Дом номер семнадцать стоял в самом конце улицы.
Маленький деревянный домишко с высоким крыльцом отлично подходил для пристанища шайки воров. Он никак не выделялся среди череды таких же заснеженных безликих домов, стоящих у дороги.
На крыльце топтались двое мужчин, выпуская в морозный воздух клубы табачного дыма.
Вот это сюрприз! Одного из них я узнала. Это был тот самый тип из театра, которого мы видели рядом с Габриэль Д'эстри! А второго мужчину я никогда не встречала. Он был просто огромен! Внушительного роста, широкоплеч. Его длинные темные волосы были собраны в хвост на затылке, а суровое лицо украшала черная, как смоль, борода, делающая его вид ещё более устрашающим.
– А я ему говолю, давай пловелим, кто из нас сильнее! – заявил здоровяк своему собеседнику, и я чуть не прыснула со смеху, услышав знакомую картавую речь.
Серьезно?!
– Надеюсь, это были не бои по дикции, – прошептала себе под нос, осторожно разглядывая дом.
Свет горел только в одном дальнем окне и в подвале. Я сощурилась и посмотрела на решетчатое нижнее окошко, улавливая там движение.
Та-а-ак… Кажется, самое важное находится там. Но как незаметно туда подобраться, если у дома дежурят эти двое?
Я перевела взгляд на напряженного, как струна, Анхеля, что, задрав голову, крутил ею из стороны в сторону и постукивал перед собой палкой.
– Анхель, – окликнула тихо.
– М-мм?
– Кажется, настал ваш выход.
Глава 25
Полчаса я уговаривала Анхеля.
Мы прятались за углом неподалеку от нужного нам дома, и я от бессилия трясла его за грудки, вцепившись в испорченную мышами шубу. Словесные уговоры на него уже не действовали. Анхель оказался слишком труслив.
– Вас никто не заподозрит!
– Я не буду этого делать!
– Будете! Это же ваши артефакты украли. А не пойдете – тогда я подожгу подвал. Пусть все ваше добро полыхает.
– Вы не посмеете, – шикнул Анхель.
– О, я посмею. Ещё как посмею. А потом приду на место происшествия и напишу статью, что при пожаре дома была обнаружена шайка преступников и сгоревшие артефакты. Мне даже так проще будет, никаких доказательств искать не надо для создания сенсации. А вы останетесь с носом.
– Вы так же хитры, как Нэйт, – седая искусственная борода Анхеля дернулась, когда он обиженно поджал губы.
Я сдерживала улыбку, глядя в его недовольные глаза. Даже не хотела думать, как наш спор выглядит со стороны.
Редко можно увидеть, как горбатая бабка таскает за грудки старика, вытряхивая из него душу.
– В отличие от Нэйта, мне можно доверять, Анхель. Я клянусь, что не оставлю вас. Вы просто подыграйте. Постарайтесь заглянуть в подвал. Посмотрите, что там находится, и сколько там ещё воришек.
Анхель обреченно вздохнул.
– Вы же не случайно меня слепцом сделали, да, Агата?
Я промолчала, но мои губы растянулись в широкой улыбке.
– Так я и думал, – историк обреченно вздохнул. – Вы слишком похожи на Нэйта. Он тоже меня постоянно выбирает жертвой.
– Если вы не прекратите о нем говорить, то я вас сейчас вытащу к дому и отдам в руки бандитам, – пригрозила я, злясь за эти сравнения. – И вы не жертва, а главный помощник. Так что вперёд!
Анхелю не удалось долго оттягивать час своего фееричного выхода.
Уже через пять минут он неуверенно двигался к дому, водя из стороны в сторону палкой, а я выглядывала из-за угла.
– Кармэлла! Кармэлла! – голосил он, ворочая головой.
Анхель то спотыкался, то замедлялся, бездумно петляя по дороге, и вскоре подобрался к дому номер семнадцать.
– Кармэлла! – снова позвал он, остановившись возле крыльца.
На него уставились две пары глаз.
– Проваливай отсюда, старик! – рявкнул тип из театра.
– Я потерял свою жену. Вы не видели мою Кармэллу?
Анхель отлично отыгрывал свою роль. Ведя беседу с охранниками, он «потерялся в пространстве» и принялся медленно обходить крыльцо, двигаясь ближе к окну подвала.
– Ты что оглох, сталик?! – рявкнул картавый и, быстро спустившись с крыльца, поспешил следом за Анхелем.
Я набрала побольше воздуха в лёгкие и поспешила к нему, чтобы дополнить своим присутствием наш спектакль. К несчастью Анхеля, я не стала сообщать ему некоторые детали, чтобы окончательно его не спугнуть. Да и так его эмоции будут выглядеть более настоящими.
– Исраэль! – заорала я старческим голосом, ковыляя по дороге, как черепаха. – Исраэ-э-эль! – тянула громко, ожидая, пока Анхель отзовётся.
Но он никак не реагировал. Ах, значит ему имя не понравилось? Ну и ладно! Я начала орать ещё активнее, решив взять историка измором. В конце концов, план мой – значит, и имена я придумываю. Да и вообще, по правде говоря, это имя выдумано не мной. Так в моем детстве пьяный сапожник звал свою жену по имени Изабель.
– И-сра-э-э-э-ль! – завопила я, приложив ладонь козырьком ко рту, и остановилась прямо на дороге.
– Не оглушай, бабка, – подал голос картавый. – Тут твой дед.
– Чего? – я приложила руку к уху.
