Действительно, по широте охвата событий войны, по конкретности изображения армейского быта книга Твардовского – уникальное явление в поэзии военных лет. Вспомним, например, что помимо ярких динамичных эпизодов она содержит множество лаконичных, но выразительных фрагментов, посвященных подробностям фронтового быта – шинели, шапке-ушанке, сапогам и многим другим деталям одежды, воинского снаряжения, даже питания в походных условиях. Обстоятельствам армейского быта посвящено в «Книге про бойца» несколько самостоятельных глав («На привале», «Гармонь», «Отдых Теркина», «В бане»). Народный характер героя сказывается не только в эпизодах сражений, но в еще большей мере – в самом отношении к войне прежде всего как к тяжелой работе.
Весомость прозаических, описательных элементов в произведении – не единственное его отличие от обычных поэм. Характеризуя произведение в «Автобиографии», поэт называет его «моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю». Если вспомнить еще об использовании в книге народных песен, пословиц, о перекличках некоторых глав с былинным эпосом, об «эпистолярной» главе «Теркин пишет», – становится понятным, почему автор обозначил жанр своего произведения наиболее общим словом «книга». Вот как он объяснял свое решение: «Жанровое обозначение «Книги про бойца»… не было результатом стремления просто избежать обозначения «поэма», «повесть» и т. п. Это совпало с решением писать не поэму, не повесть или роман в стихах, то есть не то, что имеет свои узаконенные… сюжетные, композиционные и иные признаки».
Твардовский характеризует здесь жанр книги как предельно свободный. Дух творческой свободы сказывается и на содержании, и на форме произведения. Но само слово «книга» понимается автором в особом народном смысле – как нечто единственное и универсальное. «Василий Теркин» – своеобразная «солдатская библия». Как говорил автор, это «именно «книга», живая, подвижная, свободная по форме книга…»
Своеобразие жанра повлекло за собой и нестандартные способы композиционного оформления произведения. Книга построена так, что каждая ее глава может быть прочитана как самостоятельное произведение. Главы книги обладают композиционной законченностью и самостоятельностью. Однако это не означает, что книга не сложилась как целое. Композиционное единство всему произведению придают моментальная узнаваемость главного героя в каждой главе, а также система пронизывающих ее мотивов. Например, глава «В бане» варьирует мотив, заданный в самой первой строфе книги («…Лучше нет воды холодной, / Лишь вода была б – вода»). Глава «Дед и баба» возвращает читателя к образам и ситуациям главы «Два солдата», а танкисты, подобравшие раненого Теркина, еще раз встретятся с героем в главе «Гармонь».
Относительная композиционная автономность глав была связана с условиями публикации произведения во фронтовой периодике, а также с тем, что «Василий Теркин» был адресован прежде всего участникам войны. Автор позднее объяснял, что «должен был иметь в виду читателя, который, хотя бы и незнаком был с предыдущими главами, нашел бы в данной, напечатанной сегодня в газете главе нечто целое, округленное».
«Василий Теркин» – новаторское по форме произведение. В нем органично взаимодействуют разные речевые потоки: литературная речь и просторечие, народно-поэтическая и ораторская лексика. Мельчайшей композиционной единицей книги является строфа. Она необыкновенно подвижна, подчиняется живому движению интонации. Наиболее распространены в книге четверостишия, однако в целом размер строфы нестабилен. Твардовский гибко варьирует размеры строф от 1 до 16–17 стихов, часто использует переносы, подчиняя движение стиха разговорным интонациям. Это позволило автору насытить текст многочисленными живыми диалогами. Изредка встречаются примеры окказионального словоупотребления. Например, в главе «Поединок» существительное использовано в функции сравнительного прилагательного:
Пусть ты черт. Да наши черти
Всех чертей
В сто раз чертей.
Основной стихотворный размер книги – четырехстопный хорей, но в некоторых фрагментах рядом с четырехстопными строчками – укороченные до трех или даже двух стоп стихи. В целом форме произведения (от мельчайших речевых единиц до объемных конструкций) присуши качества высочайшей естественности и смысловой прозрачности.
Быкова Н. ГПоэма «По праву памяти»
В последней поэме А. Т. Твардовского центральное место занимает проблема того, какую долю «отец народов» уготовил их детям. Поэма была написана в конце 60-х годов, но опубликована только через два десятилетия (в 1987 г.). В центре – сложное время, когда острая, принципиальная критика прошлого стала затухать, а вместо нее все отчетливее проступало славословие по поводу «возрождения» современности, очищенной якобы от последствий культа личности, когда появилось явное стремление забыть, замолчать далеко не изжитую народную трагедию:
Забыть, забыть велят безмолвно,
Хотят в забвенье утопить
Живую боль и чтобы волны
Над ней сомкнулись. Быль – забыть!
«Выразительно и твердо названная «По праву памяти», поэма родилась как акт сопротивления… Всем своим содержанием поэма взрывала это молчание и била по его организаторам» (Ю. Бурмин).
Кто прячет прошлое ревниво,
Тот вряд ли с будущим в ладу…
Последняя поэма Твардовского адресована современной молодежи, обращена к ее духовно-нравственным, идейным поискам и устремлениям. «Вам из другого поколения», обращался поэт, необходимо помнить, что история не делится на отрезки, события ее не распределяются по чинам и званиям: каждый отвечает за все, что было в прошлом, совершается в настоящем и произойдет в будущем:
Давно отцами стали дети,
Но за всеобщего отца
Мы оказались все в ответе,
И длится суд десятилетий,
И не видать еще конца.
Опубликованная двадцать лет спустя, поэма не потеряла своей актуальности.
«По праву памяти» блестяще завершила цикл поэтических летописей Твардовского «о времени и о себе». Будучи небольшой по объему, она неожиданно свежо, по-новому осветила крупные, давно известные произведения, высветив в них еще ярче новые дали, горизонты. Расширила и углубила представление о поэте, верном реализму и правде жизни.