Запрокинув голову, я поизучала постройки и подошла к воротам. Каменные башни оказались очень высокими, но время было к ним немилосердно: солнце и ветер порушили их острые шпили, выдолбили на месте бойниц уродливые провалы. Камни сторожевой стены тоже оказались испещрены оспинами дыр. Только ворота, на удивление, остались целыми, блестя на утреннем солнышке начищенной медью.
Странно!
Я подошла к выбоине в стене, до которой смогла дотянуться, и заглянула внутрь. Все, что я смогла разглядеть, это заросший травой двор, поленницу дров и кусочек стены замка, обвитой плющом.
Куда же это мы пришли?
Но додумать мне не дали. Меня накрыла тень.
– Ну, ты, мать, даешь! Нельзя же так, без предупреждения! И нас захватить забыла!
Я обернулась на голос и отступила, разглядывая взмокшего Афона, державшего на руках испуганно зажмурившегося Борьку.
– А не надо было меня бросать!
– Еще кто кого бросил! – парировал он, опуская на землю жеребца, и примирительно заговорил: – Мы же тебя специально дразнили! Сама же сказала, что у тебя колдовство спонтанно получается, вот мы и подмогнули!
Сообразив наконец, что полет закончен, Борька осторожно открыл глаза, затем сделал круг аллюром, видимо, чтобы доказать себе, что все еще живой, и напустился на меня:
– С тебя, хозяйка, пять мешков отборного овса за моральный ущерб! Я чуть не поседел! Пока летел в лапах этого звероящера – пять куч сделал!
– Да… жаль, врагов не было! Закидали бы навозом! – хохотнул Афон и тут же стал серьезным. – Практику тебе, Вась, надо! Хоть учитель из меня никакой, да все ж хоть что-то объяснить смогу! – Оставив за собой веское слово, он оглядел стену, башни и подошел к воротам. – Куда это нас занесло?
Я пожала плечами:
– Замок какой-то. Видать, давно брошенный стоит. Я в дырочку подглядела.
– А если он брошенный, почему ворота как новенькие? – Афон толкнулся плечом в медные створки так, что пошел гул. – И запертые?
– Ну, мало ли. Может, хозяева, когда уходили, решили их закрыть, на случай, если вернутся? – Я подошла ближе и тут же отпрыгнула, разглядывая появившееся прямо из запертой двери синюшное лицо призрака.
– Кто это тут буянит? Мой покой тревожит?
Мы дружно попятились, разглядывая, как из створки, точно прозрачная гусеница, появляется сурьезный бородатый дядька с крюками вместо рук. Оглядев нас пустыми глазницами, в глубине которых горели синие огоньки, он расстроенно покривился и сплюнул себе под ноги белесым клочком тумана, который тут же растаял.
– Ясно. Заморенная девица, одетая как мальчишка, мутант с крылышками и рыжая кобыла. За столько лет ни одного нормального тебе путника. Э-хе-хе!
От такого приветствия мы очнулись и разом возмущенно заговорили:
– Какой я тебе мутант?! Я чистопородный змей!
– Кобыла? Да за кобылу я тебе нос отгрызу!
– Заморенная? Сам ты заморенный! На себя посмотри!
– Еще и буйные! – констатировал бородач и вежливо поинтересовался: – Чего приперлись?
– Так это… – Афон решил взять на себя роль дипломата и шагнул вперед. – Заблудились мы, мил-человек. Не мог бы ты нас впустить отдохнуть с дороги? Мы ненадолго. Денек. Подумаем, куда дальше чапать, и уйдем. Завтра. Утром.
– Ага… – Радушный хозяин задумался и сделал неутешительный вывод: – Еще и дурни, каких поискать! Нет, не вопрос! Я-то завсегда не супротив компании, но обязан вас предупредить. Ночью здесь банда наша собирается, а они дюже практичные. Кобылу на шашлык пустят, тебя, девка, в служанки определят, ну а чистопородную нечисть, на радость местным колдунам, освежуют. – Озвучив радужные перспективы, он заботливо осведомился: – Не передумали еще до утра задерживаться?
Мы с Афоном переглянулись, и в диалог вступила я:
– А когда ваша банда изволит явиться? – Нет, перспективы, конечно, страшные, но тащиться куда-то снова, голодной и без сна, для меня сейчас было страшнее. – Может, мы успеем поспать пару часиков и что-нибудь съесть?
– Ага! Кобылу, например! – злопамятно фыркнул Борька, сел и покрутил копытом у виска. – Совсем, хозяйка, умом тронулась? Валим отсюда!
– А куда? А если мы к этой банде в лапы и привалим? – почесал чешуйчатую голову Змей и спросил у хозяина: – А сколько в банде человек?
Бородач задумался.
– Ну… если сегодня еще кого-нибудь убьют, то будет больше, а так с десяток живых и пару десятков мертвых.
– В смысле? Упыри, что ли? – Афон озадаченно нахмурился.
– Та не, всего лишь, как и я, – призраки, – успокоил тот. – Так что? Зайдете или скатертью дорожка?
Афон обернулся к нам:
– Думаю, надо отсюда ноги делать. А то реально беды не оберешься!
– Во! Правильно думаешь! – поддакнул бородач, подошел к двери и, прежде чем исчезнуть, бросил: – А то как-то раз один смелый в гости заходил. Думал книгой одной занятной откупиться: про все и обо всех, да один черт – сварили!
Мы с Афоном, не сговариваясь, бросились на штурм ворот.
– А ну стой там! Иди сюда!
– Открой! Мы согласны к вам в гости заглянуть!
