– Не знаю, что и сказать. – Эмилия неуверенно рассмеялась. – Скорее всего, я бы даже не заметила. Вам бы это сошло с рук.
– Но я не хотела, чтобы мне это сошло с рук. Я должна была вернуть альбом. Чтобы напугать себя. Я даже подумала, не схожу ли я с ума. Это такой глупый поступок. – Она робко и немного испуганно улыбнулась Эмилии. – Если вы считаете, что надо вызвать полицию, то вызывайте. Я это заслужила.
– Конечно же нет. Вы вернули альбом. Воры так себя не ведут.
– Так себя ведут люди, которым нужна помощь. Вы это хотите сказать?
– Не знаю.
– Спасибо, что отнеслись ко мне с пониманием. – Беа подумала, что вот-вот расплачется. – Я сама себя не узнаю. Черт. Простите. Я сейчас заплачу. Нет, не заплачу.
Она фыркнула и сглотнула, то ли смеясь, то ли всхлипывая, но затем взяла себя в руки.
Эмилия была заинтригована, но и обеспокоена.
– С вами все в порядке?
Беа схватилась за ручку коляски. Ей было трудно говорить.
– Мне казалось, что да. Но возможно, что и нет. Так трудно было. Все это… материнство. И… отсутствие работы. Переезд в деревню, чтобы «прожить свою мечту». – Она заводилась все больше. – Понимаете, мне целыми днями нечем заняться. Кроме, знаете ли, пюре из моркови и смены подгузников.
Она посмотрела на Мод. Та безмятежно улыбалась.
– Нет, я люблю Мод. Конечно люблю.
– Не могу представить, на что это похоже, – подхватила Эмилия. – Надеюсь когда-нибудь узнать.
– Это прекрасно. Но… – Беа судорожно глотнула воздух. – Не следовало бы такое говорить.
– Скучно? – предположила Эмилия.
– Да! И конечно, это самое важное занятие в мире, и все такое, и я должна быть благодарна, потому что у меня есть подруги – и не одна, – которые пытаются забеременеть уже целую вечность, но у них ничего не получается. Но… – Она посмотрела на Эмилию и в недоумении покачала головой. – О господи. Я пришла сюда не для того, чтобы перекладывать на вас свои проблемы. Простите. Не понимаю, что со мной происходит. Я почти никого не знаю в этом городе. А вы выглядите такой… приветливой. Как будто можете меня понять.
Эмилия не знала, что на это ответить.
– Спасибо. Разумеется, я могу вас понять. – Она положила руку на альбом. – Я положу его обратно в стопку, и мы больше никогда не будем об этом говорить.
– Это так неправильно – воровать в книжном магазине…
Эмилия погрозила ей пальцем:
– Забыли.
Беа выпрямилась и послушно кивнула:
– Спасибо. Спасибо, что поняли меня. Как идут продажи?
– Честно говоря, я в панике.
– Почему? Мне кажется, что это самая спокойная работа в мире. – Беа огляделась. – Я бы с удовольствием проводила здесь дни напролет.
– Да, но каждый день мы теряем деньги.
– Люди воруют и все такое. Еще бы не терять.
Молодые женщины рассмеялись.
– Чем вы занимались раньше? До рождения ребенка? – сменила тему Эмилия.
– Работала арт-директором. В журнале «Харс».
– Ух ты! Обожаю «Харс». Я бы хотела жить так, как там показывают.
– Именно поэтому у них такие тиражи.
Приглядевшись к Беа, Эмилия подумала, что та похожа на девушку с обложки «Харс». Красивая, модная, с идеальным ребенком. И вероятно, умная. «Харс» был одним из самых продаваемых женских журналов о стиле жизни. Он диктовал современной женщине, желающей быть хоть немного стильной, что именно она должна повесить на стену, положить в тарелку или посадить в горшок, чтобы отразить дух времени в дизайне интерьера, кулинарии и садоводстве. Так что же пошло не так?
Беа пожала плечами:
– Ну вот. Я вернула книгу и обещаю, что больше никогда не появлюсь у вас.
– Что за глупости! – Эмилия чувствовала, что ей нравится Беа с ее самоуничижительной честностью. – И вообще, возможно, вы сумеете мне помочь.
– Я? Вам?
Эмилия улыбнулась:
– Да. В качестве наказания. Помочь советом.
– Каким?
– Мне нужно тут все переделать. Сделать магазин привлекательным для более широкого круга покупателей. Но я понятия не имею, с чего начать. И самое главное, у меня нет денег. Может, вы подскажете мне что-нибудь?
Уперев руки в боки, Беа усмехнулась:
– А взамен вы, значит, на меня не донесете?
– Что-то вроде.
Беа медленно огляделась вокруг:
– Мне здесь нравится. В магазине отличная атмосфера. Теплая и приятная обстановка. Но он немного… – Она поморщилась.
– Нафталиновый? Древний? – подсказала Эмилия.
– Не древний, нет. Мне нравится, что он немного старомоден. Однако кое-что можно сделать. Сохранить дух, но сделать чуть более современным. Чтобы легче дышалось. Может быть, немного декора добавить. А что на антресолях? – Она указала вверх.
– Старые книги и карты.
– Кто-нибудь вообще туда поднимается?
Эмилия задрала голову:
– Иногда. Отец поднимался. Там в стеклянном шкафу уникальные издания. Но вы правы. Антресолями никто не пользуется.
