Почему она продолжает беспокоиться? Теперь это почти не важно, и уж точно никто ничего не сможет доказать. Сара постаралась выбросить все из головы и сосредоточиться на главном – на свадьбе дочери. Однако все и так шло будто само по себе. Не было той истерии, которая обычно сопровождает большинство свадеб. В конце концов, у них был богатый опыт: поместье Писбрук уже несколько лет имело лицензию на проведение свадеб, это была одна из статей их доходов, так что свадьбу организовать они умели. К тому же Элис не была взбалмошной и требовательной невестой. Вовсе нет. Для Элис было важно, чтобы все, кого она любит, были рядом, чтобы было достаточно шампанского, чтобы всем хватило торта, и тогда можно считать, что день прошел идеально.
«Я не хочу суеты и свадебных подарков, мама. Ты ведь знаешь, я все это ненавижу. Это же прекрасно – выходить замуж дома, среди своих. Что может пойти не так? Мы сделаем это даже с закрытыми глазами».
Элис. Ее кровинка. Элис, которая относилась к жизни как к одному длинному выходному дню. Элис, чье сияние притягивало всех и чья улыбка никогда не угасала. Сара не могла не гордиться своей дочерью, ей хотелось ее оберегать. Хотя Элис вполне могла позаботиться о себе сама. Она была очаровательна. Она уверенно шла по жизни, этакая пышечка, всегда в обтягивающей рубашке поло, джинсах и спортивных туфлях «Дюбарри», с распущенными и растрепанными светлыми волосами, без макияжа, с румянцем на щеках, постоянно спеша перейти от одного дела к другому.
Сара, конечно, немного волновалась, когда Элис уехала учиться в сельскохозяйственном колледже, – в конце концов, она была наследницей поместья, так что это казалось логичным, но она с треском проваливала экзамены два года подряд. Она никогда не была старательной ученицей, и этот курс оказался ей не по силам. Конечно, было слишком много вечеринок, но другие студенты, похоже, как-то справлялись.
Элис вернулась домой, принялась за работу, и внезапно стало совершенно ясно, что управление поместьем – это то, для чего она создана. Она понимала, что и как нужно делать, обладала кипучей энергией и внутренним чутьем на то, что может сработать и чего хочет публика. Местные жители каким-то образом чувствовали себя причастными к поместью, как будто оно принадлежало им. Элис была идейным вдохновителем переоборудования каретного сарая на конюшенном дворе в сувенирную лавку, где продавались красивые вещи, бесполезные, но такие желанные, и одновременно в чайный салон, где подавали легендарные фруктовые булочки размером с кулак. И у нее получалось блестяще организовывать разные мероприятия. За последний год у них прошли опера под открытым небом, охота за пасхальными яйцами и распродажа старых автомобилей и запчастей. На будущий год Элис подумывала организовать летний лагерь для детей: «Гластонбери встречает Энид Блайтон».
Самым волнующим событием, конечно, была ее собственная свадьба, которая должна была состояться в конце ноября. Летом она не могла выйти замуж, потому что они были слишком заняты организацией свадеб для других.
«Так или иначе, – сказала Элис с присущим ей оптимизмом, – я предпочитаю зимние свадьбы. Мороз, снег. Куча еловых лап и свечей!»
Она собиралась замуж за Хью Петтифера, симпатичного менеджера, занимающегося инвестициями, который заставлял трепетать девичьи сердца, когда мчался по улицам города на белом спортивном автомобиле, перемещаясь между офисом и очередным матчем по поло.
Если у Сары и были сомнения насчет Хью, она никогда их не высказывала. На первый взгляд он был идеален. И совершенно очарователен. Она полагала, что ее настороженность вызвана материнской потребностью защитить дочь. У нее не было никаких доказательств того, что Хью что-то скрывает. Его манеры были безупречны, он участвовал в семейных мероприятиях, был заботлив, а если и развлекался, то не более, чем все друзья Элис и она сама. Они были молоды, красивы и богаты, почему бы им не веселиться? К тому же Хью много работал. И зарабатывал хорошие деньги. Он не был нахлебником. Да и в любом случае от Бэзилдонов он бы не получил особой выгоды. Как часто бывает, они держали деньги в акциях, а на руках имели не так чтобы много. Если уж говорить начистоту, они нуждались в Хью больше, чем он в них.
Так что Сара хранила сомнения по поводу Хью при себе. Она должна была привыкнуть не думать об этом. Элис выросла, и пришло время отпустить ее. Сара по-прежнему собиралась принимать самое активное участие в жизни поместья, зная, что без нее оно может развалиться, но у нее была своя жизнь. А Элис лучше жить с мужем, который разделит с ней заботу о будущих детях. Сара знала, что Элис может справиться и сама, но все-таки, надо признать, деньги очень облегчают жизнь, особенно когда речь идет о материнстве.
– Я поставлю ворота, хорошо?
Голос Диллона испугал Сару и вернул к реальности.
– Да. И повесь какой-нибудь замок. Думаю, там не очень безопасно. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь упал и переломал себе ноги.
Диллон кивнул и с интересом посмотрел на нее. Сара сделала вид, что что-то чертит на схеме посадок. Она не могла взглянуть ему в глаза. «Он знает», – подумала она. Как бы ей хотелось поговорить с кем-нибудь об этом, но она понимала, что тайны надо хранить. И если вы не способны сохранить собственные секреты, то как вы можете доверить их кому-то другому?
