Наука – не теория реальности, а метод познания. Она велит лучшим ангелам нашей природы поощрять здравый смысл, точность, продуктивный диалог и обращаться к доказательствам. Она сдерживает нашу склонность к неясности, обманчивости, догматичности и диктаторству. Познание любого вопроса, занимающего человеческое воображение – включая смысл, цель, ценности, красоту и духовность – заслуживает всех преимуществ этого управления. Зачем отказывать себе в возможности понять лучше?
Видные специалисты в науке и религии иногда высказывали обратное. Национальная академия наук США в 1999 году в своей публикации «Наука и креационизм» утверждает: «Наука пытается задокументировать фактический характер мира природы и разработать теории, которые согласуют и объясняют эти факты. Религия, напротив, действует в столь же важной, но совершенно иной сфере человеческих целей, смыслов и ценностей – предметов, которые фактическая область науки может осветить, но никогда не сможет разгадать». Эволюционный биолог Стивен Джей Гулд аналогичным образом утверждал, что «наука и религия занимают две отдельные сферы человеческого опыта. Требование их объединить принижает славу каждой»{309}.
Ричард Докинз возражал, что «совершенно нереалистично утверждать, как делают Гулд и многие другие, что религия держится в стороне от территории науки, ограничивая себя моралью и духовными ценностями. Вселенная со сверхъестественным присутствием была бы фундаментально и качественно отличной от Вселенной без такого присутствия. Различие, неизбежно, научное. Религия делает утверждения о бытии, а это научные утверждения»{310}.
Я согласен с Докинзом. Если система взглядов, религиозных или наоборот, предлагает утверждение, которое претендует на то, чтобы его принимали всерьез, тогда нам следует проверить его нашим лучшим методом познания – научным методом. Вот что значит воспринимать всерьез.
Некоторые темы – такие как Бог, добро, реальность и сознание – объявлены выходящими за пределы ограниченного объема человеческих понятий и, таким образом, научных методов. Мне нечего делить с теми, кто утверждает подобное, а потом, проявляя последовательность, больше ничего не говорит на эти темы. Но если кто-то говорит больше, тогда «все, что может быть сказано, должно быть сказано четко» и проверено научным методом. Может ли наука описать, кто мы? Думаю, да, в том смысле, что мы можем при помощи научного метода вырабатывать и улучшать теории того, кто мы есть. Но если наука не может описать, кто мы, тогда неточные естественные языки, такие как английский, наверняка не могут этого. У нас нет способов создания объяснений лучше, чем научный метод. Объяснение, которое дано свыше, но не может быть подвергнуто проверке и обсуждению, – совсем не объяснение.
«Но, – можете возразить вы, – для изучения сознания требуется непосредственный опыт. Таким образом оно уходит от науки, которая требует получения объективных данных с точки зрения третьего лица».
Это утверждение ошибочно. Наука – не онтология. Она не связана обязательствами с пространством-временем и объектами, которые существовали до первых непосредственных наблюдателей и должны изучаться с позиции третьего лица. Наука – это метод. Она может проверять и отвергать онтологии. Если наше восприятие эволюционировало путем естественного отбора, тогда, согласно теореме ППИ, мы должны отвергнуть онтологию физикализма. Мы должны признать, что пространство-время и объекты являются интерфейсом восприятия, используемым Homo sapiens. Они наш непосредственный опыт. Научное изучение физических объектов в пространстве-времени, даже проводимое большими командами ученых с использованием передовых технологий, непременно изучение непосредственного субъективного опыта.
Луна, которую я вижу как иконку на своем интерфейсе, и Луна, которую видите вы как иконку на своем интерфейсе. Нет объективной Луны или пространства-времени, которые существуют, даже когда их не наблюдают, и которые, следовательно, должны исследоваться с точки зрения третьего лица. Существуют наблюдения только от первого лица. Но они не ускользают от науки. Это единственные данные, которые когда-либо были у науки. Наука сравнивает наблюдения от первого лица, чтобы проверить, совпадают ли они. Если совпадают, тогда мы уверены в наших наблюдениях и теориях, которые они поддерживают. Но каждый физический объект, который мы изучаем во время эксперимента, всего лишь иконка на интерфейсе, а не элемент объективной реальности за этим интерфейсом. Из всеобщего согласия о физическом объекте или показаниях приборов не следует, что этот объект или показания существуют, когда никто не наблюдает.
Сознательный реализм делает смелое заявление: сознание, а не пространство-время и его объекты, фундаментальная реальность и надлежащим образом описывается как сеть агентов сознания{311}. Чтобы заработать себе на хлеб, сознательному реализму предстоит проделать серьезную работу. Он должен обосновать теорию квантовой гравитации, объяснить возникновение нашего пространство-временного интерфейса и его объектов, объяснить роль дарвиновской эволюции внутри этого интерфейса и объяснить эволюционное возникновение человеческой психологии.