Из двери снова появилась физиономия призрака.
– Самоубийцы, что ли?
– Да нет! – отмахнулась я. – Расскажи, что это за книга?
– А лучше покажи! – Афон попытался когтями вытащить хозяина за бороду, да только поймал клочок тумана и царапнул дверь.
Но тот оказался понятливым и наполовину появился сам.
– Ишь чего захотели! Накорми, развлеки… А вы сначала войдите!
– В смысле? – Мы опешили. – Так ты открой!
– А не могу! Слова тут нужны заветные, а я их всякому встречному-поперечному говорить не стану! – осклабился призрак, подумал и решил: – Только за плату.
– Зашибись! – не выдержал Борька. – За то, что нас сожрут, мы еще и платить должны?! Не! Вы как хотите, а я вас тут подожду. Попасусь.
– Ага, жирок нагуляешь! – фыркнул Афон и отрезал: – Нет! Если идем, то все вместе! Василек, дай денежку.
– Денежку? – Я похлопала себя по пустым карманам штанов. – А у меня нет денежек. Мы же убегали в спешке, лишь бы сбежать! Не до денежек было!
– А какую плату тебе, нежить заморская, надобно? – запоздало уточнил Змей.
– Так деньгу! Пойдет! – согласился призрак.
– Да на кой тебе деньга? Ты ж призрак! – Я попыталась воззвать к его логике. – Может… я тебе спою?
– Не. Самодеятельность я и так каждый день вижу, – отказался бородач. – А мож, танцы заморские? С раздеванием?
– Ах ты, призрачный пакостник! Уже, наверное, лет сто, как окочурился, а все туда же! – возмутилась я.
– Ты мне лишний срок не приматывай! – оскорбился тот. – Всего-то сороковник!
– А я бы тоже не отказался посмотреть… – Афон стыдливо потупился и тут же сдался: – Ну, на нет и суда нет. Тогда пойдем отсюда. И о той книжке ничего не узнаем. А правда, чего рисковать? Может, это какой-нибудь талмуд умных изречений, а не летопись Веха…
– Ага-ага! Так эту книгу тот пленник и называл, – хитро прищурился призрак.
Тут мое терпение лопнуло. Я сунула руку за пазуху и вытянула завернутую в ткань монетку.
– Вот! Такая пойдет?
Призрак задумался, разглядывая блеснувший на солнце кругляш, и тут я снова услышала:
«Ай, манама, сапсем ты дурак-дурак!»
– Кто это сказал? – Я оглядела грозным взглядом опешившего Афона, затем Борьку. – Кто меня только что дураком назвал?
– Приплыли! – Змей сочувственно положил мне лапу на лоб и констатировал: – Перегрелась. Хотя с чего? Утро же!
Я возмущенно дернулась, отстраняясь. Нет, если включить логику, этот голос не принадлежал ни Змею, ни Борьке. А когда я его впервые услышала в спальне отца, со мной была только кобылка. Так, может, это ее шуточки?
– Хозяйка, если бы я хотел тебя обозвать, то никак не дураком! На дурака ты не тянешь! – возразил Борька. Он на всякий случай отошел от нас на несколько шагов и теперь поглядывал на мое сумасшествие издалека.
– Знаете, а я вот что подумал… – Призрак тоже втянулся в ворота так, что осталась торчать только его борода да посверкивали синим огнем глаза. – А может, вы и вправду своей дорогой пойдете? Пущу вас, а вы мне замок порушите? Где моей банде жить потом?
«Эй, манама? Ты собралась отдать меня этому крюкастому? Дурак-дурак! Сапсем дурак!»
Я уставилась на поблескивающую на солнце монетку и поняла, что действительно схожу с ума.
– Это кто?
– Где? – Борька с Афоном понимающе переглянулись, а призрак совсем исчез. Видимо, от греха подальше.
– Говорит со мной кто? Таким противным голосом с гидайским акцентом.
Мои спутники дружно покачали головами:
– Не мы!
«Да я, это говорю, япона мама! Я – драхма, самим Саламаном заговоренная. И слышать меня может только тот, кто ко мне прикасается! Выбросишь – слышать не будешь, да только потом пожалеешь!»
У меня возникло стойкое желание зашвырнуть эту заговоренную «валюту» куда-нибудь подальше, но я сдержалась и медленно подняла взгляд на Афона.
– Это монетка со мной говорит!
– Артефакт, что ли? – тут же смикитил Змей. – И чего она тебе говорит?
– Да почти ничего! Дураком называет, а еще бананой какой-то! Ну и угрожает иногда еще. А может, ну ее? Говорит, Саламандра ее какая-то зачаровала! Давай отдадим ее призраку?
– Не-не-не! – Из ворот снова показался любопытный нос. – Не надо мне вашу фальшивку впаривать! Хотите в гости – ищите другую плату!
Я повертела в пальцах болтливую валюту, завернула ее в тряпицу и снова сунула за пазуху. Подумала и решительно отцепила подаренную мне Мафаней брошь. Память. От «мамы»… Специально надела ее вчера на ужин. Эх…
– Вот. Изумруды принимаешь?
Призрак проявился весь и жадно уставился на украшение.
– Настоящие?
– А то! – обиделась я, смерила взглядом его просвечивающуюся фигуру и ехидно поинтересовалась: – Как вот только брать будешь?
– Да легко! – не растерялся призрак. – Как войдете во двор, сразу увидишь колодец, вот прямо туда и бросай!
– А как нам войти-то? – спохватился Афон.
– А… совсем забыл. Скажите: «Зин-Зин, открой» – двери и откроются! – Призрак окончательно исчез.