– Точно. – Диллон поднялся. – Пожалуй, я пойду. Теперь темнеет рано. Дни становятся короче.
– Иди.
Сара не знала, что хуже – дни или ночи. Днем она могла отвлечься на разные дела, но ей приходилось притворяться перед всеми, от Ральфа и Элис до почтальона, что все в порядке, и это отнимало много сил. Ночью же ей не нужно было притворяться, и она проваливалась в сон, но спала плохо, поскольку не могла контролировать свои сновидения. И когда он появлялся в ее снах, она просыпалась с мокрыми от слез щеками, сдерживая рыдания. Пыталась не разбудить Ральфа, потому что… ну что бы она ему сказала? Как бы объяснила, о чем горюет?
Она вздохнула и взяла еще одну печеньку. От постоянных мыслей о нем у нее болела голова, как будто в ней днем и ночью крутилась стиральная машина, заполненная мыслями, страхами, переживаниями, которым не было конца.
И она скучала по нему. Как же она по нему скучала!
Сара взяла пустые кружки и отнесла на кухню. На кухонном столе лежала газета «Писбрук адвертайзер». Должно быть, ее читал Ральф или кто-то из персонала. Сара держала кухню открытой для своих работников, потому что понимала, что для людей важно ощущать себя частью семьи. Кухня была огромной и выходила во внутренний двор, так что персоналу не нужно было ходить через дом. В офисе, чайном салоне, сувенирном магазине и на территории поместья работало чуть меньше дюжины сотрудников. Обычно к пяти часам все они уходили домой, так что это было не слишком обременительно и, если подумать, приносило свою пользу.
Сара опустила взгляд на газету. На левой странице была его фотография. Его чудесное лицо, добрая улыбка, узнаваемая прическа, волосы с проседью.
«Поминальная служба по Джулиусу Найтингейлу».
Она села за стол и перечитала объявление. Перед глазами все плыло. Она знала о похоронах, – в конце концов, город был маленьким. Да, он был маленьким, но вход на поминальную службу был открыт для всех. Любой, кто хотел выступить с чтением или поминальным словом, должен был подойти к Эмилии в магазин.
Поминальное слово? Нет, она не сумеет начать говорить. Или остановиться. Разве можно выразить словами, каким замечательным он был? Сара чувствовала, как на нее надвигается огромная волна горя, неудержимая, беспощадная. Она уставилась в потолок, глубоко дыша и стараясь не разреветься. Она так устала быть сильной, так устала бороться с собой. Но надо было держаться. В любой момент кто-нибудь мог войти.
Она взяла себя в руки и снова взглянула на страницу. Стоит ли ей туда идти? Нужно ли? Не будет ли это выглядеть странно? Все в Писбруке знали Джулиуса. Они пересекались на обычных для небольшого городка мероприятиях. В роли «хозяйки поместья» Сара посещала похороны и поминки людей, которых почти не знала, просто из вежливости. Никому не покажется странным, если она придет на поминки Джулиуса.
Но если она не сдержится и зарыдает – а именно это ей и хотелось сделать, – то это действительно покажется странным.
Как бы она хотела, чтобы он был здесь, чтобы она могла посоветоваться с ним! Он всегда знал, как правильно поступить. Она представила, как они лежат, свернувшись калачиком на диване. Как она по-кошачьи льнет к нему. Рядом с ним она чувствовала себя котенком, нежным, ласковым и игривым.
«Пойти к тебе на поминки?»
И в ее воображении он повернулся к ней с озорной улыбкой. «Черт возьми, почему бы и нет, – будто ответил он. – Кому, как не тебе?»
Глава 5
Джексон с ужасом ждал встречи с Яном Мендипом.
«Встреча» звучало несколько формально. Скорее это можно было назвать «дружеской беседой». У него на кухне. В очень неформальной обстановке. Ян собирался кое-что ему предложить.
Джексон подозревал, что для этого снова придется делать то, чего делать он не хотел. Нарушить все обещания, которые он себе давал относительно того, чтобы набраться наконец смелости и вырваться из лап Яна. Однако другого выхода он не видел. У него не было ни дипломов, ни рекомендаций, ни богатого отца, как у многих его школьных приятелей.
Вот в чем беда этого района, думал Джексон, усаживаясь за барную стойку у Яна на кухне. Ты либо чертов богач, либо нищий. И если раньше он был полон честолюбия и оптимизма, то теперь смирился с тем, что ему придется довольствоваться крохами и быть на побегушках у Яна Мендипа. Он уже давно растерял свои амбиции. Самое неприятное заключалось в том, что все это произошло по его же вине. У него были те же возможности, что и у Мендипа, то есть никаких. Просто он вовремя не воспользовался своим шансом.
Джексон оглядел кухню: белые блестящие шкафчики, холодильник для вина со стеклянными дверцами, заставленный дорогими бутылками шампанского, тихая музыка, льющаяся непонятно откуда. На кухне стояла огромная ароматическая свеча, источающая дорогой аромат, и она действительно была дорогой. Мия хотела такую, а Джексон не понимал, как вообще кому-то в голову приходит тратить сотни фунтов на свечи.