Теорема ППИ проверялась и подтвердилась во многих симуляциях{121}. Они показали, что Истина часто вымирает, даже когда Приспособленность намного менее сложная.
Рис. 4. Функция приспособленности. В этом примере маленькие или большие количества ресурса плохи для приспособленности. Лучше всего для приспособленности средние количества.
Проблему Истины показывает специальная игра. Рассмотрим искусственно созданный мир с существами, называющимися «криттер», которым нужен ресурс под названием «вещество». Если вещества слишком много или слишком мало, криттер умирает. С правильным количеством вещества криттер процветает и размножается. (Вещество влияет на криттера, как кислород на нас: слишком мало или слишком много – и мы умрем.) Очки приспособленности, которые вещество может принести криттеру, представлены на рис. 4. Предположим, что у криттера всего два восприятия: серый и черный. Криттер Истина видит истинную структуру мира: он видит серый, когда вещества меньше, и черный, когда вещества больше.
Криттер Приспособленность видит все, что может, о доступных очках приспособленности: он видит серый, когда вещество дает меньше очков, и черный – когда больше. Эти две стратегии, Истины и Приспособленности, показаны на рис. 5.
Истина видит серый и таким образом знает, что вещества меньше. Но она ничего не знает о доступных очках приспособленности. Если Приспособленность видит серый, то она знает, что доступно меньше очков приспособленности. Но она не знает, много этого вещества или мало. Зрение Истины скрывает приспособленность, а зрение Приспособленности скрывает истину. Наши собственные органы чувств, к примеру, не ощущают кислород; и правда, кислород открыли лишь в 1772 году. Вместо этого наши органы чувств сообщают о приспособленности: при недостатке кислорода мы чувствуем головную боль и головокружение, если его слишком много. Аналогично наши чувства не воспринимают ультрафиолетовое излучение; и правда, это излучение открыли только в 1801 году. Вместо этого наши органы чувств сообщают о приспособленности: мы ощущаем солнечный ожог, если получили слишком много ультрафиолетового излучения.
Рис. 5. Видеть истину и видеть приспособленность. Оттенки серого, увиденные Истиной, сообщают количество ресурса, но не выигрыши приспособленности. Оттенки серого у Приспособленности сообщают выигрыши приспособленности.
Если Приспособленность разыскивает вещество и видит черный участок, то она знает: приближаться безопасно. Если она видит серый участок, то знает, что надо держаться подальше. Но у Истины возникает проблема. Если Истина видит черный участок, она не знает, безопасно это или нет. И такая же проблема возникает у нее при виде серого участка. Таким образом, Истина, в отличие от Приспособленности, должна рисковать жизнью при добыче вещества. Истина не сделает вас свободными, она приведет вас к вымиранию.
На рис. 4 с увеличением количества вещества количество очков приспособленности сначала растет, а потом снижается – колоколообразная кривая. Если вместо этого количество очков приспособленности всегда возрастало бы, тогда восприятие, настроенное на приспособленность, также было бы настроено и на истину просто потому, что обе связаны. Мы узнаем возраст дерева по кольцам, потому что они связаны: больше колец значит больше лет. Но если бы они не были связаны, если бы в какие-то годы дерево добавляло кольца, а в другие убирало их, тогда при виде колец мы не смогли бы определить возраст дерева.
Если выигрыши приспособленности возрастают и только возрастают, то восприятие, настроенное на приспособленность, также окажется настроенным на истину. Таким образом, естественный отбор поощрит достоверное восприятие. Насколько это вероятно? Чтобы ответить на этот вопрос, посчитаем число функций приспособленности, которые только возрастают или только уменьшаются. Затем разделим на число всех возможных функций приспособленности. Если, например, шесть значений вещества и шесть значений выигрышей приспособленности, то только одна функция приспособленности из ста позволяет Истине эволюционировать. Если двенадцать значений, то только две на сто миллионов позволят Истине эволюционировать.
В эволюции, как и в футболе, ты выигрываешь, получая больше очков, чем соперник. Естественный отбор поощряет восприятие, которое помогает нам набрать очки приспособленности. Если случается, что количество очков приспособленности связано со структурой в мире, такой как количество вещества, то эволюция поддержит Истину. Но вероятность этого мала для простых восприятий и бесконечно мала для более сложных.
Вещество имеет структуру: его может быть больше или меньше. Но возможны и другие структуры, такие как окружение, расстояния и симметрия. Для каждой структуры мы можем спросить, могут ли очки приспособленности случайно быть связаны с этой структурой. И для каждой мы получим одинаковый ответ: вероятность приближается к нулю по мере того, как мир и восприятие становятся сложнее. В каждом случае Истина вымирает при конкуренции с Приспособленностью.
