– Я тоже не люблю рукоприкладство, – созналась она и шумно вздохнула.
Допытывать ее мне не было нужды. Сегодня я прекрасно понял, что из себя представлял Энди Грин в качестве мужа, да и в качестве мужчины тоже.
– Ты любишь читать? – спросила Агата, пока ее пальчики кружили у пуговиц моей рубашки.
– Да. Я – книжный червь, – я едва заметно усмехнулся. – Я прочитал огромное количество книг. Удирал из дома, взламывал маленькие городские библиотеки, а братьям потом лгал, что кутил с женщинами. Нет, ну я конечно кутил, но не так часто, как они думали.
– Что?
Она звонко рассмеялась, и я открыл глаза, любуясь ее реакцией.
– Книги – это увлечение с детства, – пояснил с улыбкой. – Таким способом мне было проще пережить смерть мамы и исчезновение отца, – и понимая, что сейчас незамедлительно последует следующий вопрос, добавил: – Мама погибла от рук грабителей, а папа исчез, когда мне было двенадцать. О папе мы ничего не знали целых четырнадцать лет. Оказывается, он потерял память и все эти годы жил в доме Дамиана – нынешнего мужа моей младшей сестры. Вот такая случайность…
– А сейчас он все вспомнил?
– Почти. Где-то, конечно, остались ещё пробелы, но за последние пять лет отец сделал огромные успехи.
– Получается, ты рос без родителей?
– Можно сказать и так. Роль главы семейства взял на себя мой старший брат.
– И ты ему помогал?
– Нет. Я не разделял его взглядов в воспитании младшей сестры. Порой он был с ней слишком жесток. Поэтому, чтобы Каролина не росла среди четырех «черствых» братьев, мне приходилось ее веселить. В общем, я был личным шутом младшей сестрёнки. Наверное, из всей нашей семьи только у меня и у нее есть чувство юмора, а ещё некоторое безумие.
Агата рассмеялась и, как ласковый котенок, уткнулась носом в мою грудь, дразня мою кожу своим горячим дыханием.
Я подтянул ее за бедра ещё ближе, чтоб хоть на секунду облегчить свои страдания.
– По правде говоря, мне так было проще, – продолжал свою исповедь я. – Ведь с шутов спроса нет. Я в одной книге однажды прочитал, что лучше сделать вид, что ничего не знаешь и ничего не хочешь делать, чем показывать свои умения. В противном случае, ты станешь вечным рабом чужих проблем… Так, когда я инвестировал куда-то деньги, то говорил братьям, что спустил все в карточных играх.
– Зачем?
– Мне не приходилось перед ними оправдываться за рискованное вложение и слушать их нравоучения. Ведь я тоже не всегда мог предугадать исход сделок.
– Сейчас можно сказать, что все твои риски оправдались, – заключила Агата, намекая на наличие клубов.
– Я никогда не упускал возможности заработать.
Я скользнул взглядом по ее тонкой шее, линиям ключиц и уставился на вырез платья. Едва касаясь, повторил недавний путь своего взгляда подушечками пальцев. Да уж… Таких тяжёлых разговоров я не вел никогда.
К одиннадцати часам вечера все наши попытки отвлечься летели коту под хвост, потому что мы то и дело теряли нить разговора… Ручки Агаты уже изучающе скользили под моей рубашкой, изучая гладкость кожи, мои – бессовестно путешествовали под ее платьем.
Оба дрожали, но не от холода, а от вынужденной и безумно длинной прелюдии.
– Нам пора, – я оборвал наш разговор крепким и быстрым поцелуем и стянул с плеч Агаты свое пальто. – Пошли.
В этот раз Агата не стала задавать мне вопросов по поводу моих умений во вскрытии замков.
Пока мы на цыпочках пробирались до нужного кабинета, я не переставая думал… о пауках.
Вспоминал страшных зверушек младшей сестренки, стараясь таким образом понизить градус своего возбуждения. Идти было неудобно и больно…
И, к счастью, это немного помогло…
Через пять минут мы оказались в нужном нам кабинете.
Лунного света, проникающего в комнату, было недостаточно, чтобы устроить обыск.
Агата замерла у огромного письменного стола, а я поспешил к окну. Хорошенько задернул плотные шторы, ненадолго погрузив кабинет в полную темноту, и направился к торшеру, стоящему в углу.
Секунда – и комната озарилась теплым светом. Я подкрутил маленькую шестеренку, делая освещение более тусклым и перевел взгляд на неподвижную Агату…
Посмотрел на закрытую дверь за ее спиной – добротную, качественную, и мои глаза остановились на диване – роскошном, кожаном.
Дверь – Агата – диван…
Я стиснул зубы и мотнул головой, прогоняя наваждение. Но кто-то уже настырно стучался в «дверь» ширинки.
– З-за дело, – объявила неуверенно Агата, стуча зубами. И я, мать твою, понимал ведь, что не от холода.
– Чуть-чуть потерпеть, – бормотал себе под нос десять минут спустя, осматривая шкаф, пока Агата изучала ящики в столе.
Каждую минуту я проводил свой зрительный ритуал: дверь – Агата – диван, иногда заменял диван столом.
– Н-нэйт, кажется, я нашла скрытый отдел в столе, – прошептала Агата, и я бросился к ней.
Она оказалась права. Под массивной столешницей из красного дерева, спрятавшись за искусной замысловатой резьбой, находился узкий, размером в полпальца, тайный ящик.
