х автомобилей в крупных городах. За несколько лет Пекин отметил снижение некоторых типов загрязнителей на 35%, а в Баодине, городе с населением 11 миллионов человек, спад составил 38%.
Полицейским приходилось использовать сигнальные огни, чтобы регулировать дорожное движение во время Великого смога в Лондоне в 1952 году[140].
Загрязнение воздуха до сих пор остается одной из основных причин болезней и смертей — оно уносит жизни более 7 миллионов человек в год. Однако без нормативных актов, которые действуют сейчас, эта цифра была бы еще выше[141]. (Перечисленные ранее законы также помогли немного сократить выбросы в атмосферу парниковых газов, хотя не предназначались для этой цели.) Сегодня законотворчество в этой сфере — яркий пример лидирующей роли государственной политики в предотвращении климатической катастрофы.
Конечно, слово «политика» слишком общее, расплывчатое. Серьезный прорыв — например, новый тип аккумулятора — на слух звучит намного привлекательнее, чем государственная политика, которая позволила химикам одержать эту победу. Но изобретения были бы невозможны, если бы правительство не тратило налоговых поступлений на исследования, законы, призванные вывести результаты этих исследований из лаборатории на рынок, и нормативные положения, которые создали этот рынок и помогли развернуть масштабное производство.
В этой книге я отметил, какие изобретения нам нужны, чтобы снизить выбросы до нуля: новые методы хранения электроэнергии, производства стали и так далее. Но дело не только в разработке новых продуктов и процессов. Чтобы протестировать изобретения и вывести их на рынок как можно скорее, необходима новая политика.
К счастью, в разработке законов нам не нужно начинать с чистого листа. У нас уже есть большой опыт по регулированию энергетической отрасли. По сути, одна из самых жестких систем регулирования действует именно в этой отрасли экономики в США и в мире. Помимо чистого воздуха, мудрая государственная политика дала нам следующие преимущества.
Электрификация. В 1910 году электричество в доме имели всего 12% американцев. К 1950 году эта цифра выросла до 90% благодаря таким мерам, как федеральное финансирование плотин, создание федеральных агентств по нормативно-правовому регулированию энергетики и государственной инициативе по электрификации сельских районов.
Энергобезопасность. В ответ на нефтяной кризис 1970-х годов США взялись увеличить внутреннее производство различных источников энергии. Федеральное правительство развернуло первые крупные исследования и разработки в 1974 году. В следующем году появилась важная законодательная база по сохранению энергии, включая стандарты экономии топлива для автомобилей. Два года спустя было создано министерство энергетики. Затем, в 1980-х, цены на нефть рухнули, и мы забросили многие из этих начинаний — пока они не выросли снова в 2000-х годах, «подняв» новую волну инвестирования и правового регулирования. В результате этих и других инициатив в 2019 году Америка впервые почти за 70 лет экспортировала больше энергии, чем импортировала[142].
Выход из экономического кризиса. После рецессии 2008 года правительства штатов создавали рабочие места и вкладывали деньги в возобновляемые источники энергии, рациональное использование энергии, инфраструктуру для электричества и железные дороги. В 2008 году Китай запустил комплекс мер по стимулированию экономики на 584 миллиарда долларов, причем львиная доля этих средств была направлена на зеленые проекты. В 2009 году Законом о восстановлении экономики и реинвестициях были введены налоговые льготы, федеральные гранты, кредитные поручительства, финансирование исследований и разработок, чтобы укрепить экономическое положение страны и сократить эмиссию парниковых газов. Это стало крупнейшей инвестицией в чистую энергию и экономию энергии за историю Америки, однако это было разовым вливанием, а не долгосрочной политической историей.
Теперь пора направить наш политический опыт на насущную проблему — сокращение эмиссии парниковых газов до нуля.
Национальные лидеры всего мира должны сформулировать видение относительно путей перехода глобальной экономики на безуглеродные рельсы. Это видение должно служить руководством к действию для физических лиц и предприятий по всему миру. Правительствам следует разработать законы, регулирующие допустимый объем углеродных выбросов для электростанций, автомобилей и производств. Они могут ввести правила и нормы, которые повлияют на финансовые рынки и разъяснят риски климатических изменений частному и государственному секторам. Они могут стать основными инвесторами научных исследований в этой области и ввести правила, определяющие сроки, в течение которых новая продукция должна попасть на рынок. И они в состоянии помочь решить некоторые проблемы, с которыми рынок не справляется, включая скрытый вред, наносимый экологии и человечеству продукцией, выделяющей углерод.
