– Первый раз я увидела Митяя, который прятался от пожара в подполе. Потом мне примерещились какие-то тени с черепками вместо лиц. Афон назвал их кикиморами. Они что-то говорили мне, только я уже не помню что. Молния на «драконоборца» у меня получилась сама собой. Я просто очень разозлилась на того селянина и дала своей злости выход. Что касается Митяя, мне просто захотелось взять его за руку, а видение пришло само собой. Ну и что касается портала… а не было никакого портала. Я внезапно увидела отца, дворец, наш двор и просто шагнула туда. Как в дверь.
– Хм… – Мафаня надолго задумалась и наконец попросила: – Ответь мне на вопросы. Только честно! Ты брала в руки «Султан желаний»?
Я кивнула:
– Да. Но только чтобы передать Пепельному.
– Угу… – Тетя помолчала и снова спросила: – А Пепельный тебя касался, может, целовал? Или…
Она многозначительно замолчала.
– Нет! Что ты! Фу! – возмущенно вскинулась я, когда до меня дошел смысл ее вопроса, но тут в памяти возникла ночь, когда я думала, что ко мне приходил Пепельный. В душе снова заворочался червячок сомнения. – А что, если…
Тетя заметила мое замешательство и тут же потребовала ответ:
– Если… что? Только не ври, доча! Говори как на духу!
Господи! Хорошо, что в бане так жарко! Мне показалось, что мои щеки действительно занялись пламенем.
– Ну… понимаешь… – Я взяла ковшик, окунула его в квас и надолго припала губами к ароматному напитку, пытаясь придумать, как рассказать тетке о произошедшем, не вдаваясь в подробности. – Когда мы были у шамахан, в ту ночь, когда ты в утешение посоветовала мне поцеловать Ника самой…
– Ну…
– Ну вот! Я его поцеловала! – Понимая, что больше не сделаю ни глоточка, я с отвращением посмотрела на темневшую на донышке ковша жидкость и выплеснула остатки кваса на раскаленные угли. Баню наполнил хлебный дух.
– И?.. – Мафа с подозрением прищурилась, понимая, что это еще не конец истории.
– И когда этот… поцелуй закончился… – Не то от пара, не то от воспоминаний я покраснела еще больше. – Я открыла глаза и увидела не Ника, а Пепельного. Но тогда-то я считала его своим мужем и решила, что все законно и он пришел, чтобы… мм-м… чтобы меня… поцеловать!
– Ага. На ночь! В лобик! Ох, доню! – Мафаня покачала головой, глядя на меня полными отчаяния глазами. – Кажись, доцеловалась ты! Ох ты ж господи! Свершилось-таки пророчество!!!
– Какое опять пророчество? – После ее слов весь жар, казалось, выветрился из бани. Я зябко поежилась.
– Так про дитенка этого оглоеда! Демона ночи черной! – Глаза тети засветились нервирующим призрачным светом. – Вот только одно не пойму! Как это у него получилось? Неужто опять какое-то заклинание у Феникса из памяти тиснул?
– Так! Стоп! – Я решительно прервала причитания Мафани, понимая, что услышанное напоминает бред. – Какого еще дитенка? Какого оглоеда? Какого демона? Кто тиснул? Что значит «у Феникса»?
Тетя перестала светить глазами и устало махнула рукой.
– Долгая это история… Отвечу кратко. Если Пепельный заимеет свое живое воплощение в Лукоморье, придет конец нашему миру. Ведь он, как ты понимаешь, не совсем человек. И даже не наша привычная и родная нечисть! Он… нечто иное, и жить в нашем мире он не может, потому что структура наша с ним несовместимая. Что за жизнь, когда тебя и днем и ночью съедает огонь враждебного мира? Вот он и ищет пути, как бы жить, да не тужить, а пока устроился в царстве подземном… на всем готовеньком!
– Откуда ты это знаешь?! – Я сглотнула. Не то от услышанного, не то от невыносимого жара снова захотелось пить.
– А вот это твой последний вопрос. – Мафа автоматически выхватила из моих ослабевших пальцев черпак, снова наполнила его квасом и сунула мне. – Пей, да будем собираться.
Я, благодарно кивнув, сделала несколько глотков и, когда до меня дошло все сказанное ею, изумленно отстранилась.
– Откуда ты узнала, что я хочу пить?
Она тоскливо улыбнулась и пожала плечами.
– Мы же родная кровь. Почувствовала. А о Пепельном мне рассказал… твой Ник.
Решив, что у меня начались звуковые галлюцинации, я отставила ковш, сползла с полка на пол и так же безмолвно вышла за дверь.
– Эй, доню! – Она направилась следом. – Еще кваску?
Сделав над собой усилие, я помотала головой:
– Не. Не надо! Мне и так уже дурно, только не пойму, то ли от кваса, то ли от жары.
– Ну, ты посиди, отдохни! Может, чайку? Вот полотенце, укройся! – захлопотала тетушка. – А тебе неинтересно, когда Ник это успел?
– Что?
– Рассказать мне о Пепельном?
А может, и не галлюцинации…
– Интересно. Значит, вы… были знакомы? Раньше. – И тут до меня дошло. – А когда ты впервые говорила с ним через зеркальце… ты мне солгала? Ты уже его знала! А значит, и батя его тоже знал! Его, Ника, а не Пепельного! А почему тогда, на свадьбе, я вместо Ника видела лицо Пепельного? Почему он не открылся мне сразу? Тогда бы и не было никакого побега! И жили бы мы теперь душа в душу.
