Хомейни не простил Саддаму, что тот выгнал его из Эн-Наджафа. Придя к власти, он стал финансировать всех, кто хотел бороться с иракским правительством: подстрекал местных шиитов, покупал оружие курдам. Именно в ответ на его действия летом 1980 года иракская армия атаковала Иран. Иракские лидеры были уверены, что соседняя страна погрязла в хаосе, и они смогут завоевать ее максимум за несколько недель.
Вот только Саддам, не имея никакого военного опыта, все решения принимал лично. Он боялся харизматичных генералов, которые могут покорить сердца иракцев, поэтому на всякий случай регулярно менял военачальников. И прозевал тот момент, когда дорога на Тегеран стала для его армии брешью. Иранцы умело организовали оборону, а война из победоносной превратилась в затяжную мучительную борьбу за каждую пядь земли.
Саддама поддерживал почти весь мир, потрясенный революцией Хомейни. Оружие и инструкторы рекой текли в Ирак и из США, и из Западной Европы, и из СССР. Уникальный случай для эпохи холодной войны.
Поначалу Саддам играл перед иракцами роль отца нации: он лично навещал жен и матерей убитых солдат, выплачивал женщинам космические пенсии, покупал автомобили.
Но чем дольше продолжался конфликт, тем больше он терял самообладание, особенно после того, как иранцы несколько раз подряд отказались заключать мир. Военачальники часами ждали решений Саддама, а он не мог их принять. Любая попытка дезертирства каралась в те годы смертью.
Война, стоившая обеим сторонам больше миллиона убитых, не принесла ни одной из них победы.
Не знаю, как такое возможно, но первая жена Саддама, Саджида, довольно долго ничего не знала о Самире. Саддам очень ценил работавших с ним людей – и, судя по всему, все мы платили ему за это преданностью.
Но долго так продолжаться не могло, и в конце концов тайное стало явным. Романы на стороне – это одно, а брак – совсем другое. Ислам разрешает многоженство, но Саджида пришла в ярость и вообще перестала появляться на ферме. Исчезли даже Удей и Кусей.
По слухам – точно не знаю, но тогда все так говорили, – на Саддама ополчились братья Саджиды. Они считали, что президентство Саддама – заслуга не его лично, а всех ат-Тикрити. Саджида была одной из них, Самира – нет. Брак с ней сочли предательством. В Ираке предателей не прощают.
Саддаму пришлось вести как войну с Хомейни, так и войну с собственной семьей.
Вскоре после женитьбы Саддама на Самире Камель Ханна напился у себя дома и начал забавы ради стрелять в воздух. В нескольких сотнях метров находилась вилла Удея. Тот отправил своих телохранителей унять соседа.
Телохранители не справились, Ханна стрелял и стрелял. Может, он хотел позлить Удея? Эти двое никогда друг другу не нравились, к тому же все прекрасно знали, что именно Ханна привозил Саддаму женщин. А Удей, хотя и сам был бабником, на сей раз встал на сторону матери. А может, Ханна тогда был слишком пьян, чтобы что-то понять? Не знаю.
Разъяренный Удей подъехал к его дому. Схватил металлический прут и начал крушить машину хозяина. Ханна выбежал на улицу, и Удей в бешенстве со всей силы ударил его прутом по голове.
Я никогда раньше не видел, чтобы Саддам плакал. Но на похоронах он стоял в церкви – ведь Ханна был христианином – рядом с гробом, и я собственными глазами видел, как по его щекам текут слезы. Погиб его друг, очень важный для него человек, да еще от руки его родного сына.
На ферме очень переживали из-за смерти Камеля Ханны. Это был приветливый, хороший человек, которого любил и Саддам, и все мы.
Саддам бросил Удея в тюрьму, велел запереть его в маленькой камере и запретил впускать к нему посетителей. Потом сам отправился к нему и, по слухам, чуть не убил его голыми руками.
Но любовь к сыну одержала верх, и уже через пару месяцев Саддам выпустил Удея. Он велел ему на время уехать из страны, но было понятно, что Удей рано или поздно вернет себе расположение отца. И он его вернул. В будущем я видел его еще много раз.
Мы заключили мир с Ираном, но, увы, спокойное время длилось недолго. Кувейтцы решили воспользоваться тем, что мы ослаблены и за годы войны погрязли в долгах, и начали продавать нефть другим странам гораздо дешевле, чем должны были.
Саддам пытался с ними договориться и объяснить, что мы, арабы, должны друг друга поддерживать. Из этого ничего не вышло.
Однажды я, как обычно, пришел на работу, включил телевизор и услышал, что наши танки снова едут на какую-то войну. Ты спрашиваешь, неужели возможно, что я не знал о подготовке заранее? Да запросто, ничего удивительного. Повар далек от политики. Нет такой страны, где президент спрашивал бы у повара разрешения начать войну.
Тогда все говорили, что вторжение согласовано с американцами, поэтому, когда старый президент Буш начал возмущаться, Саддам пришел в ярость. В войне с Ираном все страны встали на нашу сторону. Он думал, на сей раз они тоже закроют глаза.
Но здесь он ошибся.
