Он запнулся. Сара взяла его за руку и крепко сжала. Ему тоже нужна была поддержка. Он взглянул на нее с удивлением и благодарностью, и она вдруг остро осознала, что уже довольно давно у них не было никаких физических контактов. Это не было каким-то продуманным решением, просто так сложилось со временем. Сара на мгновение задумалась, заметил ли он вообще, что они охладели друг к другу. И почувствовала сожаление и вину.
Дверь открылась, и они замерли в ожидании; Сара сжала ладонь Ральфа. Теперь, когда она прикоснулась к нему, ей захотелось быть рядом. Они стояли, сжимая в руках стаканы с чаем, и смотрели на молодого врача в бордовой униформе.
Он улыбнулся:
– Мистер и миссис Бэзилдон?
Они кивнули, боясь пошевелиться. Было непонятно, что кроется за его улыбкой. Приветствие или соболезнования? Если бы были плохие новости, он ведь не стал бы улыбаться?
– Боюсь, ситуация не из простых. – Врач нахмурился. – Но есть и хорошие новости: мы сделали МРТ мозга, и, похоже, серьезных повреждений нет. Будем наблюдать. Полной уверенности нет. Кровотечение может появиться спонтанно. Но на данный момент все в порядке.
– Слава богу! – Сара прислонилась к Ральфу, обмякнув от облегчения.
– Не все новости такие хорошие. Левая нога в очень плохом состоянии. Множественные переломы, нам придется оперировать и скреплять осколки. Операция малоприятная. Ходить как раньше она будет не скоро. Потребуется реабилитация. Работа с физиотерапевтом…
– Посоветуйте нам самого лучшего, – сказала Сара. – Мы заплатим сколько нужно.
Бог знает как, но деньги они найдут. Продадут какую-нибудь картину. Она бы и душу свою продала, если бы это было необходимо.
– Вам пока не нужно об этом беспокоиться. Сейчас она в надежных руках. Хотя это еще не все.
Он откашлялся, и Сара посмотрела на него. Почему-то она поняла, что сейчас будет самое страшное.
– У нее сильно порезано лицо. Особенно на левой щеке. Возможно, придется прибегнуть к пластической операции.
– Боже… – выдохнула Сара. – Она в ноябре выходит замуж.
– Мы сделаем все возможное. – Врач помолчал. – Послушайте, предстоит много работы, мы еще не знаем, в каком порядке будем оперировать… Но в некотором смысле ей очень повезло…
– Повезло?
Сара замолчала, потрясенная. Ее красавица Элис, которая вообще не обращала внимания на свою красоту…
– Надо рассказать Хью, – сказал Ральф. – Он вышел подышать. Сказал, что плохо себя чувствует после аварии. Но, скорее всего, он пошел покурить.
При упоминании Хью Сара напряглась:
– Это он во всем виноват.
– Дорогая, это был несчастный случай. Гололед…
– Да-да, – с сомнением произнесла Сара.
– Наверное, это ужасно. Представь, что он чувствует.
– Он слишком быстро ездит. Я знаю, как он гоняет.
Саре не раз приходилось притормаживать, чтобы разъехаться с Хью на узкой дороге, ведущей в поместье.
– Он еще мальчишка.
– Как ты можешь так говорить?
– Ну перестань. Мы должны радоваться, что у нее нет черепно-мозговой травмы…
– Как только ее привезут с рентгена, вы сможете с ней увидеться, – сообщил врач.
– Она будет как новенькая. Я точно знаю, – сказал Ральф. – Она очень сильная. – Он выдавил из себя улыбку. – Как и ее мама.
Наконец появился Хью, от которого несло табаком и мятной жвачкой. Он неуверенно улыбнулся. Он боялся Сары, и не зря.
– Медсестра только что сказала мне. С ней все будет в порядке…
Сара резко оборвала его:
– Ты гнал машину!
– Сара! – Ральф поднялся со стула.
Хью опустил глаза и вздохнул.
– Я знаю, – тихо сказал он. – И никогда себе этого не прощу. Но в пабе произошел небольшой инцидент. Я пытался как можно быстрее отвезти Элис домой.
– Что значит «инцидент»?
В «Белой лошади» иногда происходили потасовки. Не часто, но после нескольких кружек пива бывало.
– Садовник ваш… Он вел себя немного… агрессивно.
– Диллон? – недоверчиво переспросила Сара.
– Да, – ответил Хью. – Мне следовало бы разобраться с ним на улице, но я не хотел неприятностей.
– В каком смысле «агрессивно»? Это на него не похоже.
– Люди, когда выпьют, меняются. – Хью сделал страдальческое лицо. – Думаю, он неравнодушен к Элис. Так неловко… Он преследовал нас. На своей машине. Я выжал газ, чтобы оторваться от него. Чисто инстинктивно.
Сара покачала головой:
– Я тебе не верю. Диллон не стал бы подвергать Элис опасности.
– Уверяю вас, что так и было.
– Хорошо, он поехал за вами, а что потом? Что он собирался делать дальше?
Сара пристально смотрела на Хью. Тот пожал плечами:
– Не знаю. Ударил бы меня? Наверное, он перебрал. Может, мне стоило вызвать полицию. Может, его бы за руль не пустили. Оглядываясь назад, я понимаю, что так и следовало поступить…
– Я не думаю, что это правда.
Ральф шагнул вперед:
– Дорогая, сейчас не время.
Хью притворился расстроенным:
– Простите меня. Я пытался защитить Элис. Да, я надавил на газ…
– Значит, виноват ты.
