Но можем вместе приготовить севиче. Хочешь?
Берешь рыбное филе – рыба годится любая, лишь бы белая. Режешь филе на кусочки. Добавляешь лимон, немного оливкового масла, соль, перец. Нужно еще тонко нарезать лук, чтобы у блюда был более интенсивный вкус и запах. Добавляешь зубчик раздавленного чеснока, немного перца чили, ставишь все на пятнадцать минут в холодильник – и готово.
Флорес:
… Что ты говоришь?…
… Повтори…
… А-а-а-а-а-а-а…
… Ты говоришь, я похож на el Comandante, Фиделя Кастро? Спасибо за такие слова, разреши пожать тебе руку или лучше дай пять, о, choca cinco, как мы говорим на Кубе, мне и правда многие об этом говорят, а я каждый раз радуюсь, в молодости я тоже был на него похож, сам el Comandante, когда бывал в хорошем настроении, не раз говорил мне: “Флорес, ты так на меня похож, может, возьмешь мой мундир и заменишь меня на несколько дней, а я отдохну”, но я всегда ему отвечал: “£/ Comandante, это невозможно, никто не сможет заменить Фиделя”, – и el Comandante всегда был доволен этим ответом, так что…
… Так что видишь, деньги у меня закончились, пришлось просить у соседки сигарету; она дала две, хорошая соседка, иногда и поесть мне дает, о, гляди, что у меня в кастрюле, рис с курицей, это все она, если хочешь, бери ложку и ешь, мои карточки тоже у нее, я ей говорю: “Забирай себе все, соль, фасоль, курицу, если мне что понадобится, так ты мне дашь”, – но я знаю, что она дает больше, чем получает по карточкам, кубинцы хорошие люди, делятся с другими…
…А если не делятся… что поделать, Че однажды приехал на какую-то фабрику, директор пригласил его в кабинет и сказал: “Команданте, может, холодного пива?”, – а тогда купить пиво было ой как сложно, и Че его спрашивает: “Для меня пиво у тебя есть, а для моих товарищей?”, – на что тот директор говорит: “Пива у меня мало, но могу предложить им холодной воды”, – и знаешь что? он тут же перестал быть директором, Че ему сказал: “Да какой из тебя коммунист, если пиво у тебя только для меня?”…
… Вот и все, что я могу рассказать…
… Правда, поверь, больше не могу. По мне так лучше бы они не приходили…
… Хотя нет, скажу тебе еще кое-что, скажу, что Фидель обожает мороженое, он может съесть пятнадцать шариков, а может и все двадцать, он всегда хотел, чтобы каждый кубинец мог каждый день покупать себе мороженое, чтоб каждый мог пойти в Coppelia[30], а там было больше вкусов, чем в любом кафе в Соединенных Штатах; он велел делать мороженое из овечьего молока, из ослиного, даже из бизоньего, попробовал и сказал, что это по-настоящему вкусно и что мы должны делать его чаще, но…
… Но двух кусков мяса, двух лангустов никому не съесть, даже el Comandante, когда он плывет на лодке на риф и ныряет, а никто из его охранников даже не мечтает нырнуть так же глубоко или поймать такую же рыбу, такого же лангуста, он потом из всего улова съедает одного лангуста, ОДНОГО, а остальное отдает другим, вот такой он, всегда готов поделиться.
Фидель
Фидель старел, болел, но не переставал думать о Революции и ее кулинарном фронте. В 2005 году он объявил о проведении масштабной скороварочной акции: ежемесячно государство раздавало кубинскому населению несколько десятков тысяч скороварок. Всего кубинцы получили два с лишним миллиона кастрюль.
Гавана – столица Кубы
В 2008 году Фидель наконец отошел от власти. Многим казалось, что он уже не жилец, а он вдруг как ни в чем не бывало появился на сыроваренном заводе. Произнес там многочасовую речь о меняющемся мире и о том, как должна развиваться кубинская молочная промышленность.
Фидель Кастро умер через восемь месяцев после визита Барака Обамы – и моего – в Гавану.
Спустя несколько дней я звоню Эрасмо, чтобы выразить соболезнования.
– Я плачу как ребенок, – говорит Эрасмо. – Сам себе удивляюсь, ведь известно было, сколько ему лет и что он не будет жить вечно. Мне казалось, я к этому готов. А я не был готов. Я провел рядом с ним почти шестьдесят лет. Ездил к нему до последнего. Когда он хотел, чтобы я что-нибудь ему приготовил, мне звонил кто-то из его дома, и я приезжал. В день его смерти я тоже туда собирался. Но позвонил один из моих давних армейских друзей, который был с ним до самого конца.
– Не приезжай, Эрасмо…
– Что, все? – спросил я.
– Да, – ответил он и отключился.
