Смысл таких разговоров – не накачать детей фактами, а объяснить, почему изменились настроения в их маленьком мирке. Маме грустно, и она стала часто ругаться не потому, что она их больше не любит, просто в большом мире произошло то и это.
Будьте искренни с детьми и не стесняйтесь просить у них чего-то: часа тишины, кружки чая, пообниматься всем вместе. Посильно вовлекайте их в процесс, но не грусти, а выздоровления от нее.
Основные шаги
1. Признайте, что ситуация сложная, неопределенная, из ряда вон выходящая. И это нормально – растеряться, метаться в сомнениях, тянуть с принятием решений. Вы – не Бог, не ясновидящий, у вас нет готовых ответов на все вопросы. Да, иногда вы не знаете, как поступить.
2. Поймите, какая вам нужна помощь и где ее можно получить. Может быть, для пополнения сил вам нужен «час тишины», и вы можете попросить соседку немного побыть с детьми или вовсе нанять няню. Или ваша устойчивость кроется в том, чтобы чаще разговаривать и обниматься. Найдите свою точку опоры.
3. Будьте честными с детьми. Они все понимают – если не на уровне фактов, так на уровне чувств. Объясните им, что происходит с миром и с вами. Дайте им понять, что в любом случае вы готовы их оберегать и действовать в их интересах. Спросите, что вы могли бы для них сделать, и расскажите, как они могут вам помочь. Придумайте объединяющий ритуал, как со свечой и тремя радостями.
4. Поработайте со своим чувством вины. А вы точно несли ответственность за ту или иную ситуацию? Если да, это ваша вина – признайте ее и сделайте выводы. Извинитесь, если обидели, подумайте, как не повторять такого в будущем. Если же вы боролись с ветряной мельницей – заметьте это и скажите себе: нет, это не моя вина, здесь ничего нельзя было сделать.
5. Расставьте приоритеты. В разные периоды жизни у нас могут быть разные ведущие ценности. В 20 лет бывает важна свобода и независимость, в 25 – взрывной карьерный рост, в 30 – дети (это всего лишь общий пример). Определитесь со своими приоритетами на сегодняшний день, выпишите их все (семья, отношения, карьера, друзья и т. д.) и составьте рейтинг по убыванию их значимости. Так вы увидите, как ваши действия в текущей ситуации соотносятся с вашими ценностями. Возможно, вы что-то упускаете, и много ресурсов уходит на то, что сейчас не так важно. Или наоборот – вы все делаете правильно и иначе не можете.
После проведенной работы Инна, Андрей и Максим лучше узнали друг друга, а еще они обнаружили, что высшая их ценность и опора – семья. Им нужно и важно больше общаться, открываться друг другу, обниматься и беречь, когда кто-то не справляется. И тогда, объединившись, вместе они преодолеют все трудности и переживут непростое время с минимальными потерями. И каждый день свеча «три радости» будет зажигаться, потому что всегда они смогут найти, что хорошего рассказать друг другу.
Меня бесит моя жена
– Снова я к вам, – говорит Борис, – жена отправила. Сказала, или возвращайся к психологу, или развод. Истерит буквально.
Впервые Борис обращался за помощью в разгар пандемии коронавируса с запросом «прекратить насилие». Самоизоляция и кризис расшатали нервы, тогда же у них с Надей родился второй ребенок. Боря стал срываться, скандалить, постоянно пытался «воспитывать» жену и детей. Тогда за пять встреч мы добились немалого результата: он научился прямо говорить о своих чувствах и страхах вместо того, чтобы затевать скандал. Осознал, как может быть тяжело его жене, и вместе они научились мирно договариваться.
Но теперь, когда мир снова «съехал с рельсов», как выразился Борис, насилие снова обострилось.
Первая встреча: обвинения
У Бори короткая стрижка «ежиком». На нем черная майка, обтягивающая тугие бицепсы, на шее – толстая золотая цепь с крестиком. На плечах – армейские наколки. Он улыбается, рассказывая новости о своей семье так, будто беседует со старым приятелем:
– Городок у нас, как помните, небольшой. И вроде бы прошла вся эта жесть с «короной», бизнес потихоньку восстановил, прибыли пошли. Мне же жену содержать надо, двух пацанов, маму мою. Мы в новый дом переехали, трехэтажный. Я там и бильярд поставил, и сауну сделал. Всем всего хватает. Надя только никак не угомонится, все ей мало. Курсы какие-то посещает, учится, работать хочет. На психолога, кстати, собралась. Вот нафига, скажите? Я ее всем обеспечиваю, чего дергаться-то?
Пока Борис рассказывает, в его фразах звучат авторитетные нотки. Он властный человек и любит все контролировать. Даже сейчас, когда мы общаемся по видеосвязи, он порой стучит указательным пальцем по столу, то ли отчитывая Надю, то ли пытаясь вдолбить свою позицию.
– В общем, пока то да се, жена снова к вам отправила. Говорит, научись меня слушать и слышать. Разводом угрожает. А че мне ее слушать? Сейчас такое время, когда дело бабы – мужика своего слушать. Какие тут могут быть сопли? Курс доллара, санкции… Мне надо думать, как семью прокормить. У нас сейчас весь бизнес встать может – поставщики отваливаются, логистика в заднице. Некогда мне ее нытье выслушивать. «Боря, давай уедем, вот Витька уехал, давай и мы». У нас же еще и граница недалеко, в городе полно военной техники. А куда уедем-то, блин? И что, маму старенькую бросить, бизнес грохнуть и свалить? Чтобы что? Как я там их кормить буду? Достала, вот честно.
