В итоге общей политизации общества многие студенты отвергают для себя «книжную», «сухую» науку и стремятся к заостренности на политике и социальных делах. Если ставить вопрос, как я нарочно поставил в заголовке этой части, возникает ошибочное ощущение, будто «идейное» исследование не «научно». А так как в университетах все время твердят о науке, о научности, научной работе и научной ценности работ, тут могут возникать и искренние заблуждения, и сознательные подтасовки, и беспочвенная подозрительность: не собираются ли погрести студентов в сухой и пыльной «книжной культуре»?
II. 6. 1. Что значит «научная»?
Многие считают «научными» только естественные дисциплины или квантитативные исследования: работа-де не «научна», если в ней нет формул и диаграмм. При подобной логике «не научна» работа по морали у Аристотеля, но в той же степени «не научна» и работа по классовой борьбе и крестьянским восстаниям в Европе в эпоху Реформации.
Разумеется, вовсе не так воспринимают «научность» в университетах. «Научная» модель в принципе была задана естественными дисциплинами еще в семнадцатом веке и с тех пор предполагает соблюдение следующих норм.
1) Предмет исследования должен обладать узнаваемостью и поддаваться описанию.
«Предмет» не обязательно существует в жизни, «предметом» может выступать квадратный корень, хотя никто этого корня не видел. Социальные классы – законный предмет науки. Если кто возразит, что при бесспорном существовании отдельных личностей и бесспорном существовании статистических масс классы как таковые существованием не обладают, на это имеется ответ, что не существует и класс простых чисел, больших 3725, а математики этим классом занимаются.
Определить предмет значит определить условия, при которых можно о предмете говорить на основании правил, которые мы сами себе установили или которые другими установлены до нас. Когда мы устанавливаем правило, на основании которого простое число, большее 3725, поддается узнаванию при встрече с ним, значит, мы установили правило узнавания предмета работы.
Естественно, возникают аналогии: может ли, в частности, выступать предметом науки вымышленная которой, по общему представлению, существование не присуще, например, кентавры?
Рассмотрим три возможных пути определения кентавров как предмета.
Прежде всего, взять кентавров как элемент греческой мифологии: предмет сделается общеузнаваемым и определимым, поскольку будут анализироваться тексты (вербальные или визуальные), содержащие кентавров. Задачей будет показать, какими свойствами должна характеризоваться данность, содержащаяся в греческой мифологии, дабы быть опознанной как кентавр.
Во-вторых, попытаться определить свойства, которыми должна характеризоваться данность вероятного мира (отличного от мира реального), дабы быть названной кентавром. При этом задача – обозначить условия этого вероятного мира, предуведомив, что все рассуждение развернется в сфере этой гипотезы. Сохраняя верность первоначальной постановке вопроса, прийти к выводу, что предмет исследования в вероятном мире имеет вероятную возможность быть предметом научного рассмотрения.
В-третьих, мы можем заявить, будто обладаем доказательствами, что кентавры действительно существуют. Чтоб определить предмет исследования, мы обязаны предъявить эти доказательства (скелеты, костные останки, отпечатки в вулканической лаве, фотографии в инфракрасных лучах, сделанные ночью в лесах Пелопоннеса, или что еще мы там раздобудем). Истинна наша гипотеза или ложна, но что-то, подлежащее обсуждению, в данном случае существует.
Ясное дело, пример парадоксален, вряд ли кого привлекает диплом по кентаврам, в особенности в третьем рассмотренном нами варианте. Я просто хочу продемонстрировать, что предмет исследования всегда определим и он будет всегда узнаваем, в случае если соблюдаются первоначальные условия. Что применимо к кентаврам, явно приложимо и к моральной линии поведения, к желаниям, к ценностям или к идее исторического прогресса.
