Мужчины мигом переместились ближе к решетчатой двери.
– Простите, – я махнула рукой в извиняющимся жесте. – Кашель мучает уже несколько месяцев. Такой сильный порой бьёт, что аж нос трясется…
Следующие полчаса я развлекалась тем, что пугала своих бедных сокамерников. То предлагала им примерить колечко, которое они с таким любопытством разглядывали с самого начала. То рассказывала им байки о том, что меня отправил за решетку сам начальник жандармерии, который поручил мне ответственное задание. Я должна помочь им побороть преступность в столице. Ведь, чем больше умрет жуликов, тем чище будут улицы. Чтобы продолжать держать всех в напряжении, я иногда упрашивала их меня поцеловать…
– Ну хотя бы в плечико! Зря что ли такое платье и колечко воровала? – грустно вздыхала я, любуясь перекошенными от страха лицами.
Когда я чихала – они начинали истошно орать и звать жандармов, чтобы те вывели из их камеры «больную девку».
– Святая магия! Мне кажется, что у меня только что ещё выше приподнялся кончик носа! – лепетала я, дотрагиваясь до своего курносого носа. – Посмотрите кто-нибудь, пожалуйста!
Никто, разумеется, не сделал и шагу в мою сторону. Только мужской рев, взывающий к жандармам, стал ещё громче.
На помощь моим измученным перепуганным «друзьям» никто, разумеется, так и не пришел.
Поэтому они остались ютиться у решетчатой двери, бросая на меня свои косые испуганные взгляды.
Ощутив себя в полной безопасности, я легла на живот и подперла кулачками подбородок, наслаждаясь видом перепуганных мужчин.
– Если у меня начнет косить глаз, то скажите мне, хорошо? – протянула тихо.
Один из преступников вздрогнул – худощавый и явно самый трусливый из всех, ведь только он рьяно прижимался к плечу здоровяка, ища защиты от прокаженной.
В коридоре, разрезав внезапно возникшую тишину, раздались четкие шаги.
Мои «друзья» мигом оживились и снова начали взывать о помощи.
– Точно никто поцеловать меня не желает? А то сейчас ведь допроситесь помощи, и мне придется вас покинуть, – подначивала я. – Так и помру, год не целованная.
– Постойте, постойте! – заорал здоровяк, когда у клетки показался жандарм.
Я следила за побелевшим от страха лицом моего «друга», наслаждаясь его мольбами о помощи и лучезарно улыбаясь.
– Что такое? – раздался гневный голос, и я, наконец, подняла глаза на рыжеволосого жандарма, что держал своего пойманного преступника…
Вот только заинтересовал меня совсем не страж закона…
Я опешила, когда встретилась с удивлённым взглядом знакомых голубых глаз.
Вопросительно вскинув бровь, на меня смотрел… Нэйт!
Я не могла вымолвить ни слова. На скуле Нэйта красовалась ссадина, губа была разбита, дорогая одежда местами порвана, а на запястьях – железные наручники.
– Скажи, что это обман зрения, – произнес он с едва уловимой угрозой в голосе.
Я быстро вскочила со своей «роскошной» отвоеванной постели и поспешила к решетчатой двери. Мои сокамерники мигом бросились врассыпную, и от этого зрелища Нэйт взглянул на меня с ещё большим непониманием.
– Эй, мужик! Не подходи к ней! – предупредил тощий. – Она опасна!
Я открыла рот, чтобы объясниться и тут же закрыла. Все слова застряли в горле.
Нэйт повернулся к жандарму и что-то тихо ему произнес.
Суровое лицо стража озарила легкая насмешка, и он поспешил открыть дверь камеры.
– Выходи, – скомандовал он. – Идешь с нами в последнюю камеру по коридору.
Уговаривать меня не пришлось. Я быстро выпорхнула в коридор и остановилась рядом с Нэйтом.
– Что, мать твою, ты тут делаешь?! – шикнул он раздраженно.
– Потом расскажу, – ответила шепотом. – Почему опять в камеру?
– Видишь ли, я нарушил закон, – Нэйт ухмыльнулся и тут же поморщился от боли в разбитой губе.
Я посмотрела на красивое, уже родное лицо и от переизбытка эмоций звонко поцеловала Нэйта в губы.
– Фу! Теперь ты умрёшь! – запаниковали в один голос мои тюремные «друзья», что провожали нас облегченными взглядами. – Она же больная!
Мы с Нэйтом встретились взглядами. Впервые я видела его таким растерянным.
– Агата, что ты с ними сделала?
Я равнодушно махнула рукой и адресовала ему счастливую улыбку.
– Не обращай внимания, они сумасшедшие…
Глава 36
Нэйт
Я уже понял, что Агата умеет удивлять, но пока не полностью осознавал, какой она виртуоз в этом деле.
Я испытал шок, гнев и дикий страх в ту секунду, когда увидел ее в тюремной камере в компании четырех мужчин, да ещё и в откровенном, подаренном мною платье… Все внутри похолодело при виде этой картины.
Но уже через несколько секунд, когда я полностью оценил обстановку, на меня накатила волна полного непонимания.
Глядя на Агату, что подобно королеве заняла единственное ложе и наслаждалась страхом своих сокамерников, в моей голове крутился только один вопрос: что она сделала?
Этот вопрос относился и к причине ее заточения, и к тому, что она сотворила со своими «друзьями по несчастью», перепуганными до смерти.
Герхард, согласно нашему плану, открыл пустую камеру рядом с лестницей и расстегнул мои наручники.
