Здесь нужно преодолеть одну проблему: деньги придется потратить сразу, а экономическую выгоду удастся получить только через много лет. К примеру, можно укрепить ваш офис от наводнений прямо сейчас, но потопа придется ждать лет десять-двадцать. И, как вы понимаете, укрепление от наводнения не принесет вам дохода: клиенты не станут платить больше за ваши услуги только из-за того, что сточные воды не зальют ваш подвал во время стихийного бедствия. Так что банки вряд ли заинтересованы выдавать кредиты на такие проекты или же потребуют высокий процент. В любом случае часть расходов ляжет на ваши плечи, а значит, вы сто раз подумаете, прежде чем браться за «фортификацию».
Возьмем этот пример в масштабах всего города, штата или страны — и вы поймете, почему важную роль в финансировании адаптационных проектов и привлечении частного сектора должно сыграть правительство. Необходимо превратить адаптацию в привлекательные инвестиции.
Для начала государственный и частный финансовые рынки должны научиться грамотно рассчитывать риски климатических изменений и оценивать убытки. Некоторые правительства и компании уже анализируют свои проекты по климатическим рискам — и с них нужно брать пример. Государство может также вкладывать больше ресурсов в адаптацию, ставить себе конкретные цели (сколько необходимо инвестировать за определенный период времени) и вводить законы, которые снимают с частных инвесторов часть рисков. Когда все увидят преимущества адаптационных проектов, размер частных инвестиций вырастет.
Вероятно, вас интересует, о каких суммах идет речь. Невозможно повесить ценник на все, что нужно миру, чтобы адаптироваться к климатическим изменениям. Однако комиссия, в работе которой я участвую, оценила траты по пяти ключевым областям (разработка систем раннего оповещения, строительство климатоустойчивой инфраструктуры, рост урожайности, решение проблемы с питьевой водой и защита мангровых лесов). По подсчетам выходит, что инвестиции в размере 1,8 триллиона долларов с 2020 по 2030 год принесут более 7 триллионов долларов прибыли. Если распределить эту сумму на 10 лет, получится около 0,2% мирового ВВП с четырехкратной рентабельностью.
Эту прибыль можно выразить и по-другому. Представьте, скольких катастроф удастся избежать: не будет гражданских войн из-за питьевой воды, фермеры не обанкротятся из-за засух и наводнений, города не будут уничтожены ураганами, людям не придется покидать родные дома из-за климатических изменений. Эти инвестиции можно также оценить с точки зрения позитивных событий: дети будут полноценно питаться и вырастут сильными и здоровыми; многие семьи смогут выкарабкаться из бедности и пополнить средний класс; компании, города и страны будут процветать даже во время глобального потепления.
С какой бы стороны мы ни рассматривали этот вопрос, экономическая выгода очевидна, как и нравственная польза. За четверть века количество людей за чертой бедности сократилось с 36% мирового населения в 1990 году до 10% в 2015 году — хотя COVID-19 сильно отбросил нас назад, перечеркнув многие достижения[138]. Климатические изменения могут уничтожить еще больше достижений, увеличив количество бедных людей на 13%.
Те из нас, кто больше всех виновен в проблеме глобального потепления, должны помочь остальному миру выжить. Это наша обязанность.
Еще один аспект адаптации, заслуживающий гораздо больше внимания, чем ему уделяют, таков: подготовка к худшему сценарию.
Климатологи определили множество точек невозврата, которые заметно ускоряют темпы климатических изменений. К примеру, что будет, если так называемые метановые гидраты — замороженные кристаллические структуры с большим содержанием метана на дне океана — растают и разрушатся? В ближайшее время катастрофы потрясут весь мир, и тогда будет уже поздно готовиться и как-то реагировать на климатические изменения. А чем выше температура, тем ближе точки невозврата.
Если одна из таких точек невозврата будет грозить нам в ближайшем будущем, вы наверняка услышите о смелых (некоторые скажут — безумных) идеях, которые можно объединить в общую категорию геоинжиниринга. Эти подходы еще не отработаны и поднимают щекотливые этические вопросы. Но их стоит изучать и обсуждать, пока мы еще можем себе позволить что-то изучать и обсуждать.
Геоинжиниринг — суперсовременный инструмент из разряда крайних мер, как «разбить стекло в случае опасности». Основная идея заключается в том, чтобы внести временные изменения в океаны и атмосферу Земли для снижения температуры планеты. Эти изменения не освобождают нас от задачи сократить выбросы парниковых газов, они просто помогут нам выиграть время, чтобы собраться с силами.
Несколько лет я финансирую исследования по геоинжинирингу (эти инвестиции — крошечная доля того, что я вкладываю в предотвращение климатических изменений и адаптацию к ним). Большинство подходов к геоинжинирингу опираются на следующую идею: чтобы компенсировать потепление, вызванное парниковыми газами, добавленными нами в атмосферу, нужно примерно на 1% снизить объем солнечного света, попадающего на Землю[139].