2) В исследовании должно быть сказано о предмете нечто, чего еще не говорилось, или должны быть как-то переосмыслены идеи, уже кем-либо высказывавшиеся. Математически точная работа, доказывающая традиционным способом теорему Пифагора, научной не является, поскольку нового не открывает. Самое большее она может претендовать на титул научно-популярной, равно как и руководство по строительству собачьей будки с употреблением фанеры, досок, пилы и молотка с гвоздями. Как уже говорилось в разделе i.i, даже компилятивный диплом может оказаться научно полезным, если компилятор распределил системно и по порядку суждения, высказывавшиеся разными учеными по одному и тому же вопросу. Поэтому руководство, как построить собачью конуру, не является научной работой; а, напротив, сравнительно-сопоставительное исследование многообразных известных на свете методологий строительства песьих будок вполне может претендовать на научную ценность.
Нужно только учитывать вот что. Компилятивное исследование имеет хоть какой-то научный смысл лишь при условии, что ничего подобного на эту тему до тех пор не создавалось. Если собачьи конуры уже выступали предметом сравнительно-сопоставительного компендиума, делать сызнова то же самое есть непростительная растрата времени (или грабеж интеллектуальной собственности).
3) Исследование должно быть полезно для других. Полезна статья, описывающая новое открытие о поведении элементарных частиц. Полезна и заметка, описывающая, каким образом был отыскан неизвестный черновик Леопарди, и содержащая полную публикацию текста. Работа научна, если (при учете требований норм 1 и з, см. выше) добавляет хоть что-либо к тому, что человечеству было ведомо прежде, и если все грядущие работы по предмету должны будут, хотя бы по теории, учитывать этот вклад. Разумеется, степень научной ценности вклада пропорциональна степени необходимости его для окружающих. Существуют сообщения, после появления которых ученые, если не учтут их, не сделают ничего путного. А другие сообщения хотя в общем для ученых и небесполезны, но, не учитывая их, никто не умрет.
Недавно вышла публикация писем, которые Джеймс Джойс писал жене на жгучие сексуальные темы. Бесспорно, для того, кто завтра будет заниматься героиней «Улисса» Джойса, Молли Блум, полезно знать, что в личной жизни писатель наделял свою жену живой и развитой сексуальностью, подобной сексуальности Молли; значит, это существенное научное сообщение. С другой стороны, существуют замечательные интерпретации «Улисса», в которых героиня Молли глубоко проанализирована в полном отрыве от этой биографической подоплеки. Значит, сообщение ценно, но не необходимо. А вот когда был опубликован «Стивен 1ерой», первый вариант джойсовского произведения «Портрет художника в юности», все сошлись, что его нельзя не учитывать для исследования творческого развития ирландского романиста. Значит, публикация была неоспоримым научным вкладом.
Кое-кто, подобно буквоедам-немцам, любимым героям филологических анекдотов, потрясает абсолютно ненужными «архивными находками» типа прачечных квитанций: записями нулевой информативности, в которых изучаемый писатель, допустим, перечислял свои траты за определенную неделю. В редких случаях и от таких документов бывает прок, они проливают лучи света на образ, предположим, отшельника, которого считали непрактичным, или свидетельствуют, что в определенный период писатель жил стесненно. Порою же они ничего не добавляют к тому, что и без них известно, эти мелкие курьезы биографий, и не обладают никакой научной значимостью, хотя и существуют ученые, заработавшие реноме неутомимых трудяг на публикациях подобной бестолковщины. Я не намерен расхолаживать тех, кто существует за счет этой мелочевки. Но пусть не претендуют на лавры «двигателей прогресса». Гораздо полезнее для прогресса, не научного, так хотя бы дидактического, интересная популярная книга, где описана жизнь и хорошо пересказаны произведения автора.
4) Исследование обязано намечать пути проверки и опровержения предлагаемой идеи, то есть содержать наметки для продолжения работы другими исследователями. Это требование принципиальное. Я свободен доказывать, будто существуют кентавры на Пелопоннесе, но я обязан соблюсти четыре обязательных условия: а) пусть будут представлены доказательства существования там кентавров (как выше уже говорилось: хоть одна прихвостная кость); б) пусть будет рассказано, как и где удалось найти это прихвостье; в) пусть будет намечен путь, которым следует идти, чтоб отыскать остальные реликты; г) вдобавок должно быть указано, кость какого фасона, будучи найдена, разнесет в мелкую пыль всю мою великолепную гипотезу
Итак, вы не только приведете доказательства своей идеи, но и сделаете все возможное, чтоб другие могли пойти вслед за вами, дабы подтвердить вашу идею – или опровергнуть ее.