– Дед твой тут! – крикнул громко здоровяк и схватил Анхеля за шиворот, как беззащитного котенка. Приподнял и развернул лицом к дороге.
Э-э-э… Нет-нет. Так дело не пойдет!
Нам в обратную сторону надо!
– Ах ты ж, паскуда старая! Только отвернулась, а он уже ускакал! – я поспешила к «своему деду», не обращая никакого внимания на второго бандита, что перегнулся через перила крыльца и заглядывал за угол дома, с улыбкой наблюдая за этим представлением.
– Что ж это делается! – заголосила я, останавливаясь перед здоровяком.
Мама дорогая! Да он выше меня на четыре головы, а вширь вообще, как шкаф!
Картавый усмехнулся и отпустил Анхеля, отдавая его в мою власть.
– Забилай его и валите отсюда, – добавил картавый.
– Чего? – переспросила я.
– Забилай сказал!
– И забью! – заявила я, как ревнивая жена.
Картавый склонился к самому уху и почти оглушил.
– Забилай, а не забивай!
– Забивай, забивай? – уточнила я, и в ход пошел старческий плач. – Даже люди незнакомые говорят, чтоб я тебя нерадивого забила! Бессовестный.
Я выхватила у Анхеля палку и подтолкнула его назад. Он повалился на спину и тихо ойкнул от неожиданности.
– Кармэлла! Ты что?! – заорал историк, наконец признав во мне «жену».
– Ах ты, развратник, и имя, гляди-ка, вспомнил!
Палка Анхеля опустилась в сантиметре от его ног, подгоняя к действию. От страха и непонимания, он перекатился на снегу и оказался на животе.
Я легонько ударила его палкой по спине. Потом ещё раз, заставляя его ползти вперёд и уклоняться от ударов.
– Кармэлла! – голосил, ничего не понимая, Анхель. – Ты спятила?!
– Старый идиот! Просила же! Просила! – причитала я, «воспитывая мужа». – А ты всё никак не успокоишься! Когда ж ты уже с бабками своими нагуля-я-яешься! – я добавила горестных мучений в голосе.
Замахнулась палкой, чтобы с силой ударить ею по снегу, но… Историк резко сдвинулся и подставил под мощный удар свою пятую точку.
– Ай! Больно! Я не гулял! Клянусь, не гулял!
Я поморщилась от осознания своей неуклюжести и мысленно извинилась перед Анхелем.
– Да успокойся, бабка! Он же слепой! Плибьешь мужика! – проявил мужскую солидарность картавый, преграждая мне путь и закрывая Анхеля собой.
– Чего?
Картавый снова повторил свою фразу, но уже крича в мое левое ухо.
Зацепив своим крючковатым носом его руку, я взглянула на историка. Он все же сориентировался и подключился к этой игре. Продолжал уползать от «опасности» и, в конце концов, оказался почти вплотную к заветному решетчатому окошку.
Теперь была моя очередь отвлекать.
– И что, что он слепой? – я опустила уголки губ и тихо хмыкнула, глядя здоровяку в грудь. Поднять голову не решалась, боясь выдать себя моложавыми глазами. – Он на ощупь хорошо под юбками чужими всё находит! Тридцать баб обрюхатил! А как дорогу домой найти – так слепой сразу! У-у-у, я тебе, Исраэль! А в молодости-то как за мной бегал… Богиня! Красавица! Как только не называл! Пять лет добивался!
Я услышала за своей спиной безудержный смех татуированного охранника и с удовольствием отметила, что пока все идёт по плану. Грудь картавого тоже начала содрогаться от смеха.
Ещё бы. Такая «красавица» и слепой старик. Идеальная пара.
– Бегал, говолите? – громко потешался здоровяк.
– Ноги целовал! – я с остервенением вогнала край палки в снег. – Каждую родинку и бородавку! А я его, дура старая, все оберегала! На горбу таска-а-ала!
– И давно по бабкам бегает? – раздался за моей спиной насмешливый голос второго бандита.
– Чего? – я оглянулась.
– По бабкам давно бегает? – заорал мне в ухо картавый, повторяя вопрос друга.
Я поморщилась, боясь того, что действительно оглохну.
– А вот как поженились, так все… Бегать по бабам и начал! Даже с первой брачной ночи удрал, паскудник! Заявил, что я ему разонравилась!
– Так он слепой!
– Вот и я говорю! Как жену отлюбить – так слепой, а как баб чужих – так все на ощупь хорошо находит.
– Ладно, забилай своего муженька и топайте отсюда, – заявил картавый, и я снова приложила ладонь к уху.
– Ай? Забить его и дело с концом? Не, так конец у него хорош. Я ж его поэтому и выбрала. Так Исраэль?
– Угу, – буркнул историк.
Да что ж он там так долго?!
– Идите, говолю! Пока я вас не плибил!
– Отлюбил? Ты меня отлюбить хочешь? Ах, какой мерзавец! При живом-то муже мне такую гадость предлагаешь! Исраэль, ты слышал?
В ответ раздалась тишина. Историк даже не шевельнулся.
– Ты помер там что ли? – я заковыляла к Анхелю и, склонившись над ним, шепотом поинтересовалась: – Всё?
– Угу, – снова протянул он, но почему-то не изъявил желания быстрее подняться. Прилип к окну взглядом, и я тихо выругалась. Все ясно. Артефакты, видимо, увидел. Теперь изучает.
Отыгрывая заключительную сцену, я упала на снег и громко заголосила: