В 1934 году на экраны страны вышел фильм братьев Васильевых «Чапаев». Все население СССР посмотрело (и не по одному разу) легендарную картину, где Василий Иванович раскладывает на столе картофелины и спрашивает: «Где должен быть командир?» На что Фурманов отвечает: «Впереди, на лихом коне».
В те годы даже малые дети знали отзыв комиссара наизусть. «Недостающее звено» восстанавливали с лету. А вот вражеские диверсанты – уже нет…[9]
Как во время Великой Отечественной войны вычисляли немецких шпионов с помощью чугунка с картошкой?
В следующих главах мы встретимся и с другими способами определения «своих и чужих». И, как ни удивительно, они опять будут иметь прямое отношение к юморотворчеству.
Опытным путем установлено, что пропущенное логическое звено человек должен восстановить буквально за 1–2 секунды. Тогда возникает комический эффект – подобный вспышке молнии, удару кнута, который незаметно расстегивает лифчик, или победному залпу шампанского, внешним проявлением которого становятся смех или улыбка – визитная карточка любви.
Если же поиск «недоговоренного» занимает более 10 секунд, то смешной эффект исчезает[10]. Иная шутка оказывается столь глубока, что добытое удовольствие может и не окупить понесенных в пути умственных затрат.
Философский юмор того же Жванецкого уже требует времени на размышления. Мэтр специально делал паузы подлиннее, чтобы публика успевала проникнуть в смысл сказанного[11].
Но хохот на его концертах – все равно редкий зверь. Здесь надо выбирать – либо посмеяться и забыть, либо подумать и запомнить (рис. 1.9).
Фото Рене Мальтета (René Maltête), Франция
Рис. 1.9. Утренний побег с запорошенного бульвара
Написание удачной шутки похоже на игру кошки с мышкой. Нетривиальную мысль необходимо «придушить» популярной формой изложения, чтобы мысль ни от кого не ускользнула. Но «придушить» слегка, чтобы не сгубить ее совсем.
Комический эффект подобен удару кнута, который незаметно расстегивает лифчик.
И под занавес нашего разговора в этой главе еще одна история про «связующее звено». Виктор Чижиков – художник-карикатурист, который придумал и нарисовал знаменитого олимпийского Мишку, – пришел в горком партии обсуждать свой гонорар. Ему говорят:
– 250 рублей.
– Ну, я не знаю, может, сама работа больше и не стоит. Но давайте обсудим авторские права.
– Что вы? Забудьте. Автор – советский народ[12].
– А кто же я?
– А вы – связующее звено между советским народом и листом бумаги.
Глава 2Извините, я ваш стереотип сломал…
Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь! Простите мне мою разнузданность – вы великан! Светило!
Когда вышла моя первая книга, позвонил основатель сообщества «Зубры бизнеса» и пригласил рассказать о деловой новинке. Из пяти спикеров в тот раз я оказался единственным, чье выступление предполагало использование электронной презентации с картинками и видеофрагментами.
Ведущий мероприятия предварил мой доклад, который шел последним и завершал встречу, следующей историей.
В советские времена на сельском клубе появилось объявление: «В такой-то день в такое-то время состоится лекция на тему “Виды любви” с показом слайдов».
На лекцию, естественно, приходит вся деревня от мала до велика. В клубе заняты все места – и сидячие, и стоячие. На трибуну поднимается лектор, и долгожданный доклад начинается:
– Первый вид любви – это любовь мужчины и женщины.
Публика скандирует:
– Слайды! Слайды! Слайды!
– Товарищи, попрошу немного терпения. Слайды будут позже. Второй вид любви – это любовь мужчины и мужчины.
– Слайды! Слайды! Слайды!
– Да, слайды будут, но чуть позже. Третий вид любви – это любовь женщины и женщины.
– Слайды! Слайды! Слайды!
– Четвертый вид любви – это любовь к Родине. И вот теперь слайды (рис. 2.1, 2.2).
Художники В. Б. Корецкий, В. А. Гицевич, СССР, 1949
Рис. 2.1. В советских школах действительно учили любить Родину
Художник Н. Н. Ватолина, СССР, 1964
Рис. 2.2. Плакат – основное средство наглядной агитации в Советском Союзе
«Но уверяю вас, – после некоторой паузы завершил вступительное слово модератор, – что слайды Алексея будут гораздо увлекательнее слайдов о любви к Родине. Поприветствуем его». И запустил проектор.
Получилась оригинальная подводка к последнему докладу. Немного подуставшие от выступлений предыдущих ораторов слушатели рассмеялись, встрепенулись, взбодрились и вновь настроились на восприятие серьезной бизнес-информации.
Ну а то, что я попал под огонь юмора со своей сиротливой презентацией, – не беда. С некоторыми из участников той встречи мы дружим до сих пор.
И вторая история.
Однажды осенью мы ходили с сыном в Дом-музей Пушкина на Старом Арбате. Прошли шесть залов первого этажа. Повествую новоиспеченному первокласснику про поэта, его время, произведения.
Поднимаемся на второй этаж. Из окна прекрасный вид на улицу, которая, без сомнения, стала уже визитной карточкой столицы. Прямо напротив нас – памятник супружеской паре (рис. 2.3). Спрашиваю: «Степа, это кто?»
– Александр Пушкин и Елена Прекрасная[13].
Фото из семейного архива автора
Рис. 2.3. Памятник чете Пушкиных на главной улице Москвы
Ну, спасибо, что не Иван-царевич…
В продолжение приема (и общего подхода) из предыдущей главы здесь мы встречаемся с эффектом обманутого ожидания. Хорошо знакомый человеку стереотип ломается прямо на его глазах. И дети в этом большие мастера.
Техника не самая сложная – ведь уже есть «печка», от которой можно «танцевать». В начале шутки мы разбегаемся, отталкиваясь от известного клише, взлетаем, меняем направление полета и приземляемся совершенно не там, где нас встречают.
Помните крылатое выражение, которое легендарный князь Александр Невский говорит в одноименном историческом фильме Сергея Эйзенштейна?
«Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет!»
А теперь давайте возьмем только первую часть фразы, намеренно опустим вторую (она и будет «пропущенным звеном» в терминах первой главы) и организуем разрыв шаблона.
Кто с мечом к нам придет, тому предложим высококачественную шлифовку, заточку и полировку оружия. Или так. Кто к нам с мечом придет, тот и будет дрова рубить.
Вариант двадцать первого века может звучать иначе. Кто к нам с мечом придет, тот отстал в плане вооружения.
Заметьте, что если человек оригинальной лексической конструкции не знал, то и восстановить пропущенное звено он не сможет. Следовательно, реприза не покажется ему смешной. Орехи беззубому – обуза. В этом сложность.
В воспоминаниях современника есть описание обеда у А. Ф. Смирдина, многолетнего издателя и благодетеля поэта[14]:
Праздник удался вполне: все были дружно-веселы. Пушкин был необыкновенно оживлен и щедро сыпал остротами. Семенов (лицеист, офицер, литератор) за обедом сидел между Гречем и Булгариным[15], а Пушкин vis-а-vis с ним. К концу обеда Пушкин, обратясь к Семенову, сказал довольно громко: «Ты, Семенов, сегодня точно Христос на Голгофе». Греч зааплодировал, а все мы расхохотались.
Вот скажите, что здесь смешного? Почему все расхохотались?
Примечательно, что детальный анализ схожей шутки (хотя и сказанной в другое время, в другой стране и на другом языке) приведен в работе Фрейда «Остроумие и его отношение к бессознательному» (Der Witz und seine Beziehung zum Unbewußten, 1905).
Основатель психоанализа сообщает о двух дельцах, которые сколотили состояние на финансовых махинациях и затем решили попасть в высшее общество. Заказали парадные портреты самому дорогому художнику и устроили раут, чтобы представить бомонду новые полотна мастера.
Нувориши подводят влиятельного критика к стене с холстами в надежде на лестную оценку.
Тот указывает на свободное пространство между двумя портретами и спрашивает: «А где же Иисус?»[16].
Отсутствующее звено в обоих случаях – это библейский факт, что Христа на Голгофе распяли между двумя разбойниками.
За праздничным столом в 1832 году публика мгновенно поняла, как изящно поэт сразил Греча и Булгарина, не называя имен и не произнося слово «разбойники». То же самое проделал и искусствовед с воротилами бизнеса.
Многие ли поймут такое бонмо сегодня? Проверьте на знакомых.
К сожалению, непреодолимые преграды между людьми зачастую возведены вовсе не из камня и бетона…
Удовольствие от юмора всегда есть произведение достоинств комичного на сферу понимания слушателя или читателя. Второй сомножитель в этой формуле не менее важен, чем первый.
Мой товарищ однажды признался, что уже во взрослом возрасте в гостях у родителей случайно снял с полки сатирический роман своего кумира детства и полистал.
Лучше бы он этого не делал…
Приятель был потрясен. От былых восторгов не осталось и следа. У человека украли великого и любимого писателя. А ведь текст книги остался тем же…
Бывает и наоборот.