Я присел на колени рядом с ним и полез в карман брюк за отмычкой, разглядывая маленькую замочную скважину.
Аккуратно просунул шпильку-рычаг, а следом сам «ключ». Повернул голову вполоборота и сконцентрировался, пытаясь прощупать каждый штифт замка. Одновременно с этим разглядывал ножки Агаты, что находились в двадцати сантиметрах от моего лица, и мысленно скользил по ним ладонями вверх, пробираясь к…
– Твою мать, – прошипел сквозь зубы.
– Н-не получается? – поинтересовалась «причина моего безумия».
– Все в порядке.
Раздался лёгкий щелчок, и тайный узкий ящик немного отделился, нарушив резную картинку.
Я ловко подцепил его пальцами и потянул на себя.
– Кажется, нашли, – ахнула Агата, когда увидела там листы документов.
– Рано радоваться, – буркнул я, вытаскивая содержимое.
Но Агата снова оказалась права.
Нашли.
Оказывается, Мартин Д'эстри не только прикрывал грязные делишки. Он ещё и принимал в них непосредственное участие, помогая в перевозке грузов под охраной жандармов. Бедные законники даже не подозревают, что сопровождают украденные товары, за которые с них же потом и будет спрос!
Я вытащил из кучи бумаг только один лист и, свернув его, спрятал в свой карман. Остальное – вернул назад.
– Мы не будем забирать все? – удивилась Агата.
– Нет. Мартин может заметить пропажу всех документов. Одного – нет. В крайнем случае решит, что он положил его в другое место. Ведь если бы кто-то и рыскал в его столе, то забрали бы всё, верно? – я улыбнулся и поднял глаза на Агату.
Лучше бы этого не делал…
В тусклом свете торшера она была загадочно-обворожительна и ещё более соблазнительна.
Когда я надавил на ящик и замок при закрытии самостоятельно защелкнулся, я с облегчением выдохнул.
– Все, – я поднялся с колен и оказался с Агатой лицом к лицу.
– Нэйт, а у нас есть ещё полминутки? – ее чувственный ротик тронула лёгкая улыбка, а потемневший взгляд скользнул по моему лицу.
В этот момент в моей голове раздался выстрел безумия.
Вместо ответа я с жадностью накрыл губы Агаты своими, бесстыдно поднял платье и рывком усадил ее на стол.
Выпустил на волю все свои желания и ночные сны. Жадно скользил ладонями по обнаженным бедрам и ни о чем больше не думал… Была только Агата, ее шикарное тело и горячие губы.
Когда мои пальцы ловко пробрались под кружевное нижнее белье – в ушах зашумело.
Не знаю, что именно стало тому причиной – ее влага на моих пальцах, ее глухие стоны и рваное дыхание, или в этот момент с таким оглушающим звуком меня окончательно покидала крыша…
Я плохо помнил, как избавлял Агату от платья, нижнего белья и от остатков стеснения. Но зато помнил жар и вкус нежной кожи, изящные линии ключиц, упругость груди, роскошные изгибы бедер, стоны, которые мне пришлось заглушать своими губами или ладонью…
Вчерашняя утренняя сцена повторялась. Я в одежде, а Агата – полностью в моей власти. Уязвимая, страстная, полностью обнаженная…
Первую разрядку Агата получила прямо на широком столе начальника жандармерии. Я даже не снял брюки. Только ловкость рук.
– Ты ещё и фокусник, – на выдохе прошептала Агата, подставляя шею моим губам.
– Угу, – я рывком потянул ее на себя и подкинул вверх, впиваясь пальцами в упругие ягодицы.
Отправился со своей драгоценной ношей в сторону дивана, решив, что сегодня она не нуждается в уроках… Иначе меня найдут мертвым прямо в этом кабинете.
Уже возле дивана мне пришлось поставить ее на ноги, потому что Агате захотелось «растерзать» мою одежду.
– Ты просишь у меня ещё полминутки? – прохрипел ей в губы, улыбнувшись, пока ее пальчики ловко расстегивали мою рубашку и, скользнув по животу, убежали за ремень брюк, поддразнивая.
– Требую, – ее губы коснулись моей раскаленной кожи в области груди, и я окончательно распрощался со своей головой.
До дивана мы так и не добрались. Я не желал, чтобы холод кожаной мебели сбил жар наших тел. Но и на прелюдию меня больше не хватило…
Я развернул Агату к себе спиной, поцеловал в висок и скользнул губами к тонкой жилке на шее – она закинула руки, цепляясь пальцами в мои волосы, прижимаясь сильнее, доверяя мне…
Накрыв ее грудь ладонями, как щитом, я зарылся в облако ее волос и дернулся бедрами вперед…
Едва успел поймать губы Агаты, чтобы заглушить стоны от слияния наших тел.
Несколько аккуратных движений и я замер, дразня. Заставляя ее извиваться в моих руках и невербально требовать продолжения.
– С тобой у меня появился новый принцип, – прошептал ей в губы, пока моя ладонь медленно сползала вниз по ее соблазнительному животику, двигаясь к маленькой чувствительной точке для ускорения ее новой разрядки.
– Какой? – прошептала она, как в бреду.
– Приручить, возбудить, отлюбить, – ответил, жадно скользя губами к ее виску.
Мои бедра и пальцы пришли в движение… Агата выгнулась, подстраиваясь под мой ритм, с готовностью принимая условия нашей страстной игры…