Эрасмо Эрнандес, повар Фиделя Кастро
Флорес:
… Зато…
…Зато когда я впервые пришел в дом Фиделя с мешком угля за спиной и когда я открыл дверь, за ней стоял он, el Comandante Фидель Кастро в пижаме, береги голову, он засмеялся и натянул мне шапку глубоко на уши, так точно, команданте, буду беречь, сказал я, сбросил уголь рядом с очагом и приступил к готовке, a el Comandante спросил, умею ли я готовить индейку, я сказал, так точно, el Comandante, умею, а он сел рядом, понаблюдал за мной и спросил, знаю ли я, как запечь ее без костей, и я ответил, так точно, el Comandante, знаю, а он спросил, действительно ли я знаю, как делать это правильно, и не дожидаясь моего ответа сам рассказал, как нужно вынимать кости из индейки, “Флорес, – сказал он, – помни, что кости из индейки всегда вынимают через жопу”, и засмеялся, а я смеялся вместе с ним, а потом el Comandante ел мою индейку и не сказал ни слова, но ему и не нужно было ничего говорить, ведь я знал, раз он ничего не говорит, значит, еда ему по вкусу…
… Вот и все, что я могу тебе рассказать. Я всегда буду заботиться о нем, о Фиделе, о моем el Comandante. Он для меня – все. Он – вся моя жизнь…
…Я видел его только вчера, он стоял в саду, вот тут, взгляни в окно, стоял и улыбался мне, а я смотрел на него, хотел понять, может, ему чего-нибудь нужно, мы всегда понимали друг друга с полувзгляда, ему достаточно было слегка прищуриться, и я уже знал, что должен к нему подойти, но на сей раз он дал мне понять, что я не нужен, что все идет своим чередом.
Извини, но я правда больше ничего тебе не скажу. А теперь тебе лучше уйти.
Десерт
Салат из папайи
Пол Пот
История Йонг Мыан, поварихи Пол Пота
Сначала я слышу громкий заразительный смех. Он такой заманчивый, что меня тоже неудержимо тянет смеяться. Неважно, над чем; неважно, по делу или без причины. Приходится мысленно одергивать себя: вспомни, к кому ты приехал. Пол Пот. Геноцид. Поля смерти. Мне приходится прокручивать в голове фильм, известный каждому, кто хоть немного интересовался Камбоджей: черепа, большие берцовые и тазовые кости, ребра, позвоночники. Почти два миллиона жертв за неполных четыре года.
И вот сначала доносится смех, и только потом появляется она. Йонг Мыан. Бессменная повариха одного из самых страшных преступников XX века.
Ради нее я приехал в Анлонг-Венг, городок, расположившийся вдоль озера Ta-Мок. Озеро получило свое название в честь последнего кровавого предводителя красных кхмеров, а точнее, могильщика того, что от них осталось[31].
Дома здесь, как и повсюду в Камбодже, возводят быстро, беспорядочно и хаотично, а между ними, как трудолюбивые жуки в трухлявой пальме, снуют бывшие солдаты красных кхмеров, а также их дети и внуки. Анлонг-Венг стал их последним пристанищем. Сюда добрались только самые упорные – те, кто до конца верили в революцию.
В обступивших город джунглях в 1998 году умер Пол Пот. Жалкие остатки его солдат оборонялись еще с год, пока наконец Та Мока не арестовали и не увезли на вертолете в тюрьму в Пномпене.
Сначала мне приходится объехать нелепый памятник: стоящего на белом шаре голубя стерегут четыре оленя – якобы символ мира. Потом я миную маленький ресторанчик и впадающий в озеро ручей и, наконец, вижу автозаправку, а за ней – сохнущие на крыльце крупные корни тамаринда. Я на месте. Йонг Мыан приветствует меня крепким рукопожатием и смеется. Я еще ничего не сказал, а она уже смеется.
И я снова мысленно повторяю: Пол Пот, с Пол Потом, о Пол Поте, для Пол Пота, по вине Пол Пота.
Бесполезно. Тетушкин смех передается как вирус. Я жму ей руку и не замечаю, как начинаю смеяться вместе с ней.
Я слишком рано вышла замуж. Так мне сегодня кажется. Моего мужа звали Пыть Тианг – погляди, вон там висит его фотография. Он ходил в ту же школу, что и я, знал моего брата и утверждал, что давно меня приметил.
Но подходящей невестой счел меня, только когда узнал, что я тоже вступила в Организацию. Тогда он отправился к моему брату просить согласия на наш брак.
Брат начал мне рассказывать, какой Пыть Тианг умный, какой он храбрый. Он и правда был умный: с отличием окончил школу, был одним из лучших учеников за всю ее историю. Храбрости ему тоже было не занимать, недаром спустя много лет он стал генералом.
Вот только я не очень-то знала, кто это. Но уже увлеклась Революцией, а Кой Тхуон[32] убеждал меня, что коммунисты должны заключать браки между собой. Мы встретились, поговорили. Пыть Тианг произвел на меня хорошее впечатление. “Ну что ж, этот так этот”, – подумала я.
Мой будущий муж работал тогда на резиновой фабрике, официально – простым рабочим. На самом деле он нанялся туда, чтобы вербовать для нас людей. У него была большая сеть, но солдаты быстро его раскусили. К счастью, кто-то вовремя его предупредил. С тех пор Пыть Тианг скрывался, поэтому поженились мы тайно: уехали за город в дом одного из наших друзей. Пришли знакомые из школы, а также рабочие с резиновой фабрики, которых муж уговорил вступить в Партию. Брат Тхуон торжественно от имени Ангка объявил, что отныне мы муж и жена. Потом все сразу же разошлись, чтобы нас не обнаружили военные.
Партия сняла нам дом в деревушке в провинции Кратьэх. В этой деревне нас поддерживали все жители. Однажды там появилась еще одна женщина. Пыть Тианг не говорил, кто она такая, а может, и сам не знал. Я не спрашивала. “Тетушка Поннари” – так он ее представил. Красавицей ее не назовешь, зато руки у нее были холеные; сразу понятно, что она ни в поле не работала, ни у плиты не стояла.