{237}. Они охотятся на свет так же, как мы охотимся на дичь, выслеживая синие фотоны.
Листья некоторых растений обладают фоторецепторами, чувствительными к красному свету. Когда они улавливают красный свет, растение «знает», что наступило утро, и, когда они впоследствии улавливают дальний красный свет, растение знает, что наступают сумерки. Это позволяет растению знать продолжительность ночи и, за счет этого, определять время года. Это управляет его действиями, такими как цветение. Это «знание», бесспорно, ограничено, и его легко обмануть. Цветоводы могут включать красный свет среди ночи, чтобы обманом заставить растения зацвести вовремя к Дню матери. Достаточно посветить красным светом всего на один листик{238}.
Большинство растений обладают синим рецептором, который регулирует их суточные ритмы, такие как ежедневное раскрывание и закрывание листьев. Этот рецептор, криптохром, такой же рецептор, который регулирует суточные биоритмы животных, включая людей. Он отличается от другого синего рецептора, фототропина, который растения размещают в своих верхушках для роста в сторону источника света. У растений также бывает «нарушение суточных ритмов». Если вы искусственно сместите время дня, когда они получают синий свет, им понадобится несколько дней, чтобы наладить свои ритмы так, чтобы их листья снова открывались и закрывались синхронно со светом{239}.
Некоторые растения – фоторецепторные хвастунишки. Как я упоминал в предисловии, резуховидка Таля (Arabidopsis thaliana), маленький сорняк похожий на дикую горчицу, имеет одиннадцать типов фоторецепторов, более чем в два раза больше, чем у нас{240}.
Но резуховидку превзошла скромная цианобактерия, заселившая Землю как минимум два миллиарда лет – возможно, даже три с половиной миллиарда лет – и выделяющая в атмосферу кислород, что позволило эволюционировать животным. Некоторые цианобактерии используют всю свою клетку как линзу, чтобы фокусировать свет. И как минимум одна, цианобактерия Fremyella diplosiphon, может похвастать двадцатью семью разными фоторецепторами, которые очень помогают ей, правда, пока не совсем понятными способами, продуманно собирать свет многих цветов{241}.
Восприятие цвета имеет глубокие эволюционные корни. Различение цветов – мощный инструмент, применяемый миллионами видов для расшифровки важных сообщений о приспособленности. Тогда не удивительно, что цвета плотно связаны с нашими эмоциями. Однако наше понимание точных зависимостей между цветами и эмоциями примитивно, и предложенные связи между цветами и эмоциями, которые мы записали ранее, должны быть проверены экспериментами.
Например, эксперимент Стивена Палмера и Карен Шлосс наводит на мысль, что люди предпочитают цвета, которые у них ассоциируются с объектами, которые им нравятся, такие как голубая свежая вода; им не нравятся цвета, которые у них ассоциируются с неприятными объектами, такие как коричневые фекалии{242}. Эти ассоциации между цветами и объектами ковались миллиардами лет эволюции, веками культуры и десятилетиями личного опыта. Палмер и Шлосс выяснили, что предпочтение цвета зависит от объектов, которые он вызывает в уме, от того, насколько близок этот цвет к цвету каждого такого объекта, и от эмоционального ответа на каждый объект. Этот результат – многообещающее начало.
Однако это всего лишь старт. Человеческий глаз различает 10 миллионов цветов. Даже если мы сузим внимание до простых участков стандартных цветов, как в эксперименте Палмера и Шлосс, существует много связей между цветом и эмоцией, которые можно изучать. Участки стандартных цветов редко встречаются в природе. Гораздо чаще встречаются сочетания цвета и текстуры, называемые «хроматурами», которые обладают более богатой структурой, могут кодировать больше данных о приспособленности и вызывать более конкретные реакции{243}.
Например, на рис. 23 четыре зеленые хроматуры разделяют в целом похожий зеленый цвет, но их разные текстуры запускают разные реакции. Зеленая брокколи выглядит вкусно (если вы любите брокколи), зеленая клубника выглядит несъедобно, а зеленое мясо выглядит отвратительно. Сплошной зеленый квадрат не обладает такой четкостью эмоциональной встряски из-за своей простейшей текстуры. Аналогичным образом, красные хроматуры разделяют одинаковый красный цвет, но из-за разных текстур они вызывают разные эмоциональные реакции.