– Ладно. – Мафа накинула на себя махровый халат и уселась рядом. – Начну сначала. Но только коротко, а то нас уже на ужине заждались! В двенадцать лет меня отправили учиться в высшую школу магии. У сестренки не было магического дара, и ей прочили трон, а вот я должна была стать ее советницей плюс верховной ведьмой и защищать колдовством наше королевство. Вот тогда, можно сказать, я и познакомилась с Ником. Кто он такой, из какого рода – никто не знал, но порода чуялась за версту. Мы сразу стали друзьями. А еще вместе с нами учился парень, не падай, доня, из рода Веха. О чем уж таком он знал – мне неведомо, но вот эту страшилку про пришельца из мрака, к которому прилепилось имечко Пепельный, я запомнила навсегда. А еще этот Веха пугал нас тем, что Пепельный якобы заманивает в подземный мир самых лучших магов и забирает у них из памяти все хорошие заклинания, в надежде научиться побеждать сжигающее его пламя и получить возможность жить в мире людей. Вот он как-то и узнал, что дитя от смертной даст ему такой шанс.
– А почему Ника зовут Феникс? Он же вроде Никита? – Вопрос не по существу, но уж очень давно хотела спросить. – И сколько ему лет?
– За годки его ты меня не спрашивай! Маг выглядит так, на сколько он себя чувствует, а чувствует себя Феникс, видимо, неплохо! К слову сказать, он за все эти годы не больно-то изменился, – принялась пояснять тетя. – А что касается прозвища, так тут все просто! Из всех заклинаний у него лучше всего получались огненные.
– А почему отец знал Ника как Феникса, а боялся его, словно он Пепельный? Ведь не всегда же он ему в таком виде представал?
– Ты не поверишь! Путаница вышла, когда Ник попал под чары Пепельного да стал меняться. Отец, еще когда был бандитом, конечно, знал, что он мой друг, знал его в лицо, но считал, что имя ему – Никита Заречный. Поэтому, когда батя спас Феникса, он увидел не Ника, а Пепельного и дюже струхнул. А после называл его Феникс, как тот ему при встрече и представился, а сам считал, что это второе имя Пепельного. Рожа-то в огненных шрамах одна и та же! – Она задумчиво покосилась на меня и поспешно закончила: – Может, и путано, да вот и вся правда! Теперь надо думать, что с дитем Пепельного делать!
– С дитем Пепельного? – Может, я действительно перегрелась? – Ты и вправду решила, что я провела ночь с Пепельным?
– Ты сама мне это только что сказала!
– Я сказала, что увидела его лицо в луче лунного света! Но потом выяснилось, что это был Ник!
– Это он тебе сказал? – Мафаня прищурилась.
– Он не отрицал! А некоторые факты так и вовсе говорили сами за себя! – Нет, ну это уму непостижимо! Как можно подумать, что я могла перепутать Ника с уродом Пепельным? Но сердце снова царапнуло сомнение. А вдруг? А если он смог заимствовать внешность Ника и ненадолго превратиться в него, так же, как Ник превращается в Пепельного? Тогда… это катастрофа! Ведь я уверена, что отец моего ребенка – Ник! В таком случае все бы сработало на Пепельного, если бы я, конечно, понесла… Стоп, а это мысль! – Маф, а почему ты решила, что я беременна? Меня не тошнит, я ем все как слон, сплю так же!
– Меня смущает магия, которая начинает выплескиваться из тебя. Сильная спонтанная магия. – Тетя смерила меня задумчивым взглядом. – В нашем роду магический ген передается по женской линии. Впрочем, он может так и не проснуться, как в случае с моей сестрой, но если сила есть, она многократно вырастает именно в момент беременности. Уж поверь мне!
– Но ты никогда не была беременна! И что касается меня, этот факт под очень большим вопросом! – в отчаянии выпалила я. Не верю, не верю, не верю! Только не это! Только не так!
– Да, наверное, ты права! Все это просто догадки. – Мафаня поднялась, подхватила белоснежную рубаху и черную с красными цветами юбку, заботливо принесенную прислугой, и принялась одеваться. – Никаких фактов и подтверждений на сегодня нет. Вот завтра пойдем ко мне и тогда уже все точненько узнаем!
– А что будет, если ты окажешься права? Ты сможешь узнать, чей ребенок у меня под сердцем? – Я поискала глазами уже ставшие привычными холщовые штаны и рубаху, но так и не нашла. Наверное, мое тряпье унесли слуги. Вместо него на лавке лежали белый сарафан в синюю ромашку, кружевное белье и удобные плетеные тапочки. Я – дома!
– Попробовать можно, но не гарантирую! А нам рисковать с этим нельзя!
– В смысле?! – Я нахмурилась. Уж больно мне не понравился тон, каким Мафаня это сказала. – Что значит – рисковать?
– Я, кажется, тебе уже все объяснила! Даже больше, чем того требовалось! – Мафа оделась, сунула ноги в шлепки и остановилась у двери, поджидая меня. – Ребенок демона не должен появиться в нашем мире!
– Но и я тебе объяснила тоже! – Сердце зашлось в сумасшедшем беге. Как она может такое говорить? Я слышала страшные рассказы служанок о том, как женщины избавлялись от плодов случайных встреч при помощи ведунов. Что сказать… почти все они заканчивались трагично! – Если я все-таки беременна, запомни – мой ребенок от Ника! И никаких сомнений! Ты мне веришь?