Все это применимо к любому материалу. Предположим, цель исследования – доказать, что в одном революционном движении в 1969 году сосуществовали два русла, ленинистское и троцкистское, вопреки тому, что принято за догму, то есть будто это движение было монолитно. Приведем ряд документов (листовки, протоколы сходок, статьи и т. д.) в доказательство нашей идеи; поясним, где был найден материал и как мы его искали, с тем чтобы дать возможность и другим последовать нашему примеру; а также поясним, на основании каких доказательств приписывается авторство того либо иного документа представителям именно этой группы.
В частности, зная, что группа самораспустилась в 1970 году, автор обязан уточнить, расценивает ли он как манифесты идеологической позиции группы исключительно документы, созданные ее членами до 197° года (не преминув также оговорить, на основании каких доказательств считает кого-либо членом группы: по партбилету? по наличию его имени в перечне присутствовавших на сходке? по карточке в полицейском досье?), или же, напротив, он (автор диплома) учитывает также и печатные высказывания бывших членов этой группы после ее самороспуска, то есть исходит из предположения, что если они высказывали некие идеи по окончании деятельности группы, они вынашивали эти идеи (возможно, в предварительной форме) еще до 1970 года.
Только при этих условиях кто-то, кроме автора, сможет продолжить это расследование: в частности, допустим, покажет, что выводы автора являются ошибочными, так как неправомерно заносить в ряды членов группы одного субъекта, которого причислила к группе только полиция, но никак не признавали ее члены, во всяком случае если судить по документам, имеющимся в нашем распоряжении… Вот, перед нами и научная гипотеза, и ее доказательства, и возможности ее проверки и опровержения. Я специально выбрал столь далекие материи, чтобы показать, что критерии научности могут быть применены к любому предмету.
Учтя все сказанное, отрешимся от натянутого противопоставления «научности» и «политической актуальности». Вполне выполнимо политически актуальное исследование с соблюдением всех критериев научности. Может быть научным даже диплом, посвященный опыту политической агитации с применением наглядных пособий в рабочем коллективе: этот текст научен в той мере, в какой он включает в себя гласный и проверяемый отчет о проделанной работе, с тем чтобы опыт мог быть воспроизведен другими, которые либо получат те же самые результаты, либо придут к заключению, что ваши результаты произвольны и получены не благодаря вашим научным достоинствам, а под влиянием инородных факторов, вами в дипломе не учтенных.
Польза научного продукта в том, что экономится чужое время. Разрабатывая чью-то гипотезу, пусть и приходя к ее опровержению, ученые добывают значимые результаты на энергии импульса, полученного от кого-то. Если описанная выше работа подвигнет кого-то на новую агитацию в рабочем коллективе (пусть даже в пику вашим будто бы несостоятельным попыткам), что-то полезное, сделаем вывод, вышло.
Все это доказывает, что нет конфликта между научностью и политической актуальностью. С одной стороны, можно сказать, что любой диплом, по своему достоинству научный, повышая уровень знания у других, играет положительную политическую роль; отрицательную же политическую роль играет любое действие, тормозящее процесс познания. С другой стороны, можно ответственно утверждать, что любое политическое начинание с претензиями на успех должно стоять на серьезном научном фундаменте. И, как вы видели, «научности» можно добиться без логарифмов и пробирок.
II. 6. 2. Историко-теоретические темы или злоба дня?
Коли так, приводившийся выше вопрос мы переформулируем: что полезней – работа, основанная на эрудиции, или же связанная с практическим опытом, с прямой социальной ответственностью? Иными словами, что полезнее – писать диплом о знаменитых людях и об их классических произведениях, или писать диплом, предлагающий активные выходы на современную жизнь? (Скажем, в теоретическом разрезе: понятие эксплуатации в неокапиталистической идеологии. Или в практическом плане: условия жизни барачников на периферии Рима.)
Вопрос, конечно, нелепый. Каждый выберет что ему созвучно, и если студент произучал четыре года романскую морфологию, с чего бы ему писать диплом по барачникам? Так же абсурдно требовать высшего «научного смирения» от того, кто все университетские годы интересовался поп-поэзией, и заставлять его защищаться по рыцарским легендам.
Но вообразим себе студента, переживающего момент растерянности, задающего себе вопрос, зачем вообще нужна учеба в университете и, особенно, дипломная работа. Допустим, у этого студента ярко выражены политические и социальные интересы, и он боится изменить призванию, поддавшись «академичности» и «книжности». Если он уже имеет опыт политического и социального дела, дающий материал для обобщений и для выводов, пускай он задумается: как научно переработать этот запас.
Но если этот опыт пока не накоплен, рискну заметить, что вопрос мне представляется только проявлением хоть и благородных, но наивных чувств. Мы уже видели, что привычка к исследованию, прививаемая дипломом, крайне полезна для нашей будущей жизни (профессиональной, политической, какой хотите), и не столько в отношении темы, которая будет изучена, сколько в качестве тренировки ума, приучения себя к строгости, приобретения привычки к труду
Парадоксально, но из этого вытекает, что политически активный студент вполне сумеет самовыразиться в таких темах, как, например, указательные местоимения в трактатах по ботанике восемнадцатого века. Теория импетуса в догалилеевском естествознании. Неэвклидова геометрия. Учреждения церковного права. Мистицизм исихастов. Средневековая арабская медицина. Подпункт гражданского законодательства «О соблюдении общественного порядка при проведении публичных аукционов».
Можно гореть политическими интересами, например профсоюзными, и проявить их в исследовании истории рабочего движения в девятнадцатом веке. Чтоб уяснить специфику средств пропаганды в эксплуатируемых слоях общества, полезно исследовать стиль, распространение, композицию народных лубков в возрожденческую эпоху.
Скажу больше: студенту, который до сих пор был погружен исключительно в политическую и социальную борьбу, я посоветовал бы как раз работу такого рода, а не отчет о собственной практической деятельности; ибо ясно, что этот диплом – последняя для него возможность расширить исторический, теоретический, технический кругозор и обучиться составлять документированные досье. Не говоря уж о том, что он четче осмыслит теоретические и исторические основания собственной политической платформы.
Разумеется, это мое личное мнение. И в частности, именно для того, чтобы уважить противоположную точку зрения, теперь я залезу в шкуру того, кто, беззаветно преданный политике, желает приобщить дипломную работу к своему повседневному занятию, а свой практический опыт отобразить в дипломе.
Это вполне осуществимо, есть все предпосылки успеха. Только надо с предельной четкостью соблюдать правила – именно ради уважения к идее.
Не так уж редко дипломники приносят на защиту кипы листовок, отчеты о дискуссиях, сводки и справки, статистические таблицы, бывает, позаимствованные у какого-то предшественника, и всё это именуют «идейно выдержанным дипломом». Комиссия перед лицом подобного, по неведению, лени или же опасаясь демагогии, сплеча одобряет и переходит к следующему дипломнику. По существу же имеет место издевательство, при этом даже не над научными, а над идейными ценностями.
Есть серьезная политика и политика безответственная. Политик, прогнозирующий развитие чего-либо без солидной информированности о положении в обществе, – демагог, если не преступник. Стряпая идейный диплом без научных критериев, такие люди оказывают крайне дурную услугу собственному политическому лагерю.
Мы уже останавливались в разделе II. 6. 1 на понятии научности и ее необходимости для серьезного политизированного исследования. Однажды я видел студента, работавшего над темой «Массовые коммуникации» и убеждавшего комиссию, что он-де провел «опрос» по темам телевидения среди рабочих и служащих определенного региона. Как выяснилось, он записал на кассету беседу с десятком пассажиров электрички по дороге в университет и обратно. Разумеется, результат этих времяпрепровождений нельзя именовать опросом общественного мнения. Не только потому, что отсутствовали нормы подконтрольности, неотъемлемые от идеи опроса мнения, но и потому, что обретенные таким способом плоды оказались настолько тривиальными, что не стоило трудиться опрашивать. Не покидая своей комнаты, можно было предугадать, что из десяти респондентов большинство поведает, что предпочитает футбол не в записи, а в прямом эфире. Псевдоопрос на тридцати страницах с подобным результатом – обыкновенное фиглярство. А для сочинителя еще и самообман, сочинитель пыжится, будто набрал «объективных» данных, а на самом деле он неопрятно подкрепил априорные интуитивные догадки.
Риск создать поверхностную работу повышается именно в случае «политически заостренных» дипломов. Причин тому две: а) потому что в истории и в филологии бытуют традиционные методы работы, от которых не уйти, – а работа с текущими социальными феноменами часто требует изобретения новых подходов, и поэтому хорошую работу на политически злободневном материале сделать труднее, нежели в случае спокойного исследования истории; б) потому что «американизированные» методологии, заполонившие мир, вознесли на пьедестал статистически-квантитативные модели, порождая гигантские исследования, не имеющие отношения к реальной жизни, из-за чего политизированная молодежь шарахается от этой социологии, которая не больше чем «социометрия» и, на их взгляд, – служанка верхушки общества и ее идеологическое прикрытие. Отвращение к таким методологиям склоняет студентов вообще ничего не исследовать, а складывать в кучу в качестве дипломов вороха листовок, воззваний и голословных теоретических заявлений.
Как предотвратить этот риск? Разными способами. Читайте серьезные работы по аналогичным темам. Не бросайтесь проводить социологическую работу, если не были на стажировке в профессиональной опросной группе, не отработали методы сбора и анализа данных. Не надейтесь осуществить за какую-то неделю сбор материала, обычно это – затяжное дорогостоящее дело.
Но поскольку тип сложностей зависит от сферы и темы и от подготовки студента и здесь нельзя дать общих советов, я попросту приведу наглядный пример на самом жгучем современном материале, по которому, скорее всего, нет аналогичных исследований, на материале с яркой политической, идеологической и практической окраской, который многими традиционными профессорами, наверное, был бы охарактеризован как «типично журналистский»: «Феномен независимых радиостанций».
II. 6. 3. Как превратить журналистскую тему в научную?
Известно, что с некоторых пор в крупных центрах появились десятки и десятки радиостанций, что есть по две, три или четыре станции на каждый населенный пункт в сотню тысяч жителей, и есть своя станция практически в каждом поселке. Это станции либо политические, либо коммерческие. Их законный статус не вполне определен, но так как закон, как водится, расплывчат и переменчив, то с той минуты как пишутся эти строки (или будет писаться ваш диплом) и до момента выхода книги (или защиты вашего диплома на комиссии) картина, безусловно, преобразится неоднократно.
Поэтому первым делом вам следует обозначить как можно более четко географические и временные границы вашего исследования. Они могут быть крайне узки («Независимое радиовещание, январь – декабрь… года»), но охват должен быть всесторонен. Вы можете сосредоточиться только на миланских станциях. Но миланские станции вы обязаны прочесать все. В противном случае ваша работа будет неполной. Если упущена хоть одна станция, существует опасность, что упущена та, которая передавала самые важные программы, владела самой большой аудиторией, располагала самым культурно разнообразным набором ведущих и находилась в самом показательном районе (будь то центр, конкретный квартал или периферия).
Вы хотите обработать выборочный материал по тридцати станциям со всей Италии? Тогда необходимо строго формализовать отбор образцов. Если в масштабах Италии на каждые три политических передатчика приходится пять коммерческих (или на пять левых станций одна ультраправая), в вашей эталонной выборке не должно быть двадцать девять политических и вдобавок левых (или наоборот), потому что в этом случае даваемый вами отчет о феномене будет соответствовать состоянию ваших желаний или опасений, но никак не будет соответствовать реальности.
Вы решаете, скажем (предпосылка, подобная предположению о вероятном бытовании кентавров), что отказываетесь от рассмотрения радиоточек в том виде, каковы они в реальности, и вместо этого разрабатываете модель идеальной независимой станции. Но имейте в виду: проект, с одной стороны, должен быть органичен и реалистичен (вы не можете закладывать в проект употребление аппаратуры, которой не существует в мире или которая не по деньгам малому частному предприятию); с другой стороны, модель не может создаваться без учета реальных тенденций, а значит, даже при такой гипотезе необходимо провести предварительный анализ.
Начнем с того, что вы обязаны сформулировать критерии понятия «независимое радио», чтобы сделать предмет исследования узнаваемым.
Считаете ли вы «независимыми» только радиоканалы левой ориентации? Или только станции маленьких полуподпольных групп? Или «независимые» в вашем представлении – это станции, не зависящие от каналов-монополистов, в том числе сильные и разветвленные чисто коммерческие фирмы? Или основной для вас параметр – территориальный, и вы считаете по-настоящему независимыми от нашего государства только радиостанции карликовых стран – Сан-Марино или Монте-Карло? При любом варианте вы обязаны сформулировать критерии и объяснить, почему определенные феномены вы учитываете, а другие исключаете из поля обзора.
Конечно, критерии должны быть системны, а используемая вами терминология – однозначна. Оговорите сразу, что в вашем понимании «независимые станции» – только те, которые выражают крайне левое мировоззрение. Поскольку большинство людей причисляет к «независимым радиостанциям» и левых, и не-левых, они могут ошибочно подумать, что вы либо имели в виду и левых и не-левых, либо полагали, будто не-левых не существует. Не дезориентируйте читателей, объясните им все и сразу.
Объясняя, вам придется провозгласить, что вы оспариваете определение «независимое радио» применительно к станциям, которые не будете изучать (и пусть ваше заявление подкрепляется аргументами). Или попросту изберите для радиостанций, которыми займетесь, более конкретное имя.
После прелиминариев начинайте описывать структуру независимого вещания в организационном, экономическом и юридическом разрезах. Если на каких-то станциях есть штатные работники, а на других сменяют друг друга энтузиасты по вахтовому графику, отметьте это в таблице организационных типологий. Проверьте, обладают ли выделенные виды общими характеристиками, позволяющими выстроить абстрактную модель независимого канала, – или же термин «независимое радио» включает в себя пестрый набор разноплановых явлений? Такой подход имеет, в частности, и практический смысл, поскольку, пожелай вы учредить независимую радиостанцию, вам непременно понадобится знать, как строится оптимальная структура.
Чтобы выстроить порядочную типологию, следует, естественно, начать с таблицы и заложить в нее параметры сравнения разных станций. Столбцы отведутся радиостанциям, а графы – статистике определенных характеристик. Вот самая приблизительная таблица, урезанная до микроскопичности. Она содержит только четыре параметра: профессионализм ведущих; соотношение музыки и текстовых кусков; реклама; политическая ангажированность. Ниже я разбираю семь вымышленных радиоканалов.
Эта таблица показывает, скажем, что «Радио Поп» основана политически ангажированными непрофессионалами и что «Радио Поп» отводит больше времени музыке, нежели текстам, и дает рекламные объявления. В то же время из таблицы явствует, что ни реклама, ни преобладание музыки над текстами не противоречат политической ориентированности, как можно видеть на примере двух входящих в отобранную группу радиостанций, хотя имеется и такая станция, где идейность сочетается с преобладанием текстов над музыкой. С другой стороны, нет ни одного неполитического канала, где бы отсутствовала реклама и текстов было бы больше, чем музыки.
Эта таблица абсолютно гипотетична, она охватывает крайне мало параметров и крайне мало радиостанций. Поэтому она не могла бы служить нормальной базой для достоверных аналитических выводов. Это только мини-образчик подхода.
Далее. Откуда брать эти данные?
Источников три: официальные документы, свидетельства участников и разбор радиовещания.
Официальные документы. Обычно самый надежный источник, но о независимых станциях мало что можно найти… По закону, все радиостанции должны быть официально зарегистрированы в государственных органах. По тому же закону, должны оформляться и нотариальные записи: протоколы об учреждении компаний, акты заседаний. Но отнюдь не гарантировано, что вам позволят с ними ознакомиться. Может быть, в будущем законодательство изменится и делопроизводство предприятий станет более прозрачным, но пока что подобраться к документам трудновато. В этих официальных документах обязательно содержатся название станции, отведенный ей диапазон радиоволн, выделенное эфирное время. Диплом, в котором будут приведены хотя бы эти сведения, но обо всех станциях, уже только благодаря этому составит определенную исследовательскую ценность.
Свидетельства участников. Берутся интервью у сотрудников радио. Сказанное ими составит объективный материал – только должно быть четко указано: цитируется именно то, что утверждают они; критерии сбора интервью должны быть унифицированы. Надо создать анкету, и чтобы все отвечали на одни и те же вопросы, базовые для вашего исследования; и чтобы отказ дать ответ на какой-то вопрос тоже протоколировался. Не обязательно анкета должна быть сухой и конспективной, содержать одни «да» и «нет». Если все главные редакторы выступят с программными заявлениями, протокольный свод всех их заявлений может составить полезный документ.
Остановимся на понятии «объективный материал» в данном конкретном случае. Если главный редактор заявляет: «Мы не преследуем политических целей и не получаем финансирований», – это, возможно, не соответствует действительности, однако представляет собой объективный материал – сам тот факт, что радиостанция желает представать перед публикой в таком обличье. Самое большее, что вы можете себе позволить, – полемизировать с этим заверением, выполнив критический разбор передач этой станции. См. об этом ниже, в разделе о третьем источнике информации.
Мониторинг вещания. Это тот аспект вашей деятельности, по которому сразу понятно, серьезный у вас подход или дилетантский. Исследовать программы независимого радио означает следить за ними полными сутками, скажем, неделю, час за часом, создавая что-то наподобие радио-протокола, куда будет записано, что они передавали и в какое время, какой продолжительности у них стандартная передача, какой процент музыки и какой – «говорильни», бывают ли дискуссии, и если да, на какие темы, кто в них участвует, и далее в этом духе. В диплом, конечно, нельзя вместить все то, что передается этими каналами за неделю, но можно выбрать самые характерные элементы (комментарии к музыкальным блокам, реплики в дискуссиях, приемы обработки новостей), из которых складывается художественное, лингвистическое и идейное своеобразие рассматриваемой станции.
Существуют образцы радио- и телевизионных протоколов, разработанные болонским научно-исследовательским институтом ARCI. Сотрудники института занимались хронометрированием новостей, изучали повторяемость словесных формул и иные своеобразные характеристики программ. Имея подобные протоколы вещания разных радиостанций, вы можете приступать к сравнениям: скажем, как преподносились двумя или несколькими эмитентами одна и та же песня или одно и то же политическое событие.
Вы можете также сравнить независимые передачи с программами крупных монопольных каналов: соотношение музыки и текста, соотношение актуальности с занимательностью, соотношение общего времени с рекламным, классической музыки с эстрадной, отечественной с зарубежной, эстрады ностальгического типа с молодежной и так далее в этом духе. Как видите, системное прослушивание, с магнитофоном и карандашом, может предоставить вам такие возможности, каких не сулили обыкновенные интервью с сотрудниками.
Иногда простое сопоставление объявлений разных рекламодателей (процентное соотношение объявлений ресторанов, кинозалов, издательств и так далее) дает ценнейший материал для выводов о финансировании (в ряде случаев – замаскированном) некоего канала. Главное условие: не поддаваться впечатлениям и не блистать яркими догадками типа «В полдень передают поп-музыку и рекламу “Панамерикан”! Это проамериканский канал». Сперва проследите, что они передают в час, в два, в три, в понедельник, во вторник, в среду.
Если радиостанций много, вам надо выбрать одно из двух: или прослушивать все одновременно, организовав регистрирующий пульт – по магнитофону на программу (и это предпочтительная методика, поскольку она позволяет составлять сравнительные протоколы на один и тот же временной отрезок), либо отвести на каждую станцию по неделе. Но в случае второго варианта вам придется работать очень плотно, не делать перерывов, дабы не получилось, что ваши данные разделены полугодом или годом, а в радиокультуре смена мод и манер происходит быстро и часто, и не имеет, думается, смысла соотносить январские программы «Радио Бета» с августовскими программами «Радио Аврора», поскольку за месяцы промежутка «Радио Бета» мало ли куда могло уйти.