В беседе нарастает напряжение. Борис – скептик, и даже приравнивает психолога к астрологу: «Ну давайте, делайте свой ахалай-махалай, как вы там мозги заговаривать умеете». Нам и в прошлый раз стоило немалых трудов установить доверие.
– Как вы относитесь к тому, что снова пришли на терапию? Вы лично, а не потому, что вас сюда отправила Надя.
– Да я, честно говоря, немного в отчаянии уже. Я помню, вы в тот раз помогли вроде, хотя я так и не понял, как это работает. Но, как видите, ненадолго хватило. Сейчас еще хуже. Я реально ее хочу треснуть порой или придушить, лишь бы угомонилась наконец. Все, о чем я прошу, – это чтобы она сидела молча и не высовывалась, пока я решаю проблемы. Вот просто сядь, затихарись и дай мужику разобраться. Детьми занимайся, домом, за шмотками съезди. Я что, многого прошу? Это так сложно, что ли? Бесит она меня. Бесит.
Борис от возмущения играет бицепсами, вена у него на лбу набухает. Он становится похож на быка на корриде, которого разозлил матадор по имени Надя. Когда первый гнев сходит, Боря немного успокаивается, опускает голову и говорит:
– Я ору, как черт, дома. Дверьми хлопаю. Ничего не могу с собой поделать. Дети пугаются, а я им такой судьбы не хочу. Помню, как мой отец мамку лупил, мне страшно было до жути. Я как проорусь, сижу потом один в комнате и думаю, ну неужели я, как батя, буду? Неужели смогу руку на жену поднять? Я тут взбесился снова, кулаком в стену треснул, разбил руку. Надя чемоданы собрала и к теще уехала, детей забрала. Ну, это не в первый раз, успокоится и вернется.
Боря нервно потирает руки – на правом кулаке и правда видны заживающие ссадины с плотной, почти черной корочкой запекшейся крови. Он плотно сжимает челюсти, тяжело дышит – гнев бурлит в нем, как раскаленная лава.
За помощью чаще всего обращаются те, кто пострадал от насилия, сами же авторы редко признают, что причиняют кому-то вред. Они не видят за собой никакого деструктивного поведения: «Ну взбесился, ну не сдержался, ну руку поднял, большое ли дело?»
Борис – классический автор насилия, с той лишь разницей, что он осознает вред, который причиняет жене, детям и самому себе. Он прекрасно понимает, что его вспышки ярости и скандалы не ведут ни к какому решению. Это просто скандалы, и они не несут его семье ничего, кроме несчастья. Но гнев, который он не может контролировать, снова и снова затягивает его в цикл насилия. Боря сбрасывает напряжение привычным деструктивным способом, потом оно снова накапливается, выплескивается, и так по кругу.
Мир «съехал с рельсов», и Борис снова оказался в стрессовой ловушке – его абьюзивные механизмы моментально вернулись. Подсознательно ему кажется, что скандал – это способ снять тревогу. Он постоянно находит повод для упреков, унижений, эмоционального давления. Чаще всего причина в тотальной обиде на то, что Надя не такая, как хочется ему, – она «непослушная», ее не удовлетворяет жизнь, которую муж для нее создает, она не во всем с ним соглашается. И вообще почему-то позволяет себе иметь собственное мнение. И во всем этом Боря видит угрозу своему спокойствию: как же так, сейчас и без того сложные времена, он, как может, тащит на себе все заботы, а жена палки в колеса ставит. Из-за мировых событий львиная доля жизни вышла из зоны его контроля, а тут еще Надя, которую он тоже не контролирует.
– Я же все в семью вложил. Я вообще по-другому не умею, наизнанку вывернусь, но семью вытащу. А как иначе? Я мужик. Это нас с братьями мамка, помню, от отца забрала, привезла к бабушке в деревню. А сама моталась в город на заработки, пахала как лошадь. И я чувствовал, что теряю ее – мы почти не виделись. Но что я тогда мог сделать, мелкий был. А сейчас вот тоже… Теряю как будто… Пахать – это мое дело, я не против все вывозить. Мне надо-то только, чтобы она не мешала…
Первая встреча показала, что Борису сейчас важнее не признавать собственные проблемы, а продолжать обвинять жену. Он вспомнил детство – и вскрылись давние обиды и страх «потерять семью», в которую вложено столько сил.
– Борис, давайте честно – ваша стратегия поведения сейчас помогает вам в чем-то?
– Да ни в чем не помогает… Я только теряю и жену, и детей… Но я все-таки обратился к вам. Не хочу терять. Поэтому давайте, делайте свое мозгоправство.
Вторая встреча: триггеры и стрессы
В начале работы с автором насилия важно распознать, что же запускает колесо цикла насилия. Всегда есть какая-то «красная тряпка», на которую Борис реагирует, – событие, движение, слово, взгляд. Напряжение некоторое время копится, но потом достаточно небольшой капли – и происходит срыв. В случае Бориса проблема как раз в непомерном напряжении, в котором он живет, а триггерами выступает случайно брошенное слово, просьба, тон. Что-то, что обесценивает его усилия вытянуть семью. «Вон Витька-то с семьей уехал, а мы не пойми чего ждем».