Многие из этих решений принимаются на национальном уровне, но правительства штатов и местные органы тоже играют важную роль. Во многих странах субнациональные органы управления регулируют рынок электроэнергии и задают стандарты потребления в зданиях. Они планируют масштабные строительные проекты — плотины, транспортные системы, мосты и дороги — и выбирают, где эти сооружения будут построены и из каких материалов. Они закупают полицейские автомобили и пожарные машины, школьные обеды и лампочки. На каждом шагу кому-то надо решать — выбрать зеленые альтернативы или нет.
Возможно, кому-то кажутся странными мои призывы к более активному вмешательству правительств. При создании Microsoft я держался подальше от правительственных структур Вашингтона и всего мира, поскольку считал, что они помешают нам выполнить работу на высочайшем уровне.
Антимонопольный иск правительства США против Microsoft в 1990-е годы отчасти помог мне осознать, что диалог с политиками надо было начать давно. Я также знаю, что в масштабных начинаниях — будь то строительство национальной сети автомобильных дорог, вакцинация детей во всем мире или декарбонизация глобальной экономики — государство должно играть ведущую роль в создании правильных стимулов и общем регулировании системы и следить, чтобы эта система работала для всех и каждого.
Конечно, компании и отдельные граждане тоже должны внести свою лепту. В главах 11 и 12 я предложу вам план достижения нуля с конкретными шагами, которые могут предпринять государство, бизнес и физические лица. И поскольку правительствам стран предстоит играть в этом процессе такую важную роль, мне бы хотелось сначала сформулировать семь основных задач, на которые им следует обратить внимание.
Первая микроволновая печь появилась на рынке в 1955 году. Стоила она (в пересчете на современные доллары) почти 12 тысяч. Сегодня вполне приличную модель можно купить за 50 долларов.
Почему микроволновки так подешевели? Потому что потребители сразу оценили пользу прибора, который может разогреть еду за несколько минут. Больше не придется мучиться с духовкой! Продажи стремительно выросли, это стимулировало конкуренцию, что, в свою очередь, привело к производству более дешевого товара.
Жаль, что энергетический рынок устроен иначе. Электроэнергия не похожа на микроволновые печи, когда товар с наилучшими характеристиками выходит победителем. «Грязный» электрон дает точно такой же свет, что и «чистый». В итоге без политического вмешательства — то есть без штрафов за углеродные выбросы или стандартов, которые предписывают определенное количество безуглеродных электронов на рынке, — нет гарантии, что компания, которая поставляет вам «чистые» электроны, сможет заработать на этом деньги. И есть существенный риск, поскольку энергетика — отрасль с жестким регулированием, требующая больших капиталовложений.
Думаю, вы понимаете, почему частный сектор слишком мало инвестирует в энергетические разработки. Компании энергетической отрасли тратят в среднем всего 0,3% дохода на исследования. Для сравнения: отрасли электроники и фармацевтики тратят на них почти 10% и 13% соответственно.
Нам необходимы государственные политика и финансирование, чтобы восполнить этот пробел, акцентировав особое внимание на тех сферах, которым в первую очередь требуются новые безуглеродные технологии. Когда идея находится на раннем этапе развития — то есть мы не уверены, сработает она или нет, и ответ может занять больше времени, чем готовы ждать банки и венчурные капиталисты, — грамотные политика и финансирование гарантируют полноценное развитие этой идеи. Она может привести к потрясающему открытию, а может оказаться пустышкой, так что нужно спокойно относиться к неудачам.
В целом задача правительства — инвестировать в исследования и разработки в тех случаях, когда частный сектор отказывается это делать, потому что не надеется на прибыль. Он подтянется, как только станет ясно, что в этой сфере можно заработать деньги. Именно так, кстати говоря, появилась продукция, которой вы наверняка пользуетесь каждый день, например интернет, жизненно важные лекарства, глобальная система определения местоположения GPS, которую задействует ваш смартфон, чтобы вы не потерялись. Отрасль персональных компьютеров, включая Microsoft, никогда не добилась бы такого успеха, если бы правительство США не вложило деньги в исследование более миниатюрных и быстрых микропроцессоров.
В некоторых секторах, таких как цифровые технологии, передача инициативы от государства к частным компаниям происходит сравнительно быстро. Что касается «чистой» энергии, нужно гораздо больше времени и еще больше финансирования со стороны государства, поскольку научная и инженерная работа отнимает массу времени и стоит дорого.
Инвестиции в исследования имеют и другое преимущество: они позволяют создать компании, которые будут экспортировать свою продукцию в другие страны. Страна 1, к примеру, изобретет дешевое электротопливо и начнет продавать его своему населению, а также экспортировать в страну 2. Даже если страна 2 не собирается сокращать свою эмиссию, ей все равно придется это делать, поскольку кто-то другой изобрел более продуктивное и дешевое топливо.