенье — в школу. Как подумают об этом Толя и Коля — сердца замирают от волнения.
Утром Коля хотел бросить рыбкам личинок комаров — и закричал:
— Ой, тут уже есть какие-то комары! Нет, головастики! Чёрненькие, а хвостики как из студеня, прозрачные!
Прибежал Толя, пришла с лупой, перестала рассматривать свои кактусы бабушка
— Это мальки, рыбьи дети,— сказала она.— Но чьи они?
Подумали, прикинули — решили, что молли.
— Правильно, моллинезии. Они живородящие. Правда, меченоска тоже живородящая… — И бабушка не выдержала, удивилась: — Ну, и крохотулечки, не больше полсантиметра.
— А хитренькие! Только что родились, а уже хитренькие! — похвалил своих рыбок Коля.— Знают, как прятаться от взрослых!
А мальки и на самом деле знали. Заплыли на листики лимонника, на те, что у самой поверхности воды. Листики вогнутые, в них понемножку воды. В этих корытцах мальки и дремлют, плавают. Им там покойно, никакая рыбина не видит, даже не догадывается про их убежище. Могла бы проглотить: мальки намного меньше личинок комара!
— Раз, два, три… Пять!.. Нет — шесть, семь! — начал считать Коля.
— Вон ещё один из зарослей выпутывается… Два даже! Девять уже! — радовался и Толя.
— Хватит вам! Ну — хватит! — оттаскивала бабушка их от аквариума.— Завтрак стынет… Быстренько кушайте, да будем кактусы садить.
В кухне в уголке уже лежали целлофановые мешочки с землёй, гравием, мраморной крошкой, углём, битым красным кирпичом, кусочками старой штукатурки. Лежали пирамидкой и детские кубики, у них не хватало одной стенки, а в донышках были проделаны дырочки.
— Баба, а зачем уголь? Разве кактусы на углях растут? — удивился Толя.
— Почва от угля здоровее, плесень не заводится.
— А камешки? Будете учить нас в камешки играть?
— Вы же не девочки. Из всех этих компонентов будем составлять смеси, почву, для кактусов.
— Пускай Коля подождёт, я хомяка покормлю! — вспомнил Толя и наклонился к фанерному ящику-домику, который смастерил папа и куда переселили Гаврика.
Хомяка в домике не было. Толя даже гнездо его развернул, перетряс — пусто! А дверца закрыта, даже крючок наброшен, на месте и железная решётка, которой прикрывали ящик. Не мог ведь Гаврик удрать да ещё и дверцу за собой взять на крючок!
— Он через верх выбрался,— сказала бабушка,— Только так! Затянул в уголок тряпицу, намостил повыше, вскарабкался по стенке, приподнял носом крышку…
Забыли о завтраке, принялись искать хомяка. Всюду: по всем комнатам, и под буфетом, и под плитой, и в плите — и не нашли.
— Никуда из квартиры он не мог деться,— сказала бабушка и посмотрела на Толю. Тот уже кусал губы, чтоб не расплакаться.
— Ага! Никуда! Гаврик и в окно мог вывалиться, убиться! — шмыгал он носом.
Бабушка подошла к окну, проверила задвижку, измерила взглядом высоту от подоконника до форточки. Видели однажды, разгуливал хомяк по подоконнику. Но чтоб и до форточки добрался?! Такое трудно было даже представить.
Погнала Толю и Колю за стол…
А позавтракали, то было хлопот невпроворот. Бегали и в спальню, к аквариуму, интересно было смотреть и как бабушка готовит смеси для кактусов. Она расстелила газеты, чтоб не сорить на пол, и подсыпала совочком в одну кучку то того, то другого, то третьего. Толя немножко помог бабушке, принёс ей из комнаты пинцет, несколько кактусиков в бумажках — тех, что с корнями.
— Каждому нужна земля по вкусу. Тогда и расти будут хорошо, и цвести,— говорила бабушка потеплевшим голосом. На дно каждого вазончика подсыпала щепоткой гравий, потом смесь, опускала корнями кактус и присыпала корни уже до самого верха. Постукивала вазончиком о пол, чтоб смесь осела, уплотнилась. Сверху землю присыпала мраморной крошкой или гравием.— Вот… Дай этому немножко водички, капель двадцать, не больше… И вон тому. А этих не надо поливать, эти пусть постоят без воды несколько дней. Я у них корни укорачивала.
— Пятнадцать уже насчитал! — прибежал в кухню Коля.— А может, и больше — со счёта сбился…