Допустим, вам удалось выполнить всю эту работу. Чем же теперь заниматься? Великим множеством вещей. Перечисляем их лишь частично:
– Решите, что вам делать с рейтингом. Тут никаких официальных данных быть не может. Самооценкам сотрудников радиоканалов верить нельзя. Единственная альтернатива – опрос широких групп населения методом выборочного обзвона: «Какой канал вы сейчас слушаете?» Этот метод на вооружении у государственного радиовещания. Он требует подготовленных структур и стоит денег. Лучше отказаться от показателей популярности, но только не надо писать: «Большинство населения слушает “Дельту”» лишь на основании свидетельств пятерых ваших родственников. Проблема с выяснением рейтинга наглядно показывает, что даже в работе над современным материалом необходимо соблюдать научный подход – и что соблюдать его бывает достаточно трудно. Гораздо проще изучать древнеримские анналы.
– Проанализируйте отражение в печати и (при наличии) критические отзывы о выбранных вами каналах.
– Составьте выборку нормативов по данному вопросу, прокомментируйте ее, проследите, как на одних каналах обходят эти нормы, а на других соблюдают и какие проблемы в связи с этим обнаруживаются.
– Расставьте акценты в отношении партийных симпатий.
– Попробуйте создать сравнительные таблицы рекламных расценок. Вполне может оказаться, что сотрудники радиоканалов не пожелают выдавать вам цифры или солгут; не огорчайтесь. Услышав на «Радио Дельта» рекламу ресторана «Пинии», пойдите в «Пинии», спросите у директора. Не исключено, что он охотно вам скажет, во что обходится ресторану минута рекламы в радиосети.
– Возьмите какое-то политическое событие (допустим, выборы) и рассмотрите, как прореагировали на него ваши подопытные станции.
– Проанализируйте с лингвистической точки зрения их стиль вещания (воспроизводят ли они стиль государственного радио, подражают ли американским диск-жокеям, используют ли терминологию политиков, стараются ли употреблять диалектизмы, жаргон и проч.).
– Постарайтесь проследить влияние «независимых» каналов, если оно существует, на официальные (тематика, выбор программ, языковые заимствования).
– Поинтересуйтесь, высказывались ли о ваших независимых станциях видные политические руководители, официальные лица, деятели культуры. Три высказывания потянут только на журнальную заметочку, однако подборка из сотни мнений – это уже обзор.
– Подберите всю известную вам литературу, от зарубежных исследований на эту тему до статеек в провинциальной прессе, чтобы составить как можно более полную библиографию по вопросу.
Ясно, что вы не обязаны делать все, что включено в этот список. Что-то одно, сделанное с умом и уменьем, потянет на солидную дипломную работу. И в то же время не только перечисленными вещами можно заниматься на вашем месте. Я просто набросал кое-какие примеры, чтобы показать, как даже на материале, столь далеком от «академизма», и при отсутствии критической литературы можно выполнить научную работу, полезную для людей, пригодную для включения в более обширный оперативный контекст, необходимую любому, кто пожелает разрабатывать тему вслед за вами, и не отягощенную догадками, фантазиями и легкомысленными обобщениями.
Так все-таки, наконец: научную или политически актуальную работу вам писать? Такого вопроса не существует. Абсолютно научно и исследование по идеям Платона, и по идеям политической молодежной группировки, организованной в текущем году. Если вы человек серьезный, хорошенько поразмыслите, браться ли вам за вторую из этих тем, ибо она гораздо труднее первой и требует гораздо большей научной зрелости. Прежде всего в ней плохо то, что для работы над этой темой нет подходящей библиотеки. Библиотеку, если уж на то пошло, придется основывать вам.
Словом, возможен строго научный подход к «журналистской» теме. И может оказаться чисто журналистской работа с таким названием, которое побуждало ожидать научности.