Сознательный реализм предлагает свежий взгляд на лейтмотив научной фантастики: может ли искусственный интеллект (ИИ) породить настоящее сознание? Физикалисты предполагают, что элементарные частицы не обладают сознанием, но некоторые считают, что объект – система неживых частиц – может производить сознание, если его внутренняя динамика демонстрирует нужную сложность. ИИ высокого уровня может зажечь настоящее сознание.
Сознательный реализм, напротив, настаивает, что все физические объекты не обладают сознанием. Если я вижу камень, то этот камень – часть моего сознательного опыта, но сам камень не обладает сознанием. Когда я вижу моего друга Криса, я воспринимаю иконку, которую создал, но сама эта иконка не обладает сознанием. Моя иконка Криса открывает маленький портал в богатый мир агентов сознания; например, улыбающаяся иконка предполагает счастливого агента. Когда я вижу камень, я тоже взаимодействую с агентами сознания, но моя иконка камня не дает ни проникновения, ни портала в их опыт.
Итак, сознательный реализм перефразирует вопрос про ИИ: можем ли мы спроектировать наш интерфейс, чтобы открывать новые порталы в царство агентов сознания? Мешанина транзисторов не позволяет заглянуть в это царство. Но можно ли скомпоновать и запрограммировать транзисторы так, чтобы ИИ открыл новый портал в это царство? Не поручусь, но думаю, что можно. Я думаю, что ИИ может открывать новые порталы в сознание, совсем как микроскопы и телескопы открывают новые горизонты внутри нашего интерфейса.
Я также думаю, что сознательный реализм может разрушить стену между наукой и духовностью. Этот идеологический барьер – ненужная иллюзия, навязанная допотопными заблуждениями: что наука требует физикалистской онтологии, враждебной духовности, и что духовность не поддается методам науки. Я предвижу шаткое перемирие и сближение со временем. Ученые не готовы легко сменить физикализм на сознательный реализм. Верующие станут колебаться разжаловать древние тексты от твердынь авторитета до ненадежных источников вдохновения и принять иконоборческие споры и скрупулезные эксперименты научного метода. Но в итоге оба признают, что они не потеряли ничего ценного, а взамен получили попытку ответить на наши важнейшие вопросы: кто мы? где мы? и зачем мы в мире?
Я упомянул, что агенты сознания объединяются, чтобы создавать более и более сложных агентов. Этот процесс ведет к бесконечным агентам с бесконечным потенциалом опыта, решений и действий. Идея бесконечного агента сознания звучит очень похоже на религиозное понятие Бога с ключевым отличием: бесконечный агент сознания признает точное математическое описание. Мы можем доказывать теоремы о таких агентах и их отношениях с конечными агентами, такими как мы. В процессе мы можем породить то, что можно назвать научной теологией, в которой могут развиваться, оттачиваться и проверяться научными экспериментами математически точные теории Бога. Например, я подозреваю, что бесконечный агент сознания не всеведущий, всемогущий, вездесущий или один в своей бесконечности. Научная теология не вторжение Прометея в святая святых древних религий; это применение наших лучших когнитивных и экспериментальных инструментов к важнейшим для нас вопросам. Абстрактным открытиям научной теологии понадобится перевести для практического применения обывателями. Религия может стать развивающейся наукой – основанной на когнитивной нейронауке и эволюционной психологии, – чье благотворное применение в повседневной жизни тоже развивается.
Теории Бога, созданной научной теологией, не нужно постулировать волшебника, который бросает вызов законам физики. Эти законы не описывают не обладающую сознанием реальность; они описывают поведение агентов сознания, конечных и бесконечных, спроецированных на язык и в структуры данных пространственно-временного интерфейса Homo sapiens. Законы физики не описывают механизм, в котором никому не нужный призрак сознания должен исполнять паранормальные фокусы, чтобы доказать свое существование. Сознанию не надо бросать вызов законам физики, которые сами по себе – проецируемые описания динамики сознания.
Предположим, вы отправляетесь с друзьями в виртуальную реальность, чтобы поиграть в волейбол. Вы надеваете шлемы и костюмы и видите свои аватары одетыми в купальники, облитыми солнечным светом на песчаном пляже с волейбольной сеткой в окружении качающихся пальм и кричащих чаек. Вы подаете мяч и начинаете самозабвенно играть. Через некоторое время один из ваших друзей говорит, что хочет пить и скоро вернется. Он снимает шлем и костюм. Его аватар падает на песок, неподвижный и не реагирующий. Но он в порядке. Он просто вышел из интерфейса виртуальной реальности.