Хотя мы можем распознавать впечатляющие 10 миллионов цветов, это количество бледнеет в сравнении с нашими способностями в отношении хроматур. Квадратное изображение со стороной всего двадцать пять пикселей может содержать больше хроматур, чем содержится элементарных частиц в видимой Вселенной, что делает хроматуры мощным каналом для сообщений о приспособленности{244}. Мы видим намеки на это в показанных выше хроматурах, которые говорят с нашими эмоциями с красноречием, невозможным на языке стандартных цветов. Красноречивость хроматур включает детализированные описания форм, таких как многочисленные пупырышки брокколи и элегантные очертания клубники. Эти описания – тщательно продуманные призывы к действию: брать, сжимать, баюкать, щипать, расчесывать, подталкивать, задевать, кусать, гладить, целовать и ласкать. Красноречие хроматур простирается дальше, к прогнозам отклика, который можно ожидать на пальцах и губах, которые подчинятся призыву к действию: шершавый, щетинистый, полированный, выпирающий, потертый, пуховый, эластичный, пушистый, глянцевый, твердый, ледяной, зубчатый, шишковатый, хромой, влажный, обезболивающий, колючий, рябой, рваный, зудящий, скользкий, шелковый, жесткий, щекотный, маслянистый, бархатный, шерстяной, деревянный, мокрый и податливый.
Рис. 23. Восемь хроматур. Хроматуры более гибкие, чем стандартные цвета, при запуске конкретных эмоций.
Хроматуры не разглагольствуют об объективной реальности – о материалах и поверхностях объектов, которые считаются существующими, даже когда никто не смотрит. Вместо этого хроматуры рекомендуют нам, как действовать, и предупреждают, чего ожидать, пока мы добываем приспособленность. Они бесценное новшество, компактное представление о выгодах приспособленности внутри характерного для нашего вида интерфейса. Они скрывают истину и сохраняют нам жизнь.
Для многих компаний цвет имеет важное значение для брендинга. Мы видим это по золотым аркам «Макдональдс» и красной мишени «Таргет», по синей птичке «Твиттера» и зеленой русалке «Старбакс». Компании тратят целые состояния на выбор, рекламу и защиту своих цветов. «T-Мобайл» – оператор беспроводной связи, потративший немалое количество времени и денег на создание фирменной символики особого оттенка мадженты. Затем «AT&T» учредила дочернюю компанию «Aio Wireless», которая конкурировала с «T-Мобайл» и демонстрировала в своих магазинах и рекламе сливовый цвет, очень похожий на мадженту «T-Мобайл». Когда «T-Мобайл» подали в суд на «Aio» за нарушение прав, «Aio» наняли в качестве свидетелей экспертов, которые совершенно верно отметили, что разница между сливовым и маджентой почти в двадцать раз больше, чем человеческий порог различения цветов, расположенных рядом. Эта разница достаточно велика, аргументировали они, чтобы избежать нарушения прав.
Когда «T-Мобайл» наняли меня в качестве эксперта, я указал, что потребитель редко видит эти два цвета рядом, а должен различать их по памяти. Наша способность различать по памяти слаба, и разница между сливовым и маджентой, так уж случилось, находится на грани нашей способности. Суд согласился с этой точкой зрения, и в феврале 2014 года выдал «Aio» судебный запрет. Судья федерального окружного суда Ли Розенталь написал: «T-Мобайл» показал вероятность, что потенциальные клиенты могут ошибочно прийти к заключению, что «Aio» имеет отношение к «T-Мобайл» на основании смутных ассоциаций между сливовым цветом «Aio» и похожим цветом маджента «T-Мобайл». «T-Мобайл» выпустили заявление, в котором говорилось, что решение суда «подтверждает позицию «T-Мобайл», что клиенты беспроводных сетей идентифицируют «T-Мобайл» с маджентой и что использование «T-Мобайл» мадженты защищено законодательством о товарных знаках».
Как демонстрирует этот случай, цвет может быть дорогостоящей интеллектуальной собственностью. Но хроматура может быть гораздо более ценной. Хроматуры более информативны, чем цвета, и могут быть созданы с прицелом на определенные эмоции или чтобы подходить к определенным продуктам или ситуациям.
Например, цветопсихологи иногда утверждают, что красный возбуждает аппетит. Но так ли это?
Рассмотрим четыре красных на рис. 24. Первые две могут разжечь аппетит, но последние две могут вызвать отвращение. Разница в хроматурах.
Рис. 24. Четыре красных хроматуры. Красный вызывает голод, только если текстура соответствующая.
Томоко Имура и ее коллеги показали, что шимпанзе используют хроматуры, чтобы определять свежесть и привлекательность фруктов и овощей, таких как капуста, шпинат и клубника{245}. Если вы подделаете хроматуру, то сможете манипулировать эмоциональной реакцией шимпанзе и людей.
Наше восприятие – пользовательский интерфейс, который развился, чтобы направлять наши действия и сохранять нам жизнь достаточно долго для размножения. Как только мы это усвоим и освободимся от концептуальной смирительной рубашки представлений, что мы воспринимаем реальность такой, как она есть, тогда мы сможем раскрыть технологические секреты нашего интерфейса, понять, как он кодирует информацию о приспособленности и направляет наши действия, а затем применить эти знания, чтобы решать практические проблемы, такие как создание хроматур, вызывающих конкретные эмоции.