У Коли есть семья, верные друзья, хорошая работа, хобби. Внешнее благополучие в сохранности. При этом он обратился за помощью – разбитый и опустошенный молодой человек. Чувство беспомощности и бесполезности сильно бьет по нашим ценностям. Привыкший быть активным, Коля думает, что обязательно должен что-то делать, менять жизнь к лучшему. При этом ему страшно совершать даже малые поступки – пришли тяжелые времена и «обнулили» все его добрые дела. И он растерялся.
Мы выяснили, что для Коли самое мучительное – это угроза самооценке и те внутренние вопросы, которые он задает сам себе. «Трус ли я?», «Могу ли я реально что-то сделать или просто не делаю?», «Все мои прежние усилия – бесполезны?», «Я подчиняюсь обстоятельствам?»
– Признаюсь, мне было неловко идти к вам с такой проблемой. – Коля смотрит в сторону и вверх, в его очках отражается кусочек ясного неба. – Я себя чувствую немного глупо. Ну что это за запрос такой к психологу – «Я трус».
После того дня, когда Коля оказался рядом с митингующими, он стал спрашивать себя, как далеко он может зайти в своем страхе. Ведь не было никакой реальной угрозы. Даже если бы его задержали – скорее всего, расспросили бы и отпустили.
– И вот этот страх стал наматываться, как клубочек. Я начал думать, от чего я могу отказаться, от каких своих позиций. А что, если петиция против вырубки лесов, которую я недавно подписал, тоже обернется арестом или штрафом? Знаете, меня в какой-то момент прямо «понесло». Я спрашивал себя, какие свои убеждения мне нужно предать, чтобы чувствовать себя в безопасности. Бред, просто бред. А потом я пошел выкидывать мусор и «завис» у контейнера для пластика. Бутылки я, конечно, сдал на переработку, но в голове пронеслось: «Как же это нелепо, зачем это все?»
Работая над такими тревогами, когда внешние обстоятельства невозможно изменить, важно не разрушить свою личность, не потерять идентичности. И начать лучше всего с инвентаризации ценностей.
После нашей встречи у Коли было «домашнее задание» – выписать на бумаге все эти ценности. Список получился длинный – заботиться о планете не так-то просто. Там было все, от экологии до свободы мысли.
– Что вы чувствуете, глядя на этот список? Есть какая-то внешняя сила, которая сможет отменить для вас эти ценности?
– Наверное, нет… Ну, то есть кто мне запретит собирать мусор в парке? Или думать…
Другим приемом самоопределения для Коли стал ответ на вопрос «Кто я?»
Не экзистенциальный, а вполне бытовой – нужно было выписать на бумагу все слова, которые приходят на ум после «Я»: роли, характеристики, существительные и прилагательные.
«Я сын»
«Я брат»
«Я дизайнер»
«Я собачник»
«Я за чистоту»
«Я кофеман»
«Я глубокий»
«Я начитанный»
«Я романтик»
«Я ранимый»
И так – несколько десятков пунктов.
– Про ранимость я даже не знаю… – говорит Коля, – я это написал на автомате. Потом зачеркнул. Но снова написал, когда подумал. Да, наверное, я ранимый. Чувствительный. Поэтому меня и вышибло из колеи.
Когда мы пробуем записать свои роли и качества, поначалу упоминаем стандартные – профессия, место в семье. Но по мере погружения в поток мыслей мы можем вытащить «на свет» то, что сидит глубоко, в чем мы и себе-то не всегда признаемся. Да, что-то захочется сразу перечеркнуть: «Ну нет, это не я». Но тут стóит остановиться и подумать: а так ли это?
Коля – активист. Ему важно что-то делать, двигаться, создавать положительную динамику у реальности. Но активность – это не только что-то, что мы проявляем внешне. Есть действия вовне, а есть – внутренняя работа, и она вовсе не пассивна. Коля считает: «Если я молчу, значит, я согласен. Но я не согласен!» – внутреннее несогласие тоже является формой противостояния. Окружающие могут думать, что, раз он не меняет мир вокруг, значит, полностью его принимает. Но внутреннее несогласие – тоже активность, только направлена она на сохранение собственной идентичности, личности, уважения к себе. Коля признает свое несогласие, значит, его самоощущение остается цельным, он не предает своих убеждений. А значит, это не беспомощность – это осознанный выбор «не действовать». Такая душевная работа – забота о психическом состоянии. Это так же важно, как и забота телесная, особенно в трудные времена.
На последней встрече Коля выглядел расслабленно и даже улыбался. Он шел где-то по улице.
– Вот видите, гуляю. Решил на ходу с вами поболтать, а то засиделся. Я посмотрел на свой внутренний мир, и там, оказывается, столько энергии! Я привык смотреть только наружу, где бы что улучшить. А оказывается, и в душе нужно порядок наводить. Письменные практики – огонь! Теперь, если вдруг что-то нужно перетряхнуть внутри, сразу берусь за ручку и бумагу. Одно дело – просто размышлять, когда в голове ворох мыслей, они все путаются, мешают друг другу. А на листочек перенесешь – вот и структура.
Коле больше не страшно. Он знает, кто он на самом деле, и знает, что не трус.