Философы роста утверждали обратное. Марр считал, что муха из-за своей простоты не видит истину, но человечество, благодаря своей сложности, видит некоторую ее часть{122}. Он думал, что наш более крупный мозг позволяет «постепенный переход к решению трудной задачи представления все более существенных аспектов наблюдаемого мира»{123}. Это устраивает нашу интуицию, но противоречит логике эволюции, как показывает теорема ППИ.
Мнение о том, что наши мозги увеличиваются в размере, а значит и в своей способности видеть истину, также противоречит факту эволюции: наши мозги усыхают{124}. За последние 20 тыс. лет наши мозги уменьшились на 10 % с 1500 куб. см до 1350 куб. см – на объем теннисного мяча. Наш коэффициент энцефализации, или КЭ, который сравнивает отношение массы мозга к массе тела со средним отношением у других млекопитающих, резко снизился за мгновение ока в масштабах эволюции. Согласно палеонтологическим находкам, это снижение немного связано с климатом, но сильно с плотностью населения и, таким образом, мы можем предположить, со сложностью общества. Это предлагает интересное объяснение: страховочная сетка общества облегчает давление отбора на членов; те, кто не выжил бы в одиночку или малыми группами, могут выжить в большой социальной сети. Эта возможность, с юмором исследованная в фильме «Идиократия», пока остается домыслом. Но снижение нашего КЭ – нет. Если оно продолжится так же стремительно, то в течение 30 тыс. лет отправит наш мозг на полмиллиона лет назад, к размеру Homo erectus. Наши мозги поднялись вверх на эскалаторе; сейчас они едут на лифте вниз.
Идея Дарвина о естественном отборе приводит к теореме ППИ, из которой в свою очередь следует, что лексикон нашего восприятия – включая пространство, время, формы, оттенки, интенсивность, яркость, текстуры, вкус, звук, запах и движение – не может описать реальность такой, какая она есть, когда никто не смотрит. Дело не просто в том, что то или иное восприятие ошибочно. Дело в том, что восприятие, сформулированное на этом языке, не может быть правильным. Теорема ППИ идет вразрез с твердыми обыденными убеждениями как экспертов, так и неспециалистов. Деннет был прав: идея Дарвина – универсальная кислота, «она разъедает любые традиционные представления и оставляет после себя мир, переживший революцию, где все еще можно угадать большинство старых ориентиров, которые тем не менее фундаментальным образом изменились».
Этот революционный взгляд оставил после себя эволюционную биологию, которая сама изменилась. После купания в дарвиновской кислоте еще можно угадать ориентиры универсального дарвинизма: изменчивость, отбор и наследственность. Но из объективной реальности пропали физические объекты в пространстве-времени, включая центральные для биологии: ДНК, РНК, хромосомы, организмы и ресурсы. Это не подразумевает солипсизм. В объективной реальности что-то есть, и мы, люди, ощущаем его важность для нашей приспособленности в терминологии ДНК, РНК, хромосом, организмов и ресурсов. Но теорема ППИ говорит нам: что бы это ни было, это почти наверняка не ДНК, РНК, хромосомы, организмы и ресурсы. Она говорит нам, что есть веская причина верить, что то, что мы воспринимаем, например ДНК и РНК, не существует независимо от нашего сознания. Причина в том, что структуры выигрышей приспособленности, которые формируют то, что мы воспринимаем, с высокой степенью вероятности отличаются от структур объективной реальности. Повторю, это не поддержка солипсизма: объективная реальность существует. Но эта реальность совершенно не похожа на наше восприятие объектов в пространстве и времени.
Подобный вывод может показаться абсурдным. Наверняка это из-за логической ошибки. Нам просто надо ее найти. Возможно, ошибка кроется в упрощенных предположениях эволюционных игр. Например, подобные игры не учитывают выраженные мутации, предполагают бесконечное число игроков и подразумевают, что каждый игрок имеет равные шансы конкурировать с любым другим. Эти упрощения, как правило, неверны. Организмы в природе подвергаются мутациям, имеют ограниченные популяции и больше взаимодействуют с теми, кто близко.
Эволюционные игры игнорируют эти сложности и вместо этого фокусируются на эффектах естественного отбора. Как раз этот фокус нам и нужен, чтобы проверить утверждение, что естественный отбор поощряет достоверное восприятие. И результат, говорит нам теорема ППИ, ясен – не поощряет.
Важный процесс, который не учитывают эволюционные игры, нейтральный дрейф, при котором мутация, не влияющая на приспособленность, случайным образом распространяется по популяции. Она даже может вытеснить другие аллели. Подобная мутация может ослабить эффекты естественного отбора, так что разница в приспособленности, имеющая решающее значение в эволюционных играх, не имеет такого значения в ограниченной популяции с мутациями. Если, например, Приспособленность имеет преимущество при отборе над Истиной в 100 %, тогда в эволюционной игре с бесконечной популяцией Истина всегда вымирает при конкуренции с Приспособленностью. Но в игре с сотней игроков Истин вероятность того, что Истина вымрет, если мутация введет игрока Приспособленность, всего равна половине. Это большая разница.