Это можно сделать разными способами. Один из них предполагает применение крайне мелких частиц — всего несколько миллионных дюйма в диаметре — в верхних слоях атмосферы. Как известно ученым, эти частицы отражают солнечный свет и вызывают охлаждение, поскольку они уже наблюдали этот процесс в действии: когда происходит извержение особенно мощного вулкана, он выбрасывает схожий тип частиц и значительно снижает температуру воздуха.
Другой подход геоинжиниринга — осветление облаков. Поскольку солнечный свет рассеивается вершинами облаков, можно рассеивать еще больше света и охлаждать землю, осветлив облака с помощью солевого спрея, который увеличивает их отражающую способность. Причем понадобится не так уж много облаков: чтобы сократить солнечный свет на 1%, нужно на 10% осветлить облака, покрывающие всего 10% Земли.
Есть и другие проекты геоинжиниринга, и все они обладают тремя общими характеристиками. Во-первых, они относительно дешевые по сравнению с масштабами климатической проблемы: понадобится 10 миллиардов долларов на начальные расходы (при минимальных операционных издержках). Во-вторых, влияние на облака длится не больше недели, так что можно использовать этот метод по необходимости без долгосрочных последствий. И в-третьих, технические проблемы, с которыми сталкиваются эти проекты, — ничто по сравнению с политическими препятствиями.
Критики геоинжиниринга называют его недопустимым масштабным экспериментом над планетой, в то время как сторонники утверждают, что мы уже проводим эксперимент, выделяя чудовищное количество парниковых газов.
Справедливости ради отмечу, что действительно нужно лучше разобраться в потенциальном влиянии геоинжиниринга на локальном уровне. Это обоснованные опасения. Прежде чем даже задумываться о реализации проектов геоинжиниринга в реальном мире, необходимо провести детальные исследования. Атмосфера Земли — наша общая забота, ни одна страна не может принимать важные решения единолично.
Сейчас сложно представить, что кому-то удастся убедить все страны в пользе искусственного регулирования температуры планеты. Однако геоинжиниринг — единственный известный нам способ снижать температуру Земли в течение нескольких лет или даже десятков лет, не разрушая экономику. Возможно, скоро наступит день, когда выбора у нас просто не останется. Лучше подготовиться к этому дню уже сейчас.
Глава 10. Важность государственной политики
В 1943 году, в разгар Второй мировой войны, на Лос-Анджелес опустилось густое облако дыма. Оно оказалось настолько ядовитым, что вызвало слезотечение и насморк у жителей города. Водители не видели дальше 100 метров. Кое-кто из местных испугался, что это японцы напали на город и применили химическое оружие.
На самом деле на город никто не нападал. Виновником смятения был смог, порожденный неудачным сочетанием загрязнения воздуха и погодных условий.
Прошло почти 10 лет. В декабре 1952 года смог парализовал Лондон на пять дней. Автобусы и машины скорой помощи встали. Пришлось закрыть кинотеатры, потому что даже внутри зданий ничего не было видно. Мародеры бесчинствовали под носом у полиции. (Если вы тоже любите сериал Netflix «Корона», то наверняка помните захватывающую серию в первом сезоне, действие которой происходит как раз во время этого бедствия.) Климатическая аномалия, которая впоследствии получила название Великий лондонский смог, убила как минимум четыре тысячи человек.
Из-за таких инцидентов в 1950-е и 1960-е годы загрязнение воздуха стало основной темой для обсуждения всеми слоями общества в США и Европе. Законодательные органы среагировали незамедлительно. В 1955 году Конгресс начал выделять деньги на исследование этой проблемы и поиск решений. На следующий год британские власти приняли Закон о чистом воздухе, который создал в стране зоны пониженного задымления, где можно было сжигать только более чистое топливо. Семь лет спустя американский Закон о чистом воздухе стал основой современной нормативно-правовой базы по контролю загрязнения воздуха в США — он до сих пор остается самым детальным и одним из самых влиятельных законов по регулированию загрязнения воздуха, которое может навредить здоровью населения. В 1970 году президент Никсон учредил Агентство по охране окружающей среды, которое помогало реализации этого закона.
Закон о чистом воздухе США выполнил свое предназначение — убрал из воздуха ядовитые газы. С 1990 года уровень диоксида азота в американских выбросах снизился на 56%, уровень монооксида углерода (угарного газа) — на 77%, а уровень диоксида серы — на 88%. Хотя нам предстоит еще немало работы, мы добились всего этого, даже несмотря на рост экономики и населения.
Однако примеры мудрой государственной политики, решающей проблему загрязнения воздуха, не обязательно искать в прошлом. Многое происходит прямо сейчас. Начиная с 2014 года Китай ввел в действие несколько программ в ответ на усилившийся смог в агломерациях и чудовищно высокий уровень загрязнения воздуха. Правительство поставило конкретные цели по улучшению качества воздуха, запретило строительство новых угольных заводов около самых неблагополучных городов и ввело ограничения по вождению неэлектрически