– Ты что, уважаемый, совсем на солнышке перегрелся?! – взревел он, но, вспомнив о маскировке, видимо, решил, что одинокая женщина просто не может изобразить такой рык, прокашлялся и перешел на фальцет. – Смотри, как бы от такой жадности губы не треснули. А то всех забрызгает!
– Не нравится, уважаемая, никто не держит! – не остался в долгу толстяк, не сводя глаз с туго набитого кошеля Никиты, который он задумчиво подкидывал на ладони. – Желающих больше чем достаточно! Еще скажите спасибо за такую цену! Некоторым я и всю тысячу говорю!
– Спасибо. – Ник наконец решился, бросил ему кошель и уточнил: – И где наше место?
Смотритель подкинул мешочек, прикидывая количество монет, и, оставшись довольным, засеменил вперед, не забыв крикнуть нам:
– Шагайте за мной, да побыстрей!
Стражники выполнили приказ без разговоров, шагая за ним как привязанные, а мы решили не спешить и, не сговариваясь, набросились на Ника.
– Ты что – сдурел? – Афон выразительно покрутил длинным когтем у виска. – Да это вымогательство!
– Надо было сбить цену до пятидесяти золотых, и то он был бы рад! – Крутить у виска я не стала, но денег было жалко невероятно! Можно было бы не морочить голову с этим караваном, знай мы, что у Ника такой запас золота! И вообще, что за бред отдать сумму за стоянку каравана, в несколько раз превышающую возможный доход? Или я чего-то не понимаю? Да прежний Ник еще бы и у смотрителя стряс монеты только за то, что мы «почтили честью это захудалое местечко», только намекнув, что может сглазить всю эту богадельню к чертям свинячьим! – Зачем ты отдал ему столько, сколько мы, возможно, и не заработаем! К тому же мы до сих пор не знаем, что лежит в большей части баулов! А вдруг там какая-нибудь ветошь? Все же это караван гулей, а не людей! Ник, зачем так рисковать?
Вопрос – откуда у него такие деньги? – я предпочла не задавать. Мало ли… Вдруг мне не понравится ответ!
Вопреки ожиданиям, Никита не стал ничего доказывать и объяснять, только обвел нас с Афоном задумчивым взглядом и пошел вслед за барыгой, припрыгивающим от привалившего счастья. Верблюды послушно направились за ним. Процессию завершал впряженный в телегу мул. Дождавшись, когда тот пройдет, Борька не выдержал и, опасливо косясь на караван, уходящий в тень высоких пальм, трагичным шепотом заявил:
– Одно из двух! Или Ник сошел с ума, сидя в том Пекельном царстве, или он грохнул Пепельного и сам стал королем. Иначе откуда такая тяга к сумасшедшим тратам? Он же был нищим! Он должен знать цену деньгам!
Мы с Афоном переглянулись.
– Я бы выбрал предположение о том, что он завладел троном Пепельного и добрался до его казны! – хмыкнул Змей.
– Согласна! Выбирать то, что он сбрендил, я не хочу! – подбоченилась я. – И вообще! Мало ли зачем он так поступил? Он всегда был себе на уме и все просчитывал на несколько ходов вперед! И щедрость тоже была в числе его добродетелей!
– Может, к тебе он и был щедрым! – пожал плечами Афон. – Но я бы не отказался вывести его на честный разговор. Согласись! Он с нами уже полдня, а обстоятельного рассказа о его приключениях мы так и не услышали!
– Интересно, когда? Мы весь день были заняты! – Понимая, что от предположений друзей на сердце стало еще беспокойнее, я тронула Борьку пятками, принуждая догонять караван.
– Заняты? Интересно, чем? Похрапыванием в седле? – не унимался Змей. – Ну, так я тебе скажу! Пока ты спала, я задал ему пару-тройку вопросов, но в ответ получил только: «Прошу, не сейчас!» Может, ты мне ответишь? Неужели так трудно ехать верхом на верблюде и говорить?
– А если ему не хотелось говорить? – Я грудью встала на защиту Ника. – Со мной он, между прочим, очень душевно поговорил!
– Ну конечно! Кто я такой… – Змей окончательно надулся и больше не проронил ни слова, пока мы не достигли каравана.
Смотритель базара хоть и оказался невероятным сквалыгой, но дело свое знал и выделил самую «урожайную» часть базара: в теньке, рядом с небольшим бассейном, к которому тут же припали верблюды, и неподалеку от шатра бродячих комедиантов, где постоянно скапливался народ.
– Может, господа хотят нанять торговца на время праздника? – Толстяк явно рассчитывал на дивиденды и не торопился уходить.
– Нет!
– Сами справимся! – Мы с Афоном выпалили почти одновременно, но ответ Ника снова нас обескуражил:
– С удовольствием!
– Вот и чудненько! – Толстяк потер руки. – Сейчас приведу! Их работа будет вам стоить двадцать процентов от выручки!
Видимо, боясь, как бы заморские простофили не передумали, смотритель, не дожидаясь охранников, бросился бежать со всех ног и быстро затерялся в толпе. Те растерянно переглянулись и, бренча оружием, нехотя направились за ним.
– Никита! Что с тобой?! – Я спрыгнула с Борьки и подошла к нему. – Если ты мне сейчас же все не объяснишь, я…
Угрозы, идущие на ум, были одна страшнее другой, поэтому я даже замолчала, выбирая любимому кару. Ник воспользовался моим замешательством и вдруг резко выкрикнул:
– Успокойся! Успокойтесь все! – Он обвел взглядом нашу маленькую компанию, а после едва слышно произнес: – Золото ненастоящее! Пока я был в плену у Пепельного, я многому научился. А наемная сила нам нужна для того, чтобы освободить время, нужное для поисков книги! Ну, и чтобы заработать денег! Ясно?