– Развлекайся, Нэйт, – подтрунил негромко жандарм. – С одиннадцати вечера до часа ночи – коридор принадлежит тебе. Я ручаюсь, что никто к кабинетам не сунется.
– Спасибо, – отозвался тихо. – Не забудь сообщить Анхелю. Скажи, что со мной Агата. Пусть двоих вытаскивает.
Герхард встряхнул своей рыжей шевелюрой и поспешил прочь, оставив меня с Агатой наедине.
Я повернулся к своей неугомонной невесте и едва удержался от желания рассмеяться.
Она смотрела на меня с таким непониманием!
– Это твой знакомый? – поинтересовалась тихо она и, получив мой утвердительный ответ, тут же возмутилась. – Тогда почему он нас не выпустил?
– Потому, что мы здесь по делу, – я стянул с себя порванное пальто и накинул его на ее хрупкие ледяные плечи. Уселся на чистую постель, притянул Агату к себе и усадил ее на свои колени. – Вернее, я по делу. А вот что ты тут забыла, милая?
Следующие полчаса я выслушивал поток очень эмоциональных речей. Агата шепотом жаловалась мне на всех и вся, пока я держал ее в своих руках и, пробравшись под пальто, успокаивающе гладил по обнаженной спине, ловя подушечками пальцев мурашки, пробегающие по нежной коже.
Я улыбался, слушая ее тихие возмущения, разглядывал обручальное колечко, что вернулось на тонкий безымянный пальчик, и вглядывался в красивое лицо.
Наслаждался каждой эмоцией.
Мне нравилось, как Агата морщила нос. Как обреченно закатывала глаза, когда рассказывала о спектакле, который устроила Габриэль у нее дома. Как гаденько хихикала, когда поведала мне о том, как дала ей отпор, за что и оказалась за решеткой. И как виновато извинялась за то, что сразу не поверила моим словам.
– А вообще, я ещё обижена за то, что ты вчера ушел, – вскинув брови, объявила Агата, и ее пухлые губы расплылись в улыбке. – Ты поступил подло, Нэйт. Оставил меня одну. Уязвимую и…
– Замолчи, – я склонился к ее губам. – Тюремная камера не самое лучшее место для этих воспоминаний. Особенно, когда ты в моих руках в этом проклятом откровенном платье.
– Это проклятое платье вообще-то подарил мне ты, – парировала Агата. – А я шла демонстрировать его тебе. Но не дошла.
– Ты мне специально это сказала?
Агата улыбнулась, а я тихо выругался, чувствуя, как ещё сильнее возрастает возбуждение.
При мысли о том, что я пробуду с Агатой в одной камере до утра, я готов был завыть волком… Жизнь определенно любит надо мной поиздеваться. Я бросил гневный взгляд на решетчатую дверь. Твою мать… Никаких шансов. Все видно, как на ладони.
Когда Агата аккуратно дотронулась до порванного воротника моей рубашки и коснулась подушечками пальцев ключиц – мое тело направило стремительный разряд вниз.
– Агата… – процедил я угрожающе.
– Что? – она невинно похлопала своими ресницами и тут же улыбнулась, как истинная соблазнительница. – А ты не хочешь рассказать мне, что с твоим лицом и одеждой?
– Подрался.
– С кем?
– С идиотом одним. Так, пустяки.
– А что у нас за дело?
«Дело важное, глубокое и горячее», – крутилось на языке, и я одернул сам себя.
– Нам надо найти доказательства причастности Мартина Д'эстри к темным делишкам, – произнес, тяжело вздыхая. – Через полтора часа мы отправимся исследовать его кабинет.
Гортанное «м-м-м» Агаты отпустило на волю мои фантазии.
Я подтянул ее ближе к себе и чуть не сдох, когда она скользнула ягодицами по окаменелости в брюках.
«Полтора проклятых часа до нормальной двери!», – выругался в сердцах.
– Я надеюсь, что это ремень? – усмехнулась она.
– Очень смешно, – буркнул я, раздраженно поглядывая на пустой коридор через решетку.
Агата положила голову мне на грудь и нежно провела подушечками пальцев по моим разбитым костяшкам.
– Нэйт.
– М-м?
– А расскажи мне о себе.
Вопрос Агаты поставил меня в тупик.
Несколько секунд я смотрел в ее необычные зеленые глаза, и когда желание поцеловать ее стало совсем невыносимым, крепко зажмурился.
Хотел отвлечься от мысли, что она находится в моих руках, а я ничего не могу с ней сейчас сделать.
– Нэйт?
Я шумно вздохнул и опёрся спиной о холодную стену, увлекая Агату за собой.
– Разве ты чего-то обо мне не знаешь?
– Вообще-то не знаю. Поняла только, что характер у тебя трудный.
Я усмехнулся. Кто бы говорил…
– Так это самое важное. Остальное это так, мелочи.
– А всё-таки? – не унималась она.
– Что тебе рассказать, чтобы ты испугалась? – рассмеялся я. – Ну, к примеру, я не люблю драться.
Агата издала издевательский смешок, осторожно провела пальчиком по моей разбитой губе, даруя наслаждение одним прикосновением, и протянула насмешливое «я вижу».
– Я говорю вполне серьезно, Агата. Я до двадцати шести лет вообще драться не умел. Только потом научился. Я всегда считал, что любую проблему можно решить без кулаков. Вот только на деле оказалось, что помимо мозгов должен быть ещё отличный хук справа. Так некоторым можно доходчивее объяснять свою точку зрения…