Псевдопоэт, сочиняющий диплом в стихах, – пустобрех и бракодел. От Данте до Элиота и от Элиота до Сангвинети поэты-модернисты, писавшие о собственных стихах, говорили прозой и вдобавок очень внятной. Маркс, писавший о рабочих, высказывался не как рабочий, он высказывался как философ. Да, когда он с Энгельсом создавал «Манифест» в 1848 году, Маркс работал публицистическим, отрывистым, эффектным, провокационным стилем. Но совсем другой стиль он избрал для «Капитала», адресованного экономистам и образованным политикам.
Не заявляйте, что поэтическая стихия «стучит в ваше сердце» и вы не в состоянии подчиниться ограничениям плоского, низменного языка науки. Вы поэт? Не кончайте института. Монтале институтов не кончал, но он величайший поэт и без института. Гадда кончил технический институт, писал криво и косо, жаргон, диалект, стилистические выверты; но когда его попросили составить руководство для радиожурналистов, он создал серию сочных, остроумных и спокойных рецептов написания хорошей прозы. Эти рецепты понятны любому человеку. Монтале в своих критических статьях умеет быть ясным даже для тех, кому его поэзия непонятна.
Почаще делайте абзацы. Делайте их, когда меняется тема, когда требует ритм, и вообще чем чаще, тем лучше.
Пишите все, что вам приходит в голову, но только в черновике. Потом вы обнаружите, что увлеклись и сбились с основной дороги. В следующей редакции вы вырежете все, что было отступлением, уберете все пассажи в скобках и переставите их в сноски или в приложения (см. ниже). Цель диплома – доказывать гипотезу, заявленную в предисловии, а не демонстрировать, что вы знаете все обо всем на свете. Используйте руководителя как подопытного кролика. Надо устроить так, чтобы руководитель прочел первые главы (а впоследствии и полный текст) как можно раньше срока сдачи диплома на комиссию. Реакция руководителя имеет большое значение. Если руководитель очень ленив (или очень занят), используйте приятеля. Убедитесь, что хоть кто-то понимает то, что вы пишете. Не играйте в гениального отшельника.
Не зацикливайтесь на том, чтоб писать с начала. Может, раньше всего вы созреете писать четвертую главу, параграф пятый. Оттуда и начинайте с непринужденностью, как будто вы уже довели до совершенства все предыдущие главы. Не бойтесь. Разумеется, надо иметь отправную точку, но у вас же есть содержание (оглавление), которое вам сопутствует с первой минуты до последней минуты (см. раздел iv.i).
Не употребляйте восклицаний и многоточий и не поясняйте юмор. Сознавайте, когда вы пользуетесь функциональным и когда – фигуральным стилем. Под функциональным я подразумеваю стиль, именующий все предметы их именами, признаваемый всеми, исключающий разночтения. «Курьерский Венеция – Милан» есть функциональное название поезда; тот же поезд числится в железнодорожном справочнике под фигуральным названием «Лагунная стрела». Этот пример, в частности, показывает нам, как и в практической жизни вполне может применяться язык с элементами образности.
Для критической работы, научного текста всегда предпочтительнее функциональный ключ, все термины должны быть унифицированными и однозначными. Но время от времени могут вводиться и метафоры, ирония, литоты. Приведем отрывок функционального стиля, а затем аранжируем его с фигуральным нюансом.
Функциональный. Краснапольский не достигает глубинного проникновения в поэтику Даниели. Интерпретируя, он находит в тексте автора мотивы, которые автор, по всей видимости, не подразумевал. В стихе «а вечером глядеть на тучи…», который Ритцем трактуется как стандартная пейзажная зарисовка, Краснапольский находит символику, отсылавшую к теме поэтического творчества. Невозможно целиком принять позицию Ритца, но и с Краснапольским невозможно согласиться. П. Хилтон заметил по этому поводу: «Ритц напоминает рекламу турбюро, Краснапольский великопостную проповедь», и добавил: «Воистину идеальная пара критиков!»
Фигуральный. Нельзя сказать, чтобы Краснапольский достиг глубинного проникновения в поэтику Даниели. Разбирая авторский текст, он, похоже, во многом перегнул критическую палку. Так, стих «а вечером глядеть на тучи…» Ритц услышал как простую пейзажную зарисовку; Краснапольский же заставляет звучать в нем символические струны, отзвуки поэтического творчества. Не то чтобы позиция Ритца поражала проницательностью, но и по отношению к Краснапольскому уместно соблюдать дистанцию. Как подмечено П. Хилтоном, Ритц напоминает рекламу турбюро, а Краснапольский великопостную проповедь, чем составляется воистину идеальная пара критиков. Сами видите, что в фигуральной версии применяются разные фигуры риторики. Прежде всего литота. Говоря «мы не вполне убеждены, что некто достиг глубинного», обычно передают тот смысл, что «мы убеждены, что некто не достиг глубинного» и даже не достиг никакого. Есть и метафоры: «перегибать критическую палку», «звучать струнам». Говоря «не то чтобы позиция Ритца поражала проницательностью», вызываем к жизни новую литоту. Параллели с рекламой турбюро и великопостной проповедью – это два уподобления, в то время как слова насчет просто идеальной пары критиков – чистой воды ирония, фигура, которая утверждает нечто, разумея как раз обратное.