– Я вожу Мод в ясли два раза в неделю по утрам. Давайте я еще раз приду и уже внимательно все осмотрю. Сделаю фотографии. А потом набросаю вам несколько идей. – Она наморщила лоб. – Какой у вас бюджет?
Эмилия скорчила гримасу:
– На самом деле его у меня нет. Но, полагаю, это будет своего рода инвестиция. Я могу воспользоваться своей кредиткой.
Беа зажала уши руками:
– Не желаю слышать это слово – «кредитка»! Не волнуйтесь, я привыкла творить чудеса из грязи. Архитектура здесь просто великолепная, а это уже полдела. Знаете, как бывает, когда у женщины отличная фигура скрыта под мешковатой одеждой. Потенциал все равно виден. – Она улыбнулась. – У меня есть кое-какие секреты. И отличные связи. Я помогу вам достать всякие вещички по выгодной цене. Освещение. – Она посмотрела на потолок: красные бархатные абажуры были покрыты пылью, с них свисала паутина. – И краски. – Она взглянула на пол, на старый красный ковер, местами почти протертый до дыр. – И ковры.
Эмилия поразилась: эта молодая женщина расцветала прямо у нее на глазах.
Беа оборвала себя:
– Простите. Я не хотела показаться этаким варваром.
– Что вы! Это же объективно. Я так привыкла к магазину, что не замечаю, насколько он постарел и одряхлел.
– Дух этого места нужно сохранить. Это жизненно необходимо. Ваш магазин особенный из-за своей атмосферы. Ну например, вот старый камин. Используйте его в качестве декора. Если его почистить и поставить рядом мягкое кресло, люди могли бы сидеть там и читать.
Эмилия взглянула на камин, давным-давно заложенный кирпичом.
– Если вы испугаетесь и подумаете: «Господи, я, наверное, совсем сбрендила, что прошу помощи у этой сумасшедшей девчонки!», то просто скажите, хорошо? Я не обижусь. И не удивлюсь.
– Нет. Как ни странно, я чувствую, что у нас может получиться.
– Витрина, – с придыханием продолжила Беа, рассматривая окна по обе стороны от входной двери. – Отличное место для новых историй! Представляете? День святого Валентина, например? Или истории о привидениях на Хэллоуин? И Рождество…
Она в восторге захлопала в ладоши.
Эмилия подумала, что Беа, возможно, действительно немного сумасшедшая. Но ей было все равно. Энтузиазм Беа мотивировал и помогал немного забыться. После встречи с Андреа Эмилия чувствовала себя подавленной, не зная, за что хвататься. Было радостно слышать, что кто-то еще полон энтузиазма. Впервые после смерти отца она ощутила проблески надежды.
Днем она рассказала Джун о беседе с Беа.
– Мне кажется, что все начинает понемногу налаживаться. У меня появилось представление о том, каким может стать магазин. Понимаю, что не должна увлекаться, потому что волшебной палочки у меня нет, но, по крайней мере, я уже не чувствую себя такой подавленной.
– Уверена, как только ты начнешь ремонт, дело сразу пойдет на лад, – согласилась Джун. – А пока скажи, что ты думаешь вот об этом?
Эмилия посмотрела на пресс-релиз, который протягивала ей Джун.
Они месяцами копились под прилавком. Бесконечные письма от писателей, предлагающих выставить их книги на видное место. Джулиус никогда не читал их, потому что сам хотел решать, каким книгам отдать предпочтение. У него было чутье на то, что будет хорошо продаваться, и он ненавидел уловки и искусственно созданную шумиху.
Однако Эмилия понимала, что если она хочет увеличить прибыль «Найтингейл букс», то ей необходимо заняться этой частью работы. Она нуждалась в рекламе и повышении рейтинга магазина не меньше, чем авторы и издатели, книги которых она продавала. Так почему бы не использовать эту возможность?
С рекламного объявления на нее смотрел голубоглазый Майк Гиллеспи. Даже в семьдесят лет его взгляд оставался пронизывающим. Выражение этих глаз заставляло вас почувствовать себя центром мироздания. Эмилии стало интересно, каково это – находиться под его пристальным взглядом в реальной жизни.
Перед Рождеством он собирался провести тур по книжным магазинам, чтобы прорекламировать свою откровенную автобиографию, которая обещала раскрыть множество тайн, рассказать о скандалах и закулисных интригах. Он планировал выступать, отвечать на вопросы, подписывать книги. И это не потому, что он нуждался в деньгах, – денег на этом не заработаешь. Ему просто нужно было видеть и чувствовать, что им интересуются.
Майк Гиллеспи был идеальным кандидатом для начала ее новой рекламной кампании. Никто не смог бы устоять перед его обаянием. Мужчины и женщины, молодые и пожилые – он нравился всем. Эмилия представила себе, как в ее магазине толпится народ и даже на улице стоит очередь. Он был легендой. Знаковой личностью. Таким же крутым, как Стив Маккуин, Джеймс Дин и Ричард Бёртон. Красивый, беззаботный и харизматичный.
– Джун, это гениально!
– Я была с ним знакома, – сказала Джун и улыбнулась.
– Да ты что!
– Да. Была статисткой в одном из его фильмов. Было дело.
– Ты подрабатывала статисткой? Ты никогда не рассказывала.
– Недолго. Не сложилось.
– Но ты была знакома с Майком Гиллеспи? Наверное, это было в период самого пика его карьеры.