[11].
Если вы спросите меня, чего я бы хотел больше всего – это чтобы каждый из нас понимал, насколько невероятен и поразителен тот факт, что мы существуем в мире, который в ином случае был бы чистой физикой. Ключ к этому процессу – самовоспроизводство[12].
Большинство из нас полагает, что обычно мы видим реальность такой, какая она есть; если вы видите яблоко, то это потому, что там действительно яблоко. Многие ученые полагают, что за это мы должны благодарить эволюцию – точное восприятие увеличивает нашу приспособленность, поэтому естественный отбор поощряет его, особенно у видов с большим мозгом, вроде Homo sapiens. Большинство нейроученых и экспертов по восприятию согласны. Иногда они говорят, что наше восприятие восстанавливает, или воспроизводит, формы и цвета реальных объектов; а многие даже не упоминают об этом, поскольку это слишком очевидно.
Но правы ли они? Действительно ли естественный отбор поощряет достоверное восприятие? Возможно ли, что мы развивались не для того, чтобы видеть достоверно – что наше восприятие пространства, времени и объектов не отражает реальность, как она есть? Что персика не существует, когда никто не смотрит? Может ли теория эволюции трансформировать этот залежалый философский каштан в свежее научное утверждение?
Кто-то говорит «нет»: представление, что персика нет, когда никто не смотрит, безнадежно ненаучно. В конце концов какое наблюдение может поведать нам, что происходит, когда никто не наблюдает? Никакое. Это внутреннее противоречие. Это сырое предположение нельзя проверить никакими экспериментами, так что это метафизика, а не наука.
Это возражение упускает логику и факты. Сначала логика: если мы не можем проверить утверждение, что персика не существует, когда никто не смотрит, тогда мы не можем проверить и обратное и широко распространенное утверждение, что он существует. Оба утверждения основываются на том, что происходит, когда никто не смотрит. Если одно не наука, то и второе тоже. Как и утверждение, что Солнце существует, когда никто не смотрит, что Большой взрыв случился больше тринадцати миллиардов лет назад и прочие подобные утверждения, регулярно появляющиеся в науке.
Теперь факты: наблюдение может проверить утверждение о том, что происходит, когда никто не смотрит. Тех, кто этого не понимает, можно простить. Даже гениальный физик Вольфганг Паули пропустил это и приравнял подобные утверждения к «старому вопросу о том, сколько ангелов уместится на острие иглы»{103}. Но в 1964 году физик Джон Белл доказал его неправоту: существуют эксперименты, которые могут проверить подобные утверждения – например, утверждение, что электрон не обладает спином, когда никто не смотрит{104}. Эксперименты Белла проводились в разных вариациях и показали надежные результаты. Теорема Белла перенесла подобные утверждения из мира ангелов в научное поле. В шестой главе мы обсудим как.
Таким образом, эти утверждения находятся в компетенции науки. Но находятся ли они в компетенции эволюции? А именно, можем ли мы спросить, поощряет ли естественный отбор достоверное восприятие? Можем ли мы ожидать, что теория эволюции вынесет вердикт?
Некоторые спорят, что она не может: достоверное восприятие должно также увеличивать приспособленность. Достоверность и приспособленность, утверждают они, не соперничающие стратегии, а скорее одна и та же стратегия, рассматриваемая с разных точек зрения{105}. Следовательно, эволюция не может вынести непредвзятый вердикт.
Этот довод не годится, потому что он забывает простой момент про приспособленность: согласно стандартному представлению эволюции, хотя выгоды приспособленности зависят от истинного состояния мира, они также зависят от организма, его состояния, его действий и конкуренции. Помет, например, дает большие выгоды голодным мухам, но не голодным людям. Гидротермальный источник, изрыгающий сероводород при 80°C в воду на глубине нескольких километров, обеспечивает большие выгоды помпейскому червю (Alvinella pompejana), но страшную смерть всем, кроме горстки экстремофилов. Отличия между состоянием мира (скажем, куча помета) и выгодами приспособленности, которые оно дает организму (скажем, мухе или человеку) ключевой момент эволюции.
Согласно стандартному представлению эволюции, выгоды могут варьироваться в очень широких пределах, а истинное состояние мира остается фиксированным. Отсюда следует, что видеть истину и видеть приспособленность – две разные стратегии восприятия, а не одна и та же, просто с разных сторон. Эти две стратегии могут конкурировать. Одна может доминировать, а вторая исчезнуть. Так что это ключевой вопрос, а не концептуальная ошибка: естественный отбор поощряет восприятие, настроенное на достоверность или на приспособленность?