Так вот, риторические фигуры или надо уметь применять, или вообще не надо применять их.
Можно решить применять их, но при условии, что вы убеждены: читатель в состоянии увидеть и расшифровать их, и убеждены, что этот стиль полезен для вашей темы, чтоб она прозвучала отчетливее и хлестче. Тогда не жеманьтесь и, в особенности, не оправдывайтесь. Может, вам кажется, что читатели круглые идиоты? Раз так, не обращайтесь к ним в переносном смысле. Однако писать в переносном смысле, а затем объяснять этот смысл – значит уж точно выставлять читателя идиотом. Он отомстит, сочтя дурнем вас. Так не будьте же смущающимся шутником в таком роде:
Стиль фигуральный с оговорками. Мы вовсе не убеждены, что Краснаяольский, выражаясь образно, достиг «глубинного проникновения» в поэтику Даниели. Разбирая авторский текст, он, так сказать, «перегнул критическую палку». Стих «а вечером глядеть на тучи…» Ритцу пришло (с чего бы?) в голову интерпретировать как простую пейзажную зарисовку (!), а Краснапольский расслышал, непонятно как, в этих словах символические струны и притянул… поэтическое мастерство! Нет, «позиция» Ритца не поражает проницательностью… Но (теперь уже серьезно) и от «позиции» Краснапольского не худо бы (мягко говоря) держаться подалее! Как подмечает П. Хилтон, анализ Ритца напоминает ему… рекламу турбюро (??!), а анализ Краснапольского – великопостную проповедь, чем составляется, как выразился Хилтон с тонким юмором, просто идеальная пара критиков.
Я сознаю, что на практике мало кто до доходит до такого мещанства, чтоб впихнуть все эти тонны кавычек, все эти восклицания и вопросы в такой коротенький текст, переполнив его извинительными хихиканьями и подкашливаньями в кулачок. Я нарочно сгустил здесь краски (и вот теперь сам это объясняю, но лишь потому, что в данном случае для учебных целей необходимо, чтобы пародия воспринималась как таковая).
Этот третий пример в концентрированном виде содержит все пороки сочинителей-дилетантов.
Ужасны кавычки, оформляющие юмор. Ужасны многоточия, предупреждающие: «Вот сейчас я вас ошарашу!» Детский сад. Единственно куда многоточия позволительно ставить, это, как будет скоро объяснено, внутрь цитируемого отрывка, при обозначении выпущенных слов. Ну в крайнем случае можно поставить многоточие в конце неоконченного перечня, чтобы показать, что перечень можно было бы продолжить. А эти восклицания – им вообще не место в нехудожественном тексте. Да, знаю, в моей книге, если как следует поискать, отыщутся два или три восклицательных знака. Но два или три – это исключения, подтверждающие правило, и они должны быть вставлены эффектно, так, чтобы читатель подскочил на своем стуле, чтоб ему накрепко засело в голову какое-то важное предупреждение в следующем духе: «Никогда не позволяйте себе того-то и сего-то!» А вообще в письме на бумаге хороший тон – это тихий тон. Если вы тихо скажете что-то эпохальное, эффект будет громовый.
Вдобавок, в последнем примере содержатся извинения за шутки и указывается, где точно автор пошутил. Если вы боитесь, что шутка пройдет незамеченной, потому что она чересчур изящна, может быть, как-то и надо бы ее обозначить, но писать «как выразился Хилтон (с тонким юмором), просто идеальная пара критиков» после того как Хилтон обозвал работы этих критиков рекламой турбюро и великопостной проповедью, совершенно излишне, потому что никакой тонкости тут нет, юмор уже замечен всеми. То же распространяется на фразу «теперь уже серьезно». К ней можно прибегнуть, дабы резко переменить стилистический регистр отрывка, – в случае, если перед тем вы действительно шутили, а сейчас перестаете. В нашем же примере никаких шуток не было, применялись ирония и метафоры, а они – не шутки, а серьезнейшие риторические фигуры.
Вы можете заметить, что в настоящей книге я дважды допускал парадоксальное высказывание и тут же пояснял, что шучу. Но я пояснял не потому, что опасался, будто вы без меня этого не уловили. Наоборот, я пояснял, так как опасался, что вы слишком даже уловили и могли решить, что если это шутка, то и вникать в нее незачем. И мой долг был сказать, что, невзирая на парадоксальную форму, я вкладывал в эти высказывания достаточно серьезный смысл. А разжевывать такие вещи мне приходится из-за того, что книга моя – учебник, и следовательно, хоть я и за красивый слог, но еще для меня важнее быть досконально понятым. Однако если б я писал обычную статью, я бы шутил без разъяснений.
Вводите определения всех терминов, когда они появляются в первый раз. Не можете дать определения термина – не употребляйте. Если речь об одном из главных терминов вашего диплома, а вы не можете дать ему определение – бросайте писать диплом. Вы ошиблись в выборе темы (или профессии).