– Я вот посидел, похандрил, подумал. А потом организовал субботник. И в приют к собакам съездил – покормил, расчесал, выгулял. Знаете, приютам сейчас совсем тяжко, там работы – просто до ушей! И такая активность меня тоже вытянула. Есть неотменяемые дела. И мир нужно продолжать делать лучше – пусть он и «болеет» сейчас. Значит, удваиваем усилия.
Когда мир «болеет», многие из нас, кто всегда был активным, болеют вместе с ним. Опускаются руки, кажется, что все добрые дела бессмысленны. Такие люди привыкают смотреть «вовне», и, когда внешнее трансформируется, их идентичность оказывается под угрозой. Нужно ли меняться вместе с ней? Внутри возникает путаница, и уже сложно определить, кто ты или кем должен быть. Тогда нужно посмотреть внутрь, разложить себя «по полочкам» и ответить на эти вопросы.
Если вы оказались в похожей ситуации, попробуйте техники, которые делал Коля. Запишите, зарисуйте свои ценности – вы увидите их «материализованными», а не только в своих мыслях. Наверняка большинство из них будет невозможно отменить или отнять кому-то со стороны.
Проведите инвентаризацию своих ролей и качеств. Постарайтесь добиться «потока мыслей», когда рука сама выводит нужные буквы на бумаге. Все эти слова определяют вас как личность. Это вы, и вы имеете право быть таким человеком и уважать его. Этого внешним обстоятельствам тоже не отнять. Может быть, вы захотите остаться собой, а может быть, поймете, что готовы трансформироваться вслед за реальностью. Здесь нет неправильного пути. Важно услышать свой внутренний голос и сказать ему в ответ: «Да, пожалуй, ты прав».
Раздел IIБытовое, внутрисемейное
Боюсь, что сына отправят воевать
Мои родители меня не понимают
Разрыв отношений, попытка суицида
Одиночество. Друзья уехали
Родительство в трудные времена
Меня бесит моя жена
Разлад с друзьями
Мир вокруг рухнул, а я беременна
Боюсь, что сына отправят воевать
На прием пришла женщина сорока лет. На ней – стильный офисный костюм, прическа – короткий «боб». Когда она зашла в кабинет, ее невысокие каблуки уверенно отбивали по полу каждый шаг. С виду и не скажешь, что в душе у нее кипят адские котлы.
С Ольгой мы знакомы уже два года. Тогда, давно, она обратилась за помощью даже не для себя – для старшего сына. На первый прием она пришла через сильное внутреннее сопротивление. «Вот чем эти психологи могут помочь? Расскажут, как мне правильно жить?»
Тогда ее семья проходила через тяжелый кризис. Муж Ольги погиб в автокатастрофе, по собственной вине – был сильно пьян и не справился с управлением. Он оставил ее с двумя сыновьями-подростками, с долгами по кредитам и с полным непониманием того, как жить дальше. Все родственники отстранились: «Ну, не знаю, Оль, у нас своих проблем по уши, вы там выгребайтесь уж как-нибудь». И ей пришлось собраться и вытащить семью из ямы своими силами. Работа без выходных, дети – сами по себе. Ольга часто уезжала в командировки. Тогда старший сын стал замыкаться в себе, прогуливать занятия, друзей у него не было. Учиться он не хотел, разговаривать – тоже. Частые конфликты и привели Ольгу к психологу, а оттуда и в группу поддержки. Говорить о чувствах уже не казалось ей такой уж дурацкой затеей.
За время наших встреч Оле удалось выправить жизнь: постепенно наладилось общение с детьми, сложилась карьера. Долги были выплачены, она даже купила автомобиль – новенькую блестящую иномарку. Правда, старший сын все-таки вылетел из колледжа из-за прогулов и «хвостов» по учебе, но Ольга решила оставить его в покое – дать время собрать свою жизнь заново. Он сам вызвался посещать психолога, стал принимать антидепрессанты. Даже устроился на работу – бариста в модную кафешку в центре. А в этом году ему исполнилось 18 лет.
– Повестка пришла на адрес моей мамы, дети там прописаны. Я не знаю, что делать. Мы пока никуда не ходили и ничего не узнавали – я как будто окаменела от этой новости. Живот постоянно сводит, такое ощущение, что у меня там кусок металла или льда, не знаю. Две ночи не спала, аппетита нет от слова «совсем». Мы даже не поговорили толком об этом. Посмотрели друг на друга, я разрыдалась, а Олег сказал только: «Мам, хватит» – и ушел в свою комнату. Дверью хлопнул.
Вот начинают набегать слезы – Ольга запрокидывает голову и машет себе на лицо: чтобы хоть как-то сдержаться и сохранить макияж. Это ее любимый прием: «Плакать не надо – косметика потечет, буду как рева-корова. Нельзя».
Но все «льзя» и все можно.
– Ты после меня домой едешь? Может, поплачем сегодня хорошенько?
Оля прячет лицо в ладонях, ее плечи начинают дрожать. Да, сегодня «льзя», и черт с ним, с макияжем.
5–4–3–2–1
Проваливаться в самую глубину страдания опасно. Такое отчаяние с чувством окаменения, когда сводит живот, с разбегу переживать тяжело. Чтобы удержаться и не плюхнуться в кипящий котел боли, после потока слез дышим с Олей вместе – медленно, животом. Так успокаивается тело. Можно поставить ноги крепче на пол – чувство опоры и устойчивости погасит волнение.