Некоторые возражают, что теория эволюции не может рассматривать этот вопрос, потому что он может ее опровергнуть. Эволюция предполагает существование физических объектов в пространстве и времени, таких как ДНК, РНК, хромосомы, рибосомы, белки, организмы и ресурсы. Она не может, не опровергнув себя, прийти к выводу, что естественный отбор толкает достоверное восприятие к вымиранию. Потому что тогда сам язык пространства, времени и физических объектов будет неверным языком для описания объективной реальности. Наши научные наблюдения физических объектов в пространстве-времени, таких как ДНК, РНК и белков, не будут достоверными описаниями объективной реальности, даже если эти наблюдения используют передовые технологи, такие как рентгеновские дифрактометры и электронные микроскопы. Теория эволюции опровергает себя, развенчивая собственные ключевые посылки, – логический эквивалент выстрела себе в ногу.
Правда, что эволюция путем естественного отбора, как описывал сам Дарвин, подразумевает существование «органических существ». Но собственные выводы Дарвина из этой теории намекают на то, что настоящая работа выполняется абстрактным алгоритмом – изменчивостью, наследственностью и отбором. «Но если полезные для какого-нибудь органического существа вариации когда-либо встречаются, то особи, характеризующиеся ими, конечно, будут обладать наибольшей вероятностью сохранения в борьбе за жизнь, а в силу строгого принципа наследственности они обнаружат наклонность производить сходное с ними потомство. Этот принцип сохранения, или выживания наиболее приспособленного, я назвал Естественным отбором»{106}.
Алгоритм изменчивости, наследственности и отбора применим к органическим существам, но, как признавал Дарвин, он также применим более широко и к более абстрактным структурам, таким как языки. «Языки, подобно органическим существам, могут быть классифицированы в группы, соподчиненные другим группам, и распределение это может быть или естественным, основанным на их происхождении, или искусственным, основанным на других признаках. Преобладающие языки и диалекты распространяются на далекие пространства и обуславливают постепенное вымирание других языков»{107}.
Томас Гексли понял, что алгоритм Дарвина применим к успеху научных теорий. «Борьба за существование в интеллектуальном мире значит так же много, как и в физическом. Теория – это вид мышления, и ее право существовать совпадает с ее силой сопротивляться вымиранию в борьбе с противниками»{108}. Ричард Докинз предположил, что алгоритм Дарвина применим к «мемам», единицам передачи культурной информации, таким как «мелодии, идеи, модные словечки и выражения, способы варки похлебки или сооружения арок»{109}. Мемы могут передаваться от человека к человеку и в процессе могут изменяться. Песня «Эта земля – твоя земля» сначала была мемом в голове Вуди Гатри, но она распространилась, с вариациями, в разум Питера, Пола и Мэри, Боба Дилана и других, победив множество других песен в конкурентной борьбе за ограниченное время, интерес, внимание и память людских умов. Многие песни, которых мы никогда не слышали, когда-то были мемами в чьем-то сознании, но менее успешным в своем воспроизведении.
Алгоритм Дарвина применяется в таких сферах, как экономика, психология и антропология. Физик Ли Смолин применил ее к самому большому масштабу – космологии – выдвинув предположение, что каждая черная дыра – это новая Вселенная и что Вселенная, которая с большей вероятностью произведет черные дыры, с большей вероятностью произведет больше Вселенных{110}. Наша Вселенная обладает такими параметрами – например, силы слабых, сильных, гравитационных и электромагнитных полей, – потому что они благоприятствуют появлению черных дыр, а через них и новых Вселенных. Вселенные, сильно отличные от нашей, с меньшей вероятностью порождают черные дыры, а следовательно, с меньшей вероятностью воспроизводятся.
Понимание того, что алгоритм Дарвина применим не только к эволюции органических существ, но также, с некоторыми изменениями, к различным другим областям, называется универсальный дарвинизм{111}. (Ричард Докинз ввел этот термин, доказывая, что алгоритм Дарвина управляет эволюцией жизни не только на Земле, но повсюду во Вселенной.) Универсальный дарвинизм, в отличие от современной теории биологической революции, не подразумевает существование физических объектов в пространстве и времени. Это абстрактный алгоритм без обязательств перед носителями, которые его реализуют.