Американцы поддержали Кувейт, и нашим войскам пришлось отступить. Позже Буш начал вторжение в Ирак, и вот тогда пришла настоящая опасность. Я не видел Саддама неделями, хотя знал, что тот находился в Багдаде. Он прятался в разных домах, квартирах, в центре и на окраинах города. Ему казалось, что американцы войдут в столицу и захотят его убить.
На кухне тоже многое изменилось. Мы готовили, как всегда, однако Саддам больше не ел дома. Каждый день приезжал кто-то из его охраны и забирал приготовленное.
Правда, иногда нас везли в какое-то место, каждый раз новое, и велели готовить там. Позже, когда американцы подошли вплотную к Багдаду и начались бомбежки, нас перевели в район Амирия. Там был арендован дом, в котором мы готовили, и снова кто-то все забирал и отвозил Саддаму. Президента я не видел несколько месяцев.
Потом американцы ушли, но их санкции остались.
Поговаривают, будто из-за санкций Саддам стал хуже питаться, ведь теперь в Ираке многого было не купить. Это неправда, он питался точно так же, как и раньше, ведь он не ел ничего, привезенного из-за границы; он ел только иракские блюда, приготовленные исключительно из иракских продуктов. В таком случае зачем ему импортный рис, если у нас в Ираке лучший в мире? Янтарный рис из окрестностей Эн-Наджафа превосходит любой рис, который можно купить в Азии.
Что мы должны были покупать за границей? Мясо? С трудом себе это представляю, ведь наш мясник каждый день резал для Саддама козу или овцу. Рыбу? Лучшая рыба у нас. Мазгуф, его любимая, – сорт, который нигде, кроме Ирака, не найти.
Президент очень любил рыбу, блюда на гриле, супы, кебаб, шаурму. Любил суп из бамии, из цукини, из чечевицы. Все это росло в Ираке, и более того, росло на нашей ферме, прямо у нас под носом. И что могли изменить эти санкции?
Больнее всего санкции ударили по простым иракцам. Это у них упали доходы. Это они страдают от несправедливых санкций до сих пор.
Эксперты по Ближнему Востоку сходятся во мнении: американцы могли без проблем свергнуть иракского президента еще в 1991 году. Их поддерживали три четверти страны, в том числе шииты и курды, поднявшие восстание против Саддама.
Но американцы ушли, а Саддам жестоко всем отомстил. Генерал аль-Маджид, уже применявший ранее боевые газы против курдов, убил десятки тысяч людей. Из богатой процветающей страны Ирак превратился в груду развалин.
Иракцы голодали, а их президент запустил в то время масштабную программу строительства дворцов. К работе привлекли лучших архитекторов, лучших дизайнеров, лучших художников и скульпторов. По всей стране строились десятки дворцов – они стали средним пальцем миру, объявившему Ираку экономическую войну.
Вместе с тату-мастером Саифом я посещаю один из таких дворцов в Эль-Хилле, городке, прилепившемся к руинам древнего Вавилона. Все, что можно было вынести из резиденции президента, оказалось в домах окрестных жителей, но даже от остатков богатого убранства все равно захватывает дух. Уже при входе в глазах рябит от дорогой мозаики, а пол и стены выложены мрамором. В саду среди апельсиновых деревьев у Саддама был бассейн с видом на Тигр – такой бассейн был в каждом из его дворцов.
Я поднимаюсь этажом выше, где меня поджидает неожиданное послание из тех времен, когда поляки участвовали в бесславной иракской коалиции Джорджа Буша. Вся стена пестрит сердечками с польскими именами юношей и девушек: Славек любит Марту, Яцек – Илону, а Збышек – Мажену. В другой комнате полстены облеплено сердечками Большого оркестра праздничной помощи[8] – польские солдаты в Ираке тоже скидывались на медицинское оборудование для новорожденных.
Во дворце к нам подходит человек по имени Мохаммед. У него изрытое оспинами лицо, а под носом залихватские усики, делающие его на пару лет моложе.
– Я работал в этом дворце сторожем, – говорит он и улыбается.
А потом добавляет, что за небольшой бакшиш все нам здесь покажет. Тогда я прошу его помочь нам найти кухню. И – если это возможно – работавшего здесь повара.
– Поваров было двое, один уехал из Эль-Хиллы, второго уже нет в живых, – сообщает Мохаммед. – Но я знаю, где кухня.
Он ведет нас по широкой лестнице, расположенной сразу за бассейном, вниз, в полуподвал. Наверное, сюда давно никто не входил, потому что по всему полу валяются куски штукатурки, пыль и экскременты летучих мышей.
– У этих поваров была самая странная работа на свете, – рассказывает по пути наш проводник. – Каждый день они готовили завтрак, обед и ужин, словно Саддам находился во дворце. Обязательно оставляли пробы еды в холодильнике, как будто он мог отравиться. А вечером все приготовленное отправлялось на помойку.
– Почему? – удивляюсь я.
– Из соображений безопасности. Саддам для того и построил так много дворцов, чтобы никто и никогда не знал, где именно он остановился. Он мог оказаться в любом из них. Поэтому в каждом дворце прислуга работала так, словно сейчас он был именно там. Иногда он отправлял колонну пустых автомобилей, чтобы его враги думали, будто он куда-то едет. Сюда тоже приезжали такие колонны.