– Ненастоящее? – От такой новости я даже подержалась за голову. – А если обман раскроется? Как бы нас из города не вышвырнули! – Ох, не было печали! Теперь даже не знаю, что было бы лучше: видеть Ника правителем Пекельного царства или считать его сумасшедшим!
– Не раскроется! – Он улыбнулся мне одними губами. – Точнее, обязательно раскроется, когда мы будем отсюда очень далеко!
– Фух, хвала богам! – Афон поднял глаза горе. – Узнаю старого Ника! А я уж было что только не передумал! Даже, грешным делом, была мыслишка, что тебя подменили!
– Это не так просто сделать! – Никита усмехнулся и указал подбородком на возвращающуюся процессию. – А вот и наши продавцы!
– Мое почтение, уважаемые, а это снова я! – Смотритель подкатился к нам яблочком, сверкая белозубой улыбкой. – Вот, привел служить вам всю мою семью. Три жены, три тещи и пять дочек. И как уговаривались – двадцать процентов от проданного каждому за день.
– А вы уверены, что мы договаривались именно так? – Никита нахмурился, буравя его рентгеновским взглядом.
Толстяк запаниковал.
– Конечно! Поэтому я и привел всю семью в знак гарантии! Вы можете быть спокойным за ваши товары и их реализацию! Поверьте, ни одна пылинка не улетит бесплатно, а дочки будут созывать народ. И всего-то за каких-то двадцать процентов!
– Хм… – Ник сделал вид, что задумался, и с каменным лицом кивнул. – Хорошо! Только двадцать процентов на всех! А сейчас приступайте к распаковке и продаже немедленно. Мы будем приходить каждый вечер перед заходом солнца, забирать выручку и рассчитываться с вашей милой семьей!
Бросив ему поводок верблюда, Никита взял под уздцы Борьку, кивнул Афону и направился к выходу.
Следующим нашим шагом по завоеванию Кейфира стали поиски мало-мальски сносного жилья, и они на удивление быстро закончились, едва мы подошли к караван-сараю, стоявшему неподалеку. Открыв высоченную створку дверей, выполненных в форме арки, Афон шагнул в тень, царившую под сводами высокого здания, и тут же выскочил назад.
Следом за ним вышел черный, как ночь, великан.
– Чем могу помочь, почтенные?
Змей, сообразив, что его не будут кушать, по крайней мере сейчас, развернулся, и, во все глаза разглядывая привратника, только и смог выдавить:
– А… Э… Вах-вах!
– Уважаемый ифрит! Нам бы покои с двумя спальнями, баней и садом. А заодно накормите и почистите нашу лошадь. Мы планируем задержаться на пару дней, – и Никита, с гордым видом принца Потапа Хрендера, протянул чернокожему великану увесисто звякнувший мешочек, раза в два побольше, чем тот, что получил от него смотритель базара.
Подкинув на ладони мешочек, ифрит расплылся в клыкастой улыбке.
– Прошу, мои господа! Входите! А я лично прослежу, чтобы вы и ваш жеребец ни в чем не нуждались! – Он что-то зычно крикнул в темноту «дворца». Затем снова влюбленно нам улыбнулся и распахнул дверь пошире. – Прошу. Мои помощницы проводят вас до ваших апартаментов!
В покоях мы оказались еще через несколько минут. Едва мы вошли под высокие своды караван-сарая, как раскосые красавицы в количестве трех штук принялись ворковать нам что-то на своем тарабарском, но мы с Афоном ничего не смогли им ответить, так как безуспешно пытались закрыть рты. Громоздкие диваны, фонтаны, невысокие пальмы, приглушенный свет придавали этому мрачному залу толику трагизма и помпезности. Позолоченная лестница винтом уходила вверх, скрывая от нас то, что находилось на следующем этаже. Ничего, что немного темновато, зато так изысканно и величественно, будто мы действительно попали в сказочный дворец.
Сообразив о некой своеобразности гостей, девушки замолчали и столпились в сторонке, терпеливо дожидаясь, когда у нас закроются рты и хоть немного вернутся в нормальное состояние глаза. Точнее, мой рот и глаза. У Афона под паранджой не сильно-то можно было что-то разглядеть, а вот Никита вел себя так, будто отдыхал в хоромах этого клыкастого чернокожего дяди как минимум раз в неделю.
Наконец, когда нам надоело вертеть головами, Ник подошел и аккуратно подтолкнул нас с Афоном к девушкам, сказав одно-единственное слово:
– Поторопитесь.
Заметив мой настороженный взгляд, они снова призывно заулыбались и направились вверх по лестнице, останавливаясь едва ли не на каждом шагу, чтобы убедиться, что мы идем за ними.
Вот это дрессировка!
На втором этаже оказался огромный зал, вмещавший в себя всего шесть номеров. Вот только я и подумать не могла, что это были за номера!
Девушки остановились у третьей двери, за которой, как выяснилось, нас ждал огромный зал. Он делился на несколько зон. Зеленую зону, где в горшках росли самые натуральные фруктовые деревья, цвели невероятные цветы, летали бабочки, пели птицы, а сквозь стеклянный потолок лились самые настоящие лучи жаркого солнца. Синюю зону, где искрился чистой водой большой круглый бассейн, в котором плавали, поблескивая чешуей, небольшие ленивые карпы. И зону Уюта, где на мягких длинношерстных коврах расположились возле пылающего камина небольшие удобные диванчики.