– Сара, мы не на суде.
– Я хочу разобраться в том, что произошло. И я не уверена, что Диллон имеет к этому отношение. Это совершенно на него не похоже.
Ральф и Хью понимающе переглянулись.
– Сара, – сказал Ральф, – ты всегда видишь в людях только положительные стороны.
– Не во всех. – Она перевела взгляд на Хью. – Я не всегда и не во всех вижу только положительные стороны.
Хью попытался широко улыбнуться:
– Послушайте, мы все немного расстроены. Так и должно быть. Самое главное, что с Элис все будет хорошо. Давайте не забывать об этом.
– Все будет хорошо? – вспылила Сара. – У нее на всю жизнь останутся шрамы!
– Сара! – Ральф повысил голос. – Это делу не поможет.
Дверь распахнулась, и появилась медсестра. Она улыбалась.
– Если хотите, можно зайти к Элис, но только на пять минут…
– Пойду только я, – отрезала Сара. – Хочу увидеть ее. Три человека – перебор.
Ни Хью, ни Ральф не осмелились ей возразить.
Элис лежала на кровати в палате интенсивной терапии, такая маленькая, вся в бинтах, проводах и кровоподтеках. Сара едва ее узнала. Даже голос ее дочери превратился в хрип.
Сара не хотела ничего говорить. Не хотела устраивать драму. Она вообще не любила драмы. Перепалка на повышенных тонах в комнате ожидания была единственной за многие годы. Сара была воплощением спокойствия, воспитания, благодушия, безмятежности.
Она взяла в руки маленькую ладонь Элис, ту, где не стоял катетер, и нежно погладила ее, прошептав:
– Бедная моя!
– Насколько все ужасно? – спросила Элис. – Я не могу пошевелиться, и у меня раскалывается голова. Мысли путаются…
– Ты немного повредила лапку, – ответила Сара. – Придется пришить ее обратно.
Она сглотнула. Смотреть на лицо Элис было выше ее сил. Она не могла сказать дочери про лицо. Пока не могла.
– Нам придется все отменить, да? Свадьбу? – Голос у Элис дрожал.
Сара уставилась в пол. Ей хотелось сказать «да». Отмена свадьбы стала бы ответом на все вопросы. У Сары было плохое предчувствие насчет Хью. Но она не хотела расстраивать Элис, потому что это означало бы, что все очень серьезно. Возможно, так оно и есть, но Элис уже достаточно пережила. Хватит с нее плохих эмоций.
– Сейчас нам не стоит об этом беспокоиться. До этого еще далеко.
Она вдруг почувствовала себя совсем бессильной, слабой. Но не хотела плакать в присутствии Элис.
– Что же произошло, дорогая?
– Я не знаю. Не могу вспомнить. Нас было много. В пабе…
– Там был Диллон?
– Диллон? – Элис попыталась вспомнить. – Возможно.
– Они с Хью поссорились?
– По-моему, нет.
– А Хью говорит, что да.
Элис покачала головой:
– Я помню, мы делали «егерский поезд»…
Сара не стала настаивать. Она не хотела, чтобы Элис расстраивалась.
– Хочешь, папа зайдет?
– Да. Прости, мамочка.
– Простить? Господи, за что?
Ее дочь изо всех сил пыталась что-то вспомнить. Наконец она ответила:
– Не знаю. – И ее глаза наполнились слезами.
В восемь часов утра Сара и Ральф вернулись в поместье. Медсестра в больнице настояла на том, чтобы они все-таки уехали; она несколько раз повторила, что за Элис внимательно присматривают и что они будут только мешать всем, если останутся.
Хью отправился к приятелю. Он совершенно справедливо полагал, что пока ему лучше не попадаться Саре на глаза.
Сара опустилась на стул за кухонным столом. Со вчерашнего утра, когда она сидела здесь и готовилась к поминкам Джулиуса, прошла, казалось, целая вечность. Никто не знает, что ждет его в следующий момент.
– Приготовить омлет? – спросил Ральф.
Она отрицательно покачала головой. Ей была невыносима сама мысль о еде.
– Тебе нужно поесть.
– Не сейчас. Правда. Я просто не могу.
– Тогда чай. – Он взял чайник и поставил его на плиту. – Тот больничный чай, наверное, был изготовлен из отходов производства.
Как он может говорить о таких мелочах?
Сара посмотрела на комод у противоположной стены, и ее взгляд упал на подставку для яйца, принадлежащую Элис. Много лет назад, когда Сара была маленькой, эта подставка принадлежала ей: чашечка на ножке с персонажем из мультика «Дорогу Нодди», с крохотной голубой фетровой шляпкой-колокольчиком, чтобы яйцо оставалось теплым. Она подумала о всех вареных яйцах, которые приготовила для своей дочери.
Ее охватило ощущение безысходности. Горе вот-вот готово было обрушиться на нее. И на этот раз ей не придется скрывать чувства. На этот раз она позволит горю заполнить ее сердце. Сегодня она прошла через все. Шок. Страх. Гнев. Ярость. Беспокойство. Облегчение. Потом еще больше беспокойства, сомнений, страха, тревоги… Слишком много.
И ко всему прочему, пребывание в больнице напомнило ей о том дне, когда она прощалась с Джулиусом. За две недели до его смерти. Она пришла навестить его в палате, принесла ему новую книгу Иэна Рэнкина, которую собиралась почитать ему, потому что у него постоянно мутнело в глазах